ДЕТСТВО КАК УНИВЕРСУМ

О лаборатории «Универсальное детство» в РАМТе

В начале сезона в РАМТе прошли показы эскизов режиссерской лаборатории «Универсальное детство». Это уже не первый проект театра, цель которого найти спектакль для Большой сцены, куда можно было бы прийти всей семьей. Так, по итогам недавних лабораторий в репертуар вошли быстро ставшие хитами «Василисса» (Мастерская детской драмы «10 минус») и «Ленинградские сказки» (Мастерская инсценирования) Филиппа Гуревича.

Куратор лаборатории Мила Денёва задачу режиссерам сформулировала вполне конкретно: 6+, Большая сцена, утренник для всей семьи, без ограничений в жанре и материале. Да и название проекта максимально прозрачное — «универсальность» откровенно намекает, что спектакль должен быть интересен нескольким поколениям сразу. Театр получил почти 120 заявок, 7 из них команды презентовали руководству, в итоге 4 режиссера были приглашены для создания эскизов. Работы по современной литературе и драматургии, а также по советскому киносценарию играли на Маленькой сцене и в Черной комнате.

Пьесу «Мальчик-головошар» Екатерина Тимофеева писала для театра кукол на лаборатории «Маленькая драма» Московского областного театра кукол. За свою пока недолгую жизнь пьеса была представлена читками и эскизами во многих театрах по всей стране — в куклах, ТЮЗах, театрах-студиях — и наконец добралась до РАМТа, где с ней работал режиссер Ильдар Хуснуллин.

Историю мальчика, витающего в облаках буквально, решили здесь лаконично и емко. Актер Иван Канонеров улегся на пол и изображал полет, а камера под потолком транслировала все это на экран вместе с анимацией домов и облаков, среди которых он ловко лавировал, — получилось по-детски забавно. При этом родители не взаимодействовали с сыном напрямую, а привязали к себе воздушный шарик, надутый мальчиком. Так герой расщепился — родители, оберегая хрупкий шарик, носились не с настоящим сыном, а с его образом.

Вообще, авторы эскиза нашли несколько простых и точных попаданий в историю и текст. Так, в одной из сцен родители приклеили к шарику стикеры с графиком дня сына в таком количестве, что тот под их тяжестью просто упал — такая ясная визуализация гиперопеки. Пьеса предлагает разработанные характеры персонажей, и здесь был подобран органичный ансамбль: узнаваемые образы тревожных родителей озорно сыграли Тарас Епифанцев и Дарья Семенова, а Александр Трачевский лихо впрыгивал в нескольких персонажей поочередно.

Эскиз, наполненный обаянием актеров, получился такой же, как воздушный шарик: легкий, ироничный и динамичный. Режиссер выбрал для показа первую часть пьесы, а потому интересно, как он будет развивать работу дальше. После слома, заявленного в финале эскиза, стоит ждать развития героев, а следовательно и приема. Возможно, у Ильдара Хуснуллина еще будет шанс наполнить работу объемом и деталями, которых в пьесе предостаточно.

В эскизе Виктории Пучковой «Не покидай» по киносценарию Григория Погорельского образной насыщенности, наоборот, было чересчур. По отрывкам текста, представленным в эскизе, было непросто считать не самый известный сюжет. Взрослым он может быть хорошо знаком по одноименному фильму, а кто-то наверняка читал и первоисточник — сказку Уильяма Теккерея «Кольцо и роза».

Вместе с художниками эскиза — Анной Аполлоновой и Владой Воротниковой — режиссер создала на сцене готический цирк, четко выдержанный в черно-бордовых с золотом цветах. Из мрака и дыма атмосферного мира появлялись циркачи в потрепанной одежде и люди-вороны с черными воздушными шарами вместо лиц. Причем эти мистические бродяги в своей загадочности ничуть не уступали членам королевской семьи. Антонина Писарева играла капризную саркастичную принцессу, запутавшуюся в требованиях общества и собственных желаниях, Владимир Зоммерфельд — положительного принца, бредущего через лабиринты. Их встреча предопределена, но до воссоединения, вероятно, ждет множество приключений.

