Forbes Woman продолжает рассказывать о главных героинях российской арт-сцены. Во второй части — о тех, кто смог стряхнуть пыль со слова «музей» и научил тысячи зрителей видеть злободневное в Репине и Айвазовском, понимать Линдберга и Фонтану, не бояться современного искусства и без снобизма смотреть на салонную живопись и соцреализм
В рамках спецпроекта «Артова дюжина» редактор отдела культуры Forbes Яна Жиляева поговорила с ключевыми фигурами в современном российском искусстве. В первой части вы можете прочитать о женщинах, которые создают фонды, поддерживающие художников.
Зельфира Трегулова
Куратор, экс-директор Третьяковской галереи
В 1992 году Зельфира Трегулова приняла участие в создании выставки «Великая утопия: русский и советский авангард, 1915–1932». При ее участии мир открывал для себя «амазонок авангарда» (помимо нее, выставку курировали Джон Боулт и Мэттью Дратт): 70 полотен шести русских художниц полтора года гастролировали в Берлине, Лондоне, Венеции, Бильбао и Нью-Йорке.
Среди соавторов куратора Трегуловой такие разные люди, как Борис Гройс, Джон Боулт, Роберт Розенблюм. Но широкому российскому зрителю Трегулова стала известна в 2015 году как директор Третьяковской галереи. Это Трегулова выиграла для Третьяковки право показать «Сокровища Ватиканской пинакотеки» и создать в Риме ответную выставку «Русский путь. От Дионисия до Малевича», курировать которую она пригласила Аркадия Ипполитова (вместе с Ипполитовым Трегулова сделала четыре выставки). Это она стала приглашать оформлять выставки именитых архитекторов — Евгения Асса, Сергея Чобана, Даниэля Либескинда. Перестав быть директором музея, Трегулова вернулась к любимому занятию — делать выставки. Летом 2024-го их у нее четыре.
Трегулова говорит, что секрет успеха выставочного проекта сродни средству Макропулоса: у каждого куратора он свой. «Вопрос не в том, что ты показываешь, а в том, как ты это делаешь, — рассказывает Зельфира Трегулова. — Всегда должен быть какой-то современный фокус, современная оптика». По ее мнению, куратор должен пропустить через себя весь материал, погрузиться в него, а потом воспарить и увидеть картину в целом, с остро современным прицелом. «Современность взгляда вовсе не сводится к активному использованию мультимедиа. Куратор должен увидеть в представляемом феномене нечто, что важно и актуально сегодня, что будет резонировать для современного сознания и взгляда», — подчеркивает Зельфира Трегулова.
Важно не только исчерпывающе представить материал, но и преподнести зрителю продуманную интерпретацию, помочь вступить в диалог с каждым произведением и с выставкой в целом, считает куратор: «Создание успешного художественного проекта сродни созданию удачного спектакля, достойная выставочная экспозиция — самый настоящий артефакт, который привлекает в том числе и своей иммерсивностью». Такой подход работает и на эмоциональное вовлечение зрителя, помогая ему испытать катарсис и выйти из выставочного пространства преображенным.
При этом сильная кураторская идея не нуждается в пространных объяснениях, убеждена Трегулова. Сделать концепцию ясно читаемой помогает сотрудничество с архитекторами-сценографами — «надо только не лениться отрабатывать с ними все детали». Зельфира Трегулова говорит, что любит работать в команде: «Работа в диалоге помогает точнее формулировать свои мысли, ведь соавтор — твой первый критик, а, отталкиваясь от его точки зрения, ты можешь интереснее сформулировать свою».
Самый свежий пример — выставка в «ГЭС-2», сделанная в сотрудничестве с Франческо Бонами. Такие ходы-сопоставления, как «Черный квадрат» Малевича и «Черное море» Айвазовского, — узнаваемый стиль российского куратора, которая много лет возвеличивает русское искусство. При этом Зельфира Трегулова признается, что в прошлом считала Айвазовского салонным живописцем (свое мнение о нем изменила после разговора с художником Анишем Капуром), а, например, в студенческие годы даже представить не могла, что будет рассматривать как художественный феномен соцреализм. «Мое отношение к разным художникам и разным эпохам очень сильно менялось на протяжении всей моей жизни. Как и менялись интересы и пристрастия историков искусства», — объясняет куратор.
