Джеймс Гандольфини и Дэвид Чейз
Посмотрели документальный фильм о создании культовой криминальной драмы.
В оригинале документалка «Умник: Дэвид Чейз и «Сопрано»носит название Wise Guy: David Chase and the Sopranos. У словосочетания wise guy существует два определения: собственно умник/мудрец и член мафии. Оба применимы к Дэвиду Чейзу. Человеку, создавшему один из самых значимых телевизионных проектов, в центре повествования которого – босс преступной семьи из Нью-Джерси. Док, приуроченный к 25-летию «Сопрано», не расскажет поклонникам шоу ничего нового, однако позволит глубже погрузиться как в его сложную структуру, так и в психологию его создателя.
«Ты должен написать что-нибудь о своей матери». Слова, которые Чейз часто слышал в 1990-е. Дэвид родился в итало-американской семье и почти всю юность провел в Нью-Джерси. Отношения с родителями у парня были, мягко говоря, сложными. С одной стороны, у Чейза был вечно грубый отец, всячески унижавший сына. С другой – манипулирующая мать, «эта безумная женщина», ставшая опорой для семьи после смерти мужа. Взрослея в столь нездоровой атмосфере, подросток-бунтарь Чейз буквально ходил по краю. Юноша не знал, чем ему стоит заниматься в жизни, пока не познакомился с европейским кино. Жан-Люк Годар, Ингмар Бергман, Федерико Феллини – неокрепшему уму эти имена в то время ни о чем не говорили. Однако творчество этих авторов Дэвида поразило.
«Мне кажется, тогда я даже не знал, кто такой режиссер. Это снесло мне крышу. Передо мной открылась целая новая вселенная», – рассказывает Чейз.
Тогда Дэвид определился со своим призванием и начал планомерно строить карьеру. Преимущественно он работал на телевидении. Чейз писал сценарии для фильмов и сериалов, мечтая когда-нибудь сделать собственный полный метр. В какой-то момент детские травмы стали все чаще давать о себе знать, и сценарист, прислушавшись к мнению коллег и знакомых, решил написать историю на основе собственных переживаний. Он набросал черновик сценария ленты, пропитанный токсичным настроением, которое царило между ним и его матерью. Личный опыт Дэвида лег в основу «Сопрано», который в дальнейшем возведет в абсолют неприятную изнанку жизни.
Чейз был из тех людей, которые прекрасно разбираются в том, как устроено телевидение. Но вместо того чтобы плыть по течению и получать с этого бонусы, шоураннер намеревался разрушить привычные устои, поставив на карту все, что имел. Телевизионные сети не были готовы принять Чейза и его проект, поскольку опасались, что зрители еще не доросли до «Сопрано». Кто будет сопереживать преступнику, совершающему ужасные поступки? Свой дом Чейз и его детище в итоге нашли на HBO, который в тот момент только начал формировать в сознании зрителей образ взрослого телевидения, выпустив такие проекты, как «Тюрьма ОZ» и «Секс в большом городе». Но даже для них Тони Сопрано был крайне противоречивой фигурой, которая могла как возвысить своих создателей, так и похоронить вместе с собой.
После съемок пилота «Сопрано» руководство HBO в течение семи месяцев решало его судьбу. В конечном счете канал доверился видению Чейза и предоставил ему полный карт-бланш. И Дэвид оторвался по полной программе: нагота, нецензурная брань, насилие и убийства крупным планом. Все это прежде никогда не демонстрировалось по телевидению, тем более в таком количестве. Однако шоураннер не делал на подобных вещах чрезмерный акцент. Это было не просто вынужденной, а необходимой мерой для должной репрезентации действительности.
«Здесь, в Америке, все продается. И комическая часть для меня заключалась в том, что американцы стали настолько материалистичными и эгоистичными, что это стало вызывать тошноту у мафиозного босса… Это был капитализм в самом грубом смысле. Шоу показывали на телевидении, инструменте, который капитализм эксплуатировал для продаж», – поделился Дэвид.
