ГОРГОНА ПРОТИВ ВСЕХ

«Медуза Горгона».
Челябинский театр кукол им. В. Вольховского.
Режиссер Петр Васильев, художник Алевтина Торик.

Миф о Медузе Горгоне известен как один из подвигов Персея. По одной из версий Медуза, как и две ее сестры — изначально чудовища. По другой версии она была прекрасной девушкой, но ее красотой пленился Посейдон и изнасиловал Медузу в храме богини Афины, и та не нашла ничего лучше, как обрушить свой гнев на девушку и превратить ее в горгону. Театр берет второй вариант мифа, где героиня оказывается заложницей ситуации.

Несмотря на то что спектакль называется «Медуза Горгона», речь в постановке идет не только о ней. Создатели монтируют ее историю с другими мифами — о нимфе Сиринге, сбежавшей от притязаний Пана, о Данае, отправленной с юным Персеем по морю в бочке, и об Андромеде, прикованной к скале за свою красоту. Четыре истории, которые, казалось бы, формулируют внятный посыл о женщине, несправедливо осужденной по воле мужчин. Однако главным героем в спектакле становится не женщина, а Персей, убивший Медузу Горгону, освободивший Андромеду и спасший свою мать Данаю от домогательств Полидекта. Мы видим, как развивается этот персонаж, как из самоуверенного мальчика, кричащего «я сын Зевса», Персей превращается в зрелого молодого человека. Желая доказать себе и миру, что он герой, Персей преодолевает препятствия и приходит к иной мысли — о жизни в любви с прекрасной женой.

Игра в Древнюю Грецию, в страсти и трагедии — здесь основной прием. Конфликт заявлен, но нивелируется, комическое преобладает над трагическим. Рефреном звучит фраза женского хора (Елизавета Борок, Арина Жарикова, Елена Блажеева): «О мужчины…», и далее — текст-заклинание о том, сколько бед и несчастий приносит один пол другому. В конце спектакля хор признает: мужчины способны на что-то хорошее, конфликт будто исчерпывается.

В визуальном ряде спектакля также четко прослеживается «игра» в Древнюю Грецию, считываются узнаваемые древнегреческие черты — волны вод, над которыми к скале прикована Андромеда, стилизованы, угловаты; теневые куклы, используемые в прологе, похожи на амфорные изображения. У всех кукол выразительные греческие носы (художник спектакля Алевтина Торик), у женщин — аккуратные груди, у Персея — кубики пресса. Пространство подвижное, выглядит легким, трансформируется. В середине сцены двухколонный портик со слегка поломанным фронтоном. Справа и слева от него расположены вертикальные декорации-перевертыши: с одной стороны у них поверхность, сделанная под камень, — и это ландшафт острова горгон, с другой стороны материал имитирует какое-то растение. Эти же вертикальные декорации, если вынуть из них небольшие овалы под лица, становятся тантамаресками-Грайями, к которым отправляется Персей.

Стилизация под Древнюю Грецию не заканчивается только визуальным рядом. Композитор Николай Морозов создает музыку, которая, кажется, могла бы звучать тогда, использует редкие народные музыкальные инструменты. В спектакле звучат два лейтмотива: один — бравурный, гимновый, его поют мужчины; второй — хрустальный, печальный, исполняемый женщинами. Начинается и заканчивается «Медуза Горгона» именно мужским напевом, как бы говоря: мир остается прежним.

Боль и ярость Медузы (Елизавета Борок) выражены в экспрессивной вокальной партии с этническими мотивами. Горгона — кукла с большими глазами, рыбьим хвостом, рот открыт в оскале. У куклы не очень много выразительных средств, но здесь срабатывает дубль Горгоны: в самые яркие моменты ее гневного монолога из-за скалы в центре сцены, подсвеченной зловещим красным светом, появляется вторая — с большими крыльями. Ее ярость оправданна. Из четырех женских образов спектакля она — единственная, кто выражает эмоцию по поводу происходящего. Даная противостоит Полидекту, она может отказать ему, но не выражает чувств. Прикованная к скале Андромеда не может сделать ничего, Сиринга, превращенная в тростник, тоже. Голос Медузы — голос боли и страдания, голос ответа на несправедливость, голос возмездия.

Однако «Медуза Горгона» — все-таки больше комедия. Например, Полидект — персонаж комический, вызывающий и смех, и негодование. Финальная точка его существования такова: он превращается в камень — и кукла раскалывается надвое. Артист Андрей Дрыгин дает оценку: отряхивает руки, освобождается от надоевшего персонажа. Зал смеется. Этот жест снова наталкивает на мысль об игре как приеме, однако далее он не проявляется.

В живом плане существует Гермес в исполнении Александра Малышева. Это оправданный, логичный ход — он бог, и потому может выглядеть иначе. У Гермеса своя сюжетная линия и свои мотивы: он хочет заполучить голову Горгоны, чтобы с ее помощью обратить в камень Зевса. Александр Малышев создает иронически-высокомерный, смешной образ. Артист имитирует угловатые движения нарисованных на амфорах людей, будто сам Гермес иронизирует над своей божественной природой. В итоге выясняется, что это странное, не основанное ни на чем заблуждение героя: конечно же, Зевса нельзя обратить в камень. Но не будь на пути Персея Гермеса, сын громовержца никогда бы не стал настоящим героем.

Сестры Грайи, у которых на троих (Елена Блажеева, Арина Жарикова и Андрей Дрыгин) один глаз и одно ухо, тоже комичны. Персей приходит к ним, чтобы узнать, где находится остров горгон, но Грайи то не видят, то не слышат его, постоянно спорят, жаждут отобрать друг у друга глаз или ухо, чтобы заполучить полный «комплект». Сцена смешная, но довольно долгая, даже затянутая: Персей устает от распрей сестер, а сцена все продолжается.

У создателей «Медузы Горгоны» определенно не было задачи поднять острые социальные вопросы и тем более найти их решение. Достоинство спектакля в крепком пересказе истории о Персее со множеством сюжетных ответвлений. Но иногда в нем трагическим фоном все же просвечивает не до конца оформленное, но отчетливо считываемое актуальное высказывание.