Марина Лошак
Куратор, экс-директор ГМИИ им. Пушкина
Создатель галереи «Проун», директор музейно-выставочного объединения «Манеж», арт-дилер, консультант частных коллекций, куратор Марина Лошак 10 лет возглавляла Пушкинский музей. При ее директорстве музей показывал самые крупные российские частные коллекции нашего времени — Петра Авена и Вячеслава Кантора, привозил выставки из лондонской Tate Modern, венской Альбертины, парижского музея Орсе. В списке коллекционеров, с которыми сотрудничал музей, значилось 65 имен. Но главное достижение — ГМИИ им. Пушкина и Эрмитаж смогли договориться и при посредничестве и финансовой поддержке фонда Louis Vuitton показали в Москве, Санкт-Петербурге и Париже шесть выставок объединенных коллекций московских предпринимателей Щукина и Морозова. «10 лет — конечная точка. Надо начинать что-то новое. Так было всегда в моей жизни», — говорила Марина Лошак Forbes в момент своего увольнения из музея весной 2023 года.
Сегодня Марина Лошак создает проекты в разных городах России: в Санкт-Петербурге сотрудничает с музеем Бродского «Полторы комнаты», в Нижнем Новгороде готовит биеннале коллекционеров, в Суздале курирует выставку Ирины Затуловской, в Москве руководит фондом «Новые коллекционеры». «Мы живем сейчас в новом мире, очень отличном от прежнего. И эта новая реальность меняет и общество в целом, и художественную среду в том числе. Я наблюдаю серьезное взросление среди людей, которые меня окружают», — рассказывает Forbes летом 2024 года Лошак о процессах, которые она наблюдает. По ее мнению, обаяние инфантильности — примета прошлого. Сегодня участники художественной среды, арт-рынка демонстрируют взросление. «Эта осмысленность, связанная со сложностями исторического момента, вызывает у меня уважение и надежду. Я вижу вокруг себя много талантливого, независимого и самостоятельного движения. Вижу разных художников, свободных от догм и кумиров», — рассказывает Марина Лошак.
По ее мнению, сейчас в стране появляется новый тип коллекционеров. Лошак уверена: «Мы в центре больших изменений. Эти новые силы уже сегодня несут зерна будущих культурных сред». Главной чертой этих новых героев нашей современности куратор называет взаимоответственность: «На мой взгляд, это самая важная примета сегодняшнего дня в сфере искусства. Меня очень радует открытость тех, кто только начинает интересоваться искусством». Лошак говорит, что изменения среды заставляют верить в возможность развития в любые времена.
Ольга Свиблова
Куратор, директор-основатель музея МАММ
В 2022 году Мультимедиа Арт Музей вошел в тройку рейтинга посещаемости музеев мира по версии The Art Newspaper, став третьим после Лувра и Русского музея. В 2021 году МАММ посетили 2,2 млн человек, 92% посетителей здания на Остоженке — в возрасте 18–35 лет. То есть с 1996 года, с момента основания, МАММ (до 2001 года — Московский дом фотографии) вырастил уже третье поколение зрителей. За 28 лет Мультимедиа Арт Музей показал более 2500 выставок российских и зарубежных художников. Коллекция МАММ насчитывает более 200 000 единиц хранения.
«Свое название Дом фотографии получил и спонтанно, и случайно, и вместе с тем это была хорошо продуманная стратегия», — рассказывает директор-основатель музея Ольга Свиблова. И подчеркивает: «Дом», а не «музей», так как мы первые в России строили музей нового типа: friendly space с новым типом выставочного дизайна, новым типом взаимоотношений со зрителем».
Она вспоминает, как начиная с 1987 года делала выставки современного искусства по всему миру, в 1988-м получила приз Каннского кинофестиваля за фильм о советских нонконформистах «Черный квадрат» и провела в Финляндии первый фестиваль русского андеграунда. В 1988–1989 годах в Москву привозили выставки звезд современного искусства — Фрэнсиса Бэкона, Роберта Раушенберга, Гилберта и Джорджа, Гюнтера Юккера. Свиблова рассказывает, что на вернисаж собирались люди, а потом залы стояли пустыми. В 1993 году она показывала в ЦДХ выставку коллекции Caisse des Depots et Consignations, впервые представляя в Москве Кристиана Болтански, Аннет Мессаже, Даниэля Бюрен. «По посещаемости тоже был провал. Современное искусство с его сложным визуальным языком в то время для нашего зрителя было непонятно. Я физически страдаю в пустых музеях, поэтому поставила цель: сформировать, вырастить массовую аудиторию, превратить посещение музея в важнейшую потребность», — говорит Ольга Свиблова.
Для того чтобы привести зрителей к современному искусству, куратор Ольга Свиблова выбрала фотографию. «В 1920-х годах Александр Родченко писал: «Фотография — это искусство». 28 лет назад это было неочевидно. «Фотография — одновременно искусство и документ. Для зрителя — легкий «вход» в мир визуальных искусств», — объясняет Ольга Свиблова.
