С середины лета и до 2 сентября в «ГЭС-2» можно было посмотреть на «Закат» в постановке Дмитрия Волкострелова. Точнее, на «человеческий ландшафт на фоне закатного неба» и актёров за стеклом, разговаривающих текстами Павла Пряжко. Замысловатая незамысловатость, характерная для драматурга и режиссёра, высветила и заставила замереть несколько важных «морских фигур» нынешнего лета. Впрочем, ни одна из них в спектакле словами не названа.
Формально «Закат» устроен достаточно просто: зрители сидят в помещении, в Актовом зале Дома культуры «ГЭС-2» – где, оказывается, есть огромная стеклянная стена. За этой прозрачной стеной – улица, пространство Рощи: лавочки-ступени на холме, берёзы, небо; вплотную к стеклу – асфальтовая площадка-дорожка со столиками, стульями и шезлонгами. На время спектакля – а оно меняется в зависимости от захода солнца – для посетителей эту часть Рощи закрывают. Это первая условность, от которой не абстрагироваться: изолированность, искусственность, сконструированность. Шаткий баланс между естественным, условным и изображаемым – один из важнейших, если не самый важный, предмет исследования «Заката». Но пока – декорация и обстоятельства, как у спектакля Треплева о Мировой душе. Ситуация, кстати, похожая, потому что в «Закате» тоже есть подспудное, но почти физически ощутимое ожидание момента, когда «мало-помалу, через длинный, длинный ряд тысячелетий, и луна, и светлый Сириус, и земля обратятся в пыль» и «наступит царство мировой воли». Но, как известно, «до тех пор ужас, ужас…», и почтенные тени изображают нам своё и наше ничего. На экранах по бокам от стены-окна – таймер с обратным отсчётом «закат через … часов, … минут». А у зрителей – наушники с многоканальным плеером, транслирующим разговоры за стеклом в режиме реального времени.
На фото — сцена из спектакля «Закат» © Гоша Бергал / пресс-служба Дома культуры «ГЭС-2»
Искусственное и естественное продолжают борьбу. Можно попробовать представить себе, что стекла нет, а ты находишься, например, в кафе, в парке, буквально в той же Роще, вокруг тебя люди, говорящие с реальными или виртуальными собеседниками: доносятся обрывки разговоров, к каким-то диалогам или монологам ты начинаешь прислушиваться (это вообще-то неловко), какие-то сами вторгаются в твой слух – эмоциональные, громкие, просто очень близко звучащие (это неловко иначе). Подвох в том, что в реальной жизни такое происходит спонтанно и органично – и уж точно ты не станешь ходить с места на место, вникая в чужие разговоры. А главное, они сольются – пусть и не «в гармонии прекрасной», но, во всяком случае, в единый шумовой фон. В «Закате» зритель должен постоянно – или хотя бы однократно – делать выбор, осознанно решать, чьи речи он хочет подслушивать (либо, скажем мягче, слышать). А поскольку иногда в наушниках фоном слышны обрывки и другой, не выбранной тобой истории, ты вновь задумываешься об этой принудительной избирательности, псевдо-симультанности. Всё происходит одновременно, но ты должен ограничить круг внимания. «Создать свой пузырь». Выбрать свою зону интересов или бесконечно «скроллить» истории, не успевая вникнуть ни в одну и рискуя пропустить действительно важное. И отдавать себе отчёт в том, что за час действия, даже пытаясь уловить несколько сюжетов, кого-то ты будешь, по сути, игнорировать. И всё яснее понимать главную особенность этой искусственной ситуации – которая, кажется, и является ключевой метафорой: всё это – такое близкое, реальное, «здесь и сейчас», безо всяких видеотрансляций – абсолютно отделено от тебя. Ты не можешь никак повлиять на происходящее, не можешь стать частью этого «близкого», оно живёт совершенно независимой жизнью. Но при этом ты вынужден, обязан делать выбор – всё равно какой (скользить по историям в любом порядке, остановиться на одной, выбрать тишину или слушать флейтистку, тоже сидящую на ступенях). Двусмысленное, противоречивое и неприятное, а вовсе не «комфортное» положение мнимой безнаказанности и неуязвимости.
