В России развивается так называемая гиг-экономика, в основе которой лежит труд внештатных работников. Такая форма занятости дает людям больше свободы, избавляет бизнес от ряда обязательств и делает экономику в целом более гибкой. В то же время занятые на платформе теряют важные социальные гарантии, а социологи опасаются расчеловечивания такого труда. Директор по маркетингу «Анабар» Максим Самойленко рассказывает о преимуществах платформенной занятости и о том, какие риски она несет
Гиг-экономика и платформенная занятость: понятия
Слово gig пришло из джазовой музыки — это выступление, разовая подработка. В отличие от традиционной, в рамках гиг-экономики специалиста нанимают только на конкретный проект, где он выполняет поставленную задачу по краткосрочному договору. Компания при этом платит не за количество отработанных часов, а за результат.
Гиг-экономика захватила рынок труда по всему миру. Это уже давно не только доставка и такси — такой способ найма есть уже практически во всех сферах, от образования до медицины. Работник получает свободный график и возможность управлять своим заработком. Ему говорят: смотри, ты практически предприниматель. Никакого офиса с восьми до шести и начальника за стенкой. Компаниям тоже хорошо: они получают возможность привлекать неограниченное число специалистов, не увеличивая штат, и не платить страховые взносы.
Платформенная занятость — понятие следующего уровня. Это разновидность гиг-экономики и ее важная составляющая. Именно платформы — главный драйвер гиг-экономики. Они связывают клиентов и исполнителей, решая вопросы гарантии оплаты и выполнения услуг.
Почему это совсем другая экономика
Дело не только в том, что в процессы внедряются интернет-технологии — все начинает работать по-новому. Британский исследователь явления гиг-экономики Колин Крауч изучал то, как использование цифровых платформ преобразует традиционные секторы — как успех, например, BlaBlaCar приводит к некоторому падению спроса на услуги традиционных транспортных компаний и такси. Он указывает на то, что услуги гиг-платформы оказываются вне интернета, в реальной жизни, а с помощью приложения лишь налаживается связь между пассажиром и водителем. Конкуренцию не выдерживает именно традиционная модель организации бизнеса. Контроль взаимодействия с клиентами и понимание их данных теперь важнее, чем владение физическими активами и инфраструктурой.
Казалось бы, все адаптировались. Однако этот тренд будет менять бизнес-процессы в большинстве отраслей — все последствия нам только предстоит увидеть. Экономисты и чиновники признают, что развитие гиг-экономики и платформенной занятости будет одним из главных трендов ближайших лет. Так, например, министр цифрового развития Максут Шадаев называл платформизацию одним из вызовов для российской экономики до 2030 года наряду с развитием ИИ и информбезопасностью.
Платформенная занятость: показатели в России
Жители городов регулярно пользуются услугами фрилансеров: заказывают такси, принимают доставку от курьеров, заказывают услуги у профильных специалистов на платформах типа YouDo или Profi. Компании, от малого бизнеса до корпораций, тоже нанимают самозанятых, поручая им самые разные задачи — part-time-занятость внедряется во все больше отраслевых профессий. Больше людей в платформенную занятость, как в воронку, затянула пандемия коронавируса: в этот период потребители стали чаще пользоваться цифровыми платформами и привыкли к ним.
Сказать точно, сколько людей в России зарабатывают на платформах, нельзя. Владельцы крупных сервисных платформ не раскрывают данные о количестве задействованных исполнителей, ссылаясь на коммерческую тайну. По данным ФНС на конец I квартала этого года, число самозанятых в России достигло 10 млн — 8500 человек присоединяются к специальному налоговому режиму ежедневно. Из статистики ФНС следует, что сумма их среднего чека составляет сегодня 1904 рубля, что на 70% выше, чем в 2019 году. Однако нужно учитывать, что далеко не все самозанятые пользуются платформами для поиска заказчиков. И далеко не все люди, занятые на платформах, зарегистрированы именно как самозанятые, а не как ИП, например.
Оценивая масштабы такой занятости, можно обращаться к специальным опросам. Так, например, недавнее исследование Института социальной политики НИУ ВШЭ России показало, что общий охват платформенной занятостью населения в возрасте 18–72 лет увеличился с 14,6% в апреле 2022 года до 16% в апреле 2024-го.