Свиблова любит стратегию взрыва — первая фотобиеннале в 1996 году, устроенная по примеру Парижского месяца фотографии, заполнила все выставочные площадки и билборды Москвы. По примеру Европейского дома фотографии был основан Московский дом фотографии. «Задумав новый музей в 1995 году, во время встречи с Жан-Люком Монтероссо, основателем Европейского дома фотографии, я спросила: «Как тебе это удалось?» Получила ответ: «Надо уметь не спать». Это я умела. Про себя загадала: «У нас будет как в Париже и лучше!» Перед тем как построить музей, я внимательно изучила опыт мировых музеев и различных художественных школ. Нельзя посадить пальму в Антарктике, нельзя механически использовать чужой опыт, надо адаптировать его к реалиям национального культурного контекста, исходить из тех возможностей, которые есть сегодня, видеть перспективу будущего развития», — говорит Свиблова.
Искусство не спасет мир, но тем, кто научился его читать и чувствовать, оно дает витальную энергию, силы жить дальше
Набирая темпы, музей делал по 100 выставок в год. А в 2001 году Дом фотографии сменил название, став Мультимедиа Арт Музеем, МАММ. По ее мнению, залог успеха музея — способность мутировать: «У науки, у искусства, как и у общества, есть законы саморазвития. Их нужно знать, чтобы понимать, куда будет направлен новый вектор развития».
МАММ отражает мировые тренды: интерес к японской фотографии, востребованность Караваджо и барокко в середине 2010-х (музей показал выставку барочной скульптуры и живописи Лучо Фонтаны), документальная фотография бразильца Себастио Сальгадо. «Главное для музея — через драматургию выставок, образовательные программы, экскурсии подарить зрителю золотой ключик к прочтению произведений», — рассуждает Ольга Свиблова.
Одновременно с просвещением (12 проектов Сары Мун, восемь проектов Уильяма Кляйна, семь выставок Питера Линдберга, три — Энни Лейбовиц) в 2008 году музей занялся образованием молодых художников, открыл Школу Родченко, кузницу кадров современного искусства.
В декабре 2021 года МАММ запустил новую международную биеннале «Искусство будущего». «Искусство всегда апроприировало новые технологии, — говорит Свиблова. — Яркие примеры — фотография и кино. Сегодня, в эпоху Индустрии 4.0, искусство использует виртуальную и дополненную реальность, ИИ, 3D-принтеры. Искусство так же рефлексирует, как эти технологии меняют мир и жизнь каждого из нас». Будущее — это еще и совсем «немузейные» скорости, к которым, чтобы не остаться в прошлом, тоже необходимо привыкать: «Музейные требования предполагают планировать выставки за несколько лет, но необходимо постоянно прислушиваться к шуму времени, уметь быстро, а иногда стремительно, поменять программу, способ подачи экспозиции, чтобы оказаться релевантным запросу зрителей, прежде всего молодежи, ведь она создает будущее и умеет учиться».
Новая стратегия музея — работа с частными коллекциями. Открывшись весной 2024 года после капитального ремонта, МАММ представил собрание фонда Still Art, коллекцию фотографий моды и стиля, где исследует влияние фотографов друг на друга. «Сегодня мы один из немногих российских музеев, где можно увидеть работы великих зарубежных авторов», — говорит Ольга Свиблова.
Меняется не только искусство, которое показывает музей, но и его коммуникационная стратегия. «Жизнь меняется стремительно, зритель меняется, и мы работаем для него, — говорит Свиблова. — Задача музея не только в том, чтобы зритель получил знания в истории искусства и в современном искусстве. Задача — научить зрителя думать и чувствовать вообще. Искусство не спасет мир, но тем, кто научился его читать и чувствовать, оно дает витальную энергию, силы жить дальше и превращать свою собственную жизнь в искусство».
Надежда Степанова
В 2011–2019 годах — арт-директор ИРРИ, с 2021-го — директор Aven Foundation, Латвия
В художественной среде фигура Надежды Степановой прочно связана с ИРРИ, Институтом русского реалистического искусства, частного музея, созданного на основе коллекции миллиардера Алексея Ананьева. Собрание ИРРИ насчитывало 6500 произведений: работы Георгия Нисского, Александра Дейнеки, Александра Герасимова, Исаака Бродского, Юрия Пименова, Гелия Коржева. В 2019 году Арбитражный суд Москвы в качестве обеспечительной меры по иску Промсвязьбанка на 282 млрд рублей постановил арестовать имущество бывших собственников банка. ИРРИ был закрыт. Судьба арестованной коллекции неизвестна.