Хотя после премьеры первого сезона зрители влюбились в сериал, а некоторые и вовсе видели главного героя своей ролевой моделью, авторы не ставили своей целью романтизацию Тони Сопрано и его образа жизни. Многие персонажи, локации и сюжеты сценаристы во главе с Чейзом почерпнули из реальности. Кто-то из авторов, например, перевез маму в дом престарелых и знал, что происходит внутри этого заведения. Другой сценарист ходил в актерскую школу и перенес этот опыт на одного из ключевых героев сериала. Чейз же помимо прочих вещей был прекрасно знаком с психотерапией. И именно по этой причине он сделал сеансы Тони Сопрано и доктора Дженнифер Мелфи одним из ключевых элементов шоу.
Как отметил шоураннер, аудитория сериала делилась на две категории: тех, кто смотрел его ради стрельбы, и тех, кто пришел за драмой. Неудивительно, что первые считали линию с Мелфи ненужной, хотя именно ей Чейз придавал ключевое значение. Он поднимал важные вопросы психотерапии задолго до того, как это стало очередным трендом. Для своего создателя «Сопрано» оказался многолетней рефлексией, позволившей иначе взглянуть на свои травмы.
Говоря о своей матери в документалке, Дэвид выстраивает перед нами образ этакого домашнего монстра, знакомый определенной группе людей. Ее копией на экране стала мать Тони, в которой и коллеги Чейза, и зрители узнавали своих близких. Безусловно, все подобные моменты обсуждались в комедийном ключе. Как воспоминания о плохих вещах, оставшихся далеко позади. Однако Чейз, создавая экранных монстров из реальных прототипов, пытался объяснить не столько для зрителей, сколько для себя, почему они стали такими.
В доке шоураннер рассказывает о кошмарах матери, в которых она просила своего отца «не делать этого». Чейз не может ничего утверждать, но он признает, что мужскую половину его семьи трудно назвать ангелами. И если принять эти вещи как факт, это позволит ему пусть и не оправдать поведение матери, то хотя бы найти ему логичное объяснение.
Монстры порождают монстров – именно в этом кроется очарование Тони Сопрано. Отталкивающее для одних и притягательное для других. За всей этой броней из перманентной злобы, цинизма и двуличия симпатизирующие протагонисту зрители видели потерянного маленького мальчика, ставшего жертвой обстоятельств и вынужденного оставаться злодеем до конца жизни. Они всячески пытались оправдывать главного героя, а Тони, управляемый мастерской рукой Чейза, каждый раз спускал их с небес на землю.
В многочисленных анализах сериала Тони Сопрано часто противопоставляется Джеймсу Гандольфини. Оба безоговорочно повлияли друг на друга, и тема разрушительного воздействия персонажа на актера достойна отдельного материала. Но много ли Тони было в самом Чейзе? Сам Дэвид не может однозначно ответить на этот вопрос. Их матери – это буквально один и тот же человек. Получается, что росли они примерно в одних и тех же условиях постоянного психологического давления. Первоначальный финал «Сопрано», когда он еще был фильмом на бумаге, показывал, как Тони приходит в больницу к матери и душит ее подушкой за то, что она участвовала в покушении на него. Чейз изменил концовку ленты, а затем и первого сезона: в том числе из-за симпатий к Нэнси Марчанд, сыгравшей маму главного героя.
Психотерапевты нередко просят пациентов смоделировать определенные ситуации, чтобы увидеть, как человек действительно хотел бы повести себя в том или ином случае. Исключительно мыслительный процесс, призванный выпустить накопившиеся эмоции. Очень похоже, что благодаря сериалу Чейз, целенаправленно или невольно, прошел через этот этап. И одновременно продемонстрировал, что Тони Сопрано присутствует в каждом из нас. Просто не все выпускают его наружу.