Турция вслед за Азербайджаном подала заявку на вступление в БРИКС. Кроме них, в листе ожидания остаются еще два десятка достаточно крупных и важных региональных держав: Саудовская Аравия, Вьетнам, Нигерия, Аргентина и другие. Специалист по постсоветскому пространству Кирилл Кривошеев полагает, что речь идет о формировании нового клуба стран, которые не хотят брать на себя лишние обязательства. Но возможно, что в какой-то момент им все же придется это делать
Разбросанные по карте
«Зачем же они полдня делают вид, что им это самим интересно? Зачем было лететь сюда, на край земли, в самом буквальном смысле слова? Чтобы продемонстрировать несокрушимую мощь ничего общего не имеющих между собой экономик?