Таинственная сказка, тягучая и вязкая, где есть место коварству, ревности, дружбе и любви, при внимательной и серьезной работе может стать заявкой на Большую сцену. Сложность текста, разветвленность персонажей и насыщенность художественного решения намекают на возможный объем в дальнейшем. Тем более что на обсуждении после показа стало понятно, что у зрителей страстный запрос на подобные запутанные мистические истории.

Александр Чеботарев для эскиза выбрал книгу Насти Рябцевой «Гриша не свидетель». Написана она как монолог героя в стихах, который режиссер разложил на шестерых актеров. Никто из них не был Гришей — и не был свидетелем. Каждый оставался самим собой, отыскивая черты героя в себе и делясь с ним своими. Личное подключение, отказ от игры как притворства в пользу искренности — важная линия работы.

По очереди выходя на пустую сцену, актеры засыпали ее дорожками снега, подбрасывали его вверх и танцевали в мягких облаках. Смерть бабушки, отъезд мамы, жизнь с отцом, школьная влюбленность — среди всех событий, что обрушились как снег на голову, герой книги вдруг осознавал, что пора перестать быть немым свидетелем своей жизни. В колкий и неприглаженный текст Насти Рябцевой о буднях обычного школьника режиссер добавил речь Астрид Линдгрен «Нет насилию» — про отказ от телесных наказаний детей в пользу уважения и воспитания на равных. Сегодня, спустя 46 лет после создания, эти слова звучат в защиту не только детей, но каждого человека, когда-то бывшего ребенком.

Удивительно, сколько здесь — под вездесущим снегом, среди серых панелек на заднике — было внутреннего тепла: от текста и актеров, от узнаваний и припоминаний. И не то чтобы режиссер сделал ставку на необычный ход или какой-то особенный текст, никто и не говорил, что задача лаборатории — найти новый язык. Куда важнее чуткость и слаженность актеров внутри, их общее дыхание. И неуловимый вайб того самого «универсального детства» — с приближением Нового года, ранней мглой и холодом, елкой, которую наряжают всей семьей. И с пронзительным чувством поиска себя, что свойственно не только детям, но людям любого возраста.

Заключительный эскиз лаборатории представил Фамил Джавадов, он взял книгу Александры Созоновой «Чукля». Герой этой симпатичной истории — ребенок, оказавшийся в больнице, сам текст отсылает и к «Оскару и Розовой Даме», и к «Калечине-Малечине» одновременно.

Режиссер построил действие на контрасте счастливого прошлого мальчика, когда рядом были мама и море, и действительности — холодной, пустой и одинокой больничной палаты. По кругу размеренно бродит медперсонал, один день похож на другой, а центром этого хоровода будней становится герой Максима Заболотнего — нежный чувствительный мальчик, молчаливо и робко глядящий на происходящее.

Но транс размеренного полиэтиленового мира разбивает нечто особенное — Чукля, то ли «тетенька», то ли леший. Евгения Белобородова создает образ горбатого, осторожного, словно птица, существа. Она — дух леса, в костюме которого припрятаны шишки и кусочки коры, а шваброй служит посох с секретным набалдашником. В больнице Чукля не просто санитарка, скорее легенда, и невозможно понять, существует она на самом деле, или же это придуманный мальчиком от одиночества воображаемый друг.

Но уж точно Чукля — проводник между мирами: природой и цивилизацией, жизнью и смертью. Окружающие мальчика «нормальные» взрослые тоже не очень живые и вечно прячутся за масками, помощи от них не дождаться. Фантастический мир проникает в обыденность, но оказывается, что сказка куда живее и полнокровнее скудной реальности. Фамил Джавадов взял для эскиза начало книги, заявив атмосферу и настроение работы, так что все приключения героев еще впереди.