ИРРИ открылся посмертной ретроспективой Гелия Коржева, делал выставки–блокбастеры Александра Лабаса, «Окна в Россию», «Нисский. Горизонт». «ИРРИ — это не только коллекция и концепция, отражающая суть искусства за 100 лет на 1/6 части Земли, это огромный слой художественной истории», — говорил в 2019 году Forbes галерист Ильдар Галеев. Концепцию музея арт-директор ИРРИ Надежда Степанова формулирует так: «Нужно демонстрировать лучшие вещи, определять между ними связи, рассказывать истории, чтобы у зрителя создавалась и более или менее цельная картина самой коллекции, и портрет коллекционера».
«Идеальный музей должен быть разумного размера, с цельной постоянной экспозицией, адекватно презентующей коллекцию, с парой залов для временных выставок, с хорошими общественными пространствами, с ресурсами для ведения научной деятельности, с увлеченными людьми, жадными до знаний, но не скаредными, когда нужно этими знаниями поделиться», — говорит Степанова. Она выступает за безбарьерную среду, но при этом считает важным сохранить привычную музейную атмосферу: «Откровенно говоря, я не большая поклонница партисипаторных опытов из серии «а давайте наши зрители сами придумают нам выставку».
Сегодня, оглядываясь назад, Степанова оценивает ИРРИ как один из лучших частных музеев России и, может быть, Европы: «Мне очень приятно видеть, как фото и описание работы ИРРИ до сих пор вставляют в презентации в качестве референса идеального музея. Сердце мое ликует, когда я вижу, с каким вкусом и толком делают самостоятельные проекты бывшие сотрудники».
«Но я также надеюсь, что у меня получится сделать еще один идеальный музей, — говорит Надежда Степанова, которая с зимы 2021 года работает в Aven Foundation в Риге. — Слагаемые успеха не только в деле превращения частной коллекции в музей, а, наверное, вообще во всем — в уважении к труду и частной собственности. Без этих установок ничего толкового не выйдет, ну или это толковое рано или поздно будет уничтожено».
Юлия Петрова
Директор Музея русского импрессионизма
Историк искусства, искусствовед Юлия Петрова консультировала бизнесмена Бориса Минца по созданию частной коллекции. В 2012 году, в 27 лет, Юлия Петрова стала директором Музея русского импрессионизма, созданного Минцем на основе своего собрания. Площадку — переделанный британским архитектурным бюро John McAslan + Partners склад для хранения муки и сахара на бывшей кондитерской фабрике «Большевик» — музей получил в мае 2016 года, а в мае 2018-го Борис Минц с семьей бежал из России. Вплоть до февраля 2024 года, до смены попечителя (на посту главы попечительского совета Бориса Минца сменил девелопер, акционер ГК ФСК Владимир Воронин), вся выставочная деятельность музея — три выставки в год — велась исключительно благодаря фандрайзингу. «Почти половину бюджета музей зарабатывает благодаря продаже билетов, экскурсий, каталогов и сувениров. Остальное мы получаем от патронов и меценатов, а также от спонсорских контрактов с коммерческими компаниями», — рассказывала Юлия Петрова Forbes в мае 2022 года. «Мы научились плодотворно и успешно для обеих сторон работать с бизнесом, — говорит директор музея в июле 2024 года. — В нашем портфолио много коллабораций с компаниями из разных отраслей». В качестве примеров Юлия Петрова приводит разработку контента для бота искусственного интеллекта «ИИмпрессионист» банка «Тинькофф» и театральную постановку для ОТП Банка.
На музей работает его репутация: площадка на Ленинградском проспекте стала одной из самых востребованных в Москве. «Когда мы с господином Минцем начинали работать над проектом музея, ни он, ни я не имели опыта музейной работы и опирались прежде всего на свой пользовательский опыт. Нам хотелось сделать пространство абсолютно комфортным и эмоционально, и интеллектуально», — говорит Юлия Петрова. (Бюджет одной выставки Музея русского импрессионизма — около 20 млн рублей. Спонсорство и коллаборации с бизнесом приносят музею, как сообщила пресс-служба, от 5 млн рублей за проект. Взносы попечителей и патронов — от 500 000 рублей до 3 млн рублей).
Музей, сделавший ставку на салонную живопись с конца XIX века до 1930-х годов, знаменит своим живым, необычным подходом к теме. «Будучи музеем камерным, мы не имеем возможности делать монографические блокбастеры. Мы выбираем темы, события, явления, которые редко попадают в поле зрения крупных музеев, но при этом дополняют зрительское представление об искусстве», — рассказывает Петрова.