Спектакль по бессмертной классике Островского ставит Александр Вельмакин – один из победителей творческой лаборатории «Постигая Островского», которая была организована в год юбилея Александра Николаевича. Эта премьера станет первой на Сцене на Большой Ордынке. В репертуаре Малого Театра – это тринадцатый спектакль по произведению классика.
В истории, которую зрители знают наизусть чуть ли не со школьной скамьи, режиссер Александр Вельмакин расставляет новые смысловые акценты. Кстати, в январе этого года «Бесприданнице» исполнилось 145 лет. Для режиссёра текст этой драмы интересен неразрешимыми вопросами; если угодно – тайной, которую можно разгадывать вместе с артистами.
С Ларисой Огудаловой зрители встречаются в критический момент её судьбы: год назад в Бряхимове уже гремели страсти, но сейчас они, кажется, готовы вспыхнуть вновь. Сценография Максима Обрезкова будто бы хранит в себе метафору выжженной земли или тлеющего зарева – тучи над Бряхимовым сгущаются, но в момент кульминации туманное небо с трафаретно-чёрными силуэтами окрашивается в красный.
И даже когда кажется, будто бы в «Бесприданнице» всё знакомо и понятно, режиссёр и сценограф находят способ напомнить, что чужая душа – потемки. Тайны и искренние намерения скрывают за полупрозрачным тюлем.
Алёна Охлупина, которая в спектакле играет Хариту Игнатьевну, сравнивает свою героиню и её «оппонента» Кнурова с шахматистами. Но под напором человеческих чувств эта игра, в которой каждый ход просчитывается наперёд, рушится, и с каждым шагом становится всё сложнее понять, кто пешка, а кто – ферзь.
Современно в этой постановке практически всё, что касается смыслов и героев. В одном из интервью режиссёр рассказал, что для него «бесприданницей» у Островского становится не только Лариса Огудалова, но и Сергей Паратов, и даже Робинзон. У каждого из героев свои жизненные обстоятельства.
Трагедия Паратова: «блестящий барин из судохозяев» говорит о любви к Ларисе с неподдельной искренностью, которая, однако, не подкрепляется действиями. Паратов (роль исполняет Дмитрий Кривошеев или Александр Волков) не умеет отвечать за свои слова. Дмитрий Кривошеев, исполнитель роли Паратова, рассказывает: «Сергей Сергеевич Паратов, как мне кажется, достаточно уже поживший, опытный человек. Он прячется за большим количеством масок, все они разные: это и безразличие, и излишний смех. За всеми его масками прячется глубоко несчастный человек, так и не нашедший себя в жизни к тридцати трём годам. А по временам Островского, это, конечно, уже не нынешние тридцать три года. Мне, как современному артисту, некоторые вещи надо было осознать, о которых он говорит».
Аксиния Пустыльникова – исполнительница роли Ларисы – рассказывает о другом прочтении образа Паратова: «Между ним и Ларисой не какие-то отношения, к которым мы привыкли ранее – это действительно любовь и его обстоятельства, которые он выбирает. Он приезжает, он второй раз её обнадеживает. Для меня это ещё история о том, что мы в ответе за то сердце, которое мы обнадеживаем. Паратов говорил очень искренне, но неосторожно. Это подняло, естественно, чувства Ларисы и изменило ход решений в её жизни».
Ещё одним ключевым образом в трактовке Вельмакина становится Робинзон (Алексей Коновалов). Его герой в этой версии такой же влюбленный в несбыточную мечту, как молодая Лариса. В этом спектакле он не кажется плутом и пройдохой. На первый план выходят желание Робинзона попасть в Париж и готовность поверить в исполнение этой невероятной мечты. Провинциальный актер превращается в идеалиста и даже немного мученика.
Для режиссёра Александра Вельмакина образ мифического Парижа перекликается по ощущению с чеховской Москвой из «Трех сестер». Вельмакин рассказывает: «В пьесе много говорится про Париж: Робинзона хотят везти в Париж, Ларису... Если перефразировать классика, то можно сказать, что нет никакого Парижа, и Европы нет, и Америки нет – есть только Бряхимов, о который разбиваются воды Мирового океана. Об эти стены разбиты вся любовь, все мечты, все надежды».
Сам спектакль получается будто сконцентрированным на теме утраты иллюзий. В спектакле звучание этой темы осовременивают лет на десять, если отсчитывать с момента написания пьесы. Чувство разрушенного мира и ощущение грядущей катастрофы роднят героев Островского с персонажами пьес Серебряного века – режиссер Александр Вельмакин цитирует Лакшина и считает, что по сложности душевных переживании героев – так называемой «поэзии недосказанного» – «Бесприданница» предвосхищает поэтику чеховской драмы. Художница по костюмам Юлия Волкова воплощает это сходство в образах героев. Бледные цвета костюмов и как будто бы воздушная стилистика в духе Серебряного века контрастируют с мрачной сценографией.
Герои подкрепляют собственные (и соседские) миражи социальной лестью и ложью во имя сердечной выгоды. К неизбежному бедствию, крушению построенной на обмане картины мира подводит всё – начиная от почерневших «воздушных замков» за спинами героев и заканчивая сценой разговора Робинзона и Вожеватова, для которого Париж – не больше, чем кабак.
Утрата иллюзий – это, на самом деле, долгий процесс и всегда нечто большее, чем один случайный выстрел. В финальной сцене Лариса говорит: «Я не виновата, я искала любви и не нашла... её нет на свете... нечего и искать». Больше нечего искать в картонном Бряхимове – но, возможно, стоит задуматься о своей судьбе и своих «воздушных замках»?
Нина Демченко, журнал «Театрал», 07.09.2024