Наиболее распространенные сферы работы у занятых на платформах, согласно тому же опросу ВШЭ — услуги репетиторства и преподавания (ее отметили 17% платформенных занятых), услуги в сфере IT (14,7%), а также пассажирских и грузовых перевозок и курьерской доставки (суммарно 13,3%).
Согласно другому исследованию той же ВШЭ, такие работники в большей степени, чем занятые в целом, сконцентрированы в городах. Наиболее распространена платформенная занятость среди людей в возрасте до 40 лет.
Что привлекает всех этих людей
К основным преимуществам платформенной занятости, по данным ВШЭ, россияне относят расширение базы заказчиков за рамки своего места проживания, возможность работать из дома, гибко и автономно планировать собственный график. К главным недостаткам — отсутствие оплачиваемого больничного и отпуска и нестабильность заработка. При этом преимущества в целом видятся более явными (получают более высокие оценки по 4-балльной шкале поддержки), чем ее недостатки.
Важным фактором кажется и отсутствие забюрократизированности процессов. В платформенную экономику легко зайти, и это во многом также заслуга государства и работающего института самозанятости. И заслуга платформ, конечно, которым нужно много новых рук и голов, чтобы продолжать расти.
Росту платформенной занятости в России способствует и высокий уровень проникновения интернета и сравнительно низкая цена мобильного интернета. Последнее — большое конкурентное преимущество отечественных цифровых платформ перед зарубежными.
В ВШЭ предполагают, что рост платформенной занятости — это также «механизм адаптации рынка труда к экономическим шокам». То есть это инструмент, к которому люди прибегают именно во время кризиса. Однако кажется, что у людей, которые пережили сначала коронавирус, а затем глобальную перестройку своих отраслей, в целом поменялось понятие о стабильной работе. Ковидные времена — это задержки зарплат, зависимость от решений руководства. Уход иностранных брендов из России для многих обернулся сокращениями.
Пока люди, работая на работодателя, переживали эти трудности, занятые в гиг-экономике имели возможность самостоятельно искать заказчиков, регулировать свой объем работы и ее стоимость. Такой «ручной режим управления» собственной занятостью для многих оказался гарантом стабильного заработка, несмотря на потерю ДМС и других привилегий. По данным ВШЭ, треть занятых, для которых работа через платформы является основной, вышли на них в дополнение к основной работе, а со временем полностью перешли на такой формат.
Почему рост платформенной занятости — хорошая новость
Рост такой занятости помогает экономике в целом проходить кризисные времена. Платформы создавали новые рабочие места для тех, кто потерял работу в ковидные времена или из-за ухода иностранного бизнеса из России. Платформенные компании в целом используют бизнес-модели, которые быстро эволюционируют, захватывают соседние ниши цифрового рынка, освободившиеся при уходе зарубежных компаний.
Можно предположить, что рост платформ в целом сдерживает падение ВВП и смягчает санкционное давление. Вклад цифровых платформ в ВВП России, по разным оценкам, уже достигает от 2 до 5%, и этот показатель продолжит расти. По мере вовлечения платформ отношения между участниками рынка в целом становятся прозрачнее. Платформизация в целом предполагает, что в конкурентной борьбе побеждает поставщик с наиболее низкой себестоимостью и эффективным и рациональным применением ресурсов, в том числе трудовых, поэтому на макроуровне это означает повышение эффективности экономики в целом.
Занятость такого рода хороша и с социальной точки зрения: она обеспечивает возможность экономической активности тем группам населения, для которых трудоустройство на традиционном рынке труда по каким-то причинам недоступно. По данным ВШЭ, среди тех, для кого платформенная занятость является основной, 46% выбрали этот формат, потому что не могли найти другой работы с подходящим графиком. Такой тип занятости подходит женщинам с тремя и более несовершеннолетними детьми или детьми младше трех лет, людям с инвалидностью или какими-то другими проблемами со здоровьем, студентам. Так, платформы вносят вклад в развитие инклюзивной занятости и поддержку доходов семей с детьми.