Но двусмысленно и положение героев спектакля. Конечно, чтобы вникнуть в суть, нужно хотя бы прочитать все микропьесы – а ещё лучше посмотреть «Закат» восемь раз, от начала до конца оставаясь в каждом сюжете по очереди. Но даже бегло, пунктирно знакомясь с каждой «веткой», можно расслышать в каждой линии внутреннее «что-то не так». Что-то не так с лицом бодрой женщины в розовом костюме, консультирующей сразу многих через экран ноутбука. Что-то не так с эмоционально жестикулирующим зажатым парнем в пиджаке, который вещает в телефон об «очень сильных учителях» и своём трансцендентальном опыте обретения счастья. Что-то не так с парнем и девушкой, неуверенно обсуждающими свои профессии и интересы. Что-то не так и с парой щебечущих девчонок, занятых фотосессией на фоне заката. И уж точно что-то не так с бесконечно утомлённой женщиной с поджатыми губами, которая слушает аудиосообщения и отвечает на них – отвечает как-то невпопад, противореча сама себе и где-то явно кривя душой (как ждёт она в гости друга в любое время и как нет у неё из-за работы времени на разговор с ребёнком!). Вообще, эта героиня Алёны Бондарчук – очевидно трагическая, несчастная и неприятная – один из «фокусов», в которые собираются лучи «Заката». В её истории есть явные отсылки к конкретным, реальным людям, событиям, обстоятельствам, но, не веря ей, ты начинаешь задумываться и о других «непрозрачностях». Ложь, маска, искажение, перенос – всё театр: поверишь – обманешься; не расслышишь, пропустишь – ошибёшься. И вот другая линия: диалог актрисы и режиссёра о будущем спектакле «Закат», который как бы ещё не поставлен, – такой узнаваемый для любого театрального и даже околотеатрального человека, весь из сплетен, «инсайдов», переживаний, про себя любимых и про общих знакомых, про съёмки и спектакли… На вид бесстыдно «прямой» – сколько реальных людей упомянуто! И в то же время, вероятно, совсем неинтересный слушателю вне контекста: а кто эти реальные люди, особенно названные, например, лишь по имени? Здесь то же: чем больше включаешься в этот микровуайеризм, тем больше он начинает раздражать, тем больше осознаёшь утрированность, масочность, неправду. Конечно, эта «актриса» – не Инна Сухорецкая, которая её играет. И не Алёна Бондарчук, которую она как бы играет (хотя детали из жизни – её, упомянутые детали роли в «Закате» – тоже). Всё немного не то, не так, не там – и не тогда. И высоко сидящая тройка парней с характерной органичностью «брусникинцев» проходит путь из прошлого, листая допотопные интернет-форумы, говоря о движении технологий: телефонов, машин, компьютерных игр – и детстве, чтобы прийти к своему финальному «что-то не так». К тому, что это путь не из прошлого, а в прошлое, эскапизм – как и у всех до единого в этой Роще.
На фото — Алёна Бондарчук в спектакле «Закат» © Гоша Бергал / пресс-служба Дома культуры «ГЭС-2»
Казалось бы, к концу спектакля можно обнаружить себя в «очень чеховской» точке: тебе сухо и немного комично показали людей «перед закатом» – по итогу неприятных, но очень несчастных, усталых, бесконечно растерянных, отчаянно бравирующих, иногда нелепых и всегда узнаваемых (не так уж важно, узнаешь ли ты среди них себя или только своих знакомых – это в любом случае не радостная встреча). Быть Мировой душой – или «мировыми ушами» – с полилогом львов, орлов, куропаток, Александра Великого и последней пиявки на многоканальном плеере (и в ассоциативной памяти) – красивая задача для драматурга или режиссёра, но болезненная для зрителя. Тем более такого же растерянного, как эти люди, и беспомощного за стеклом – особенно, например, в начале июля, когда играли премьеру. Всё так. Но у «Заката» есть финал. Когда таймер, отсчитывающий апокалиптическое время до захода солнца, доходит до нуля и выключается трансляция в наушниках, на экранах меняется надпись. «Рассвет через …». И эта простая, ненавязчивая и, быть может, наивная перемена настолько внезапна, что её жизнеутверждающего заряда хватило на остаток лета. Парадоксальное напоминание, что с закатом кончается не всё, что сам миг захода солнца – это начало движения к новому восходу. Пусть до него не один час, а шесть, семь или восемь. Пусть даже пока точно не известно, сколько.