Бизнес благодаря росту платформенной занятости получает доступ к более широкой экспертизе. Особенно это актуально на фоне рекордно низкого уровня безработицы. Дефицит кадров есть во всех отраслях. Особенно заинтересован во фрилансерах малый и средний бизнес, который стремится снизить издержки. Согласно одному из исследований PwC, 50% спроса на фрилансеров формируют малые и средние компании с оборотом до 100 млн рублей. Бизнес в целом становится более гибким, когда может обращаться к самозанятым и фрилансерам и оплачивать их труд тогда, когда ему это действительно нужно. При этом компании избегают взносов в фонды социального страхования, обязательств по выплате минимальной зарплаты и многих других обязанностей, связанных с традиционной занятостью.
Какие возникают риски
В то же время рост платформенной занятости можно трактовать и как плохую новость. Многие эксперты и аналитики относятся к этому явлению настороженно. Чаще всего они поднимают вопрос трудовых гарантий для занятых в платформенной экономике.
В традиционной экономике риск временной потери работником трудоспособности берет на себя работодатель. В гиг-экономике агрегаторы и цифровые платформы лишь предоставляют площадку, чтобы на ней сошлись покупатель товара или услуги и ее продавец. Получается, по мере роста платформенной занятости для все большего количества людей понятия «оплачиваемый больничный и отпуск», «пенсия», ДМС остаются в далеком прошлом. Это большой вызов для экономики. Часть общества становится более уязвимой.
Кроме того, работа на платформах часто связана с постоянными переработками и высокими штрафами. Гиг-экономика бывает жестока к работникам — в ней принято платить только за результат, даже если работник теряет время не по своей вине. По этой причине гиг-экономику часто называют «откатом в XIX век», когда нью-йоркские швеи по 12–14 часов работали на дому по сдельной оплате, а работодатель не предоставлял им никаких социальных гарантий.
Иногда платформы сами предоставляют своим работникам часть гарантий. Однако, вероятно, их усилий будет недостаточно: система госгарантий для работников будет реформироваться на уровне законов. В Британии, например, переломным моментом в истории развития платформенной занятости стало разбирательство с Uber: водители жаловались, что компания не предоставляет работникам компенсации, информацию и не встает на сторону водителей. В итоге в 2021 году Верховный суд Великобритании признал водителей полноценными сотрудниками, а не самозанятыми, и постановил, что на них распространяются правила о минимальной зарплате, оплачиваемых отпусках и т.д. После этого в Европе начали обсуждать уравнивание прав гиг-воркеров с работниками.
Социолог Колин Крауч в своей книге «Победит ли гиг-экономика?» говорит о том, что противостоять ухудшению качества рабочих мест могут система соцстрахования, которую нужно реформировать, а также профсоюзы, миссия которых в новых реалиях должна быть переосмыслена.
Кроме проблемы потери части трудовых прав, эксперты говорят о риске перетягивания кадров из традиционной экономики. Аарон Бенанав, историк труда в Чикагском университете, опасается, что гиг-экономика «используется для замены квалифицированных работников менее квалифицированными или продолжает процесс «скрытой занятости», который происходит во всем мире, когда вы привлекаете независимых подрядчиков для замены сотрудников». «Для этого есть приложение» означает, что для традиционных сотрудников становится меньше стабильной и надежной работы, объясняет он. В сфере гостеприимства, например, традиционные работники уже теряют работу: например, повара в отелях оказываются не нужны, потому что клиенты заказывают еду в номер через приложение.
Ученых также тревожит то, какую роль в целом будет играть человек, который занят на платформе. Как отмечала руководитель департамента прикладной экономики НИУ ВШЭ, профессор Светлана Авдашева, гиг-экономика действует в двух направлениях: с одной стороны, появляется больше новых творческих специальностей, с другой — профессии, которые раньше были творческими, подвергаются автоматизации и, как следствие, перестают быть таковыми. В них снижается роль профессионализма и индивидуальных компетенций. Она приводит в пример таксистов: если раньше, чтобы быть таксистом, следовало хорошо знать город, как лондонским кэбменам, то теперь достаточно загрузить навигатор в смартфон.
Человек на такой работе становится функцией, винтиком, теряет свой социальный облик. Привязка к платформе, к определенной четкой задаче и оплата за результат действительно может тормозить развитие социальных навыков, мешать проявлять инициативу. Это особенно важно для молодых специалистов, у которых пока нет большого бэкграунда в какой-то профессии и опыта работы. Однако не стоит забывать, что платформенная занятость дает большие возможности и для высококвалифицированных специалистов. Было бы здорово, если бы она не была первым этапом карьеры и не стирала необходимость хорошего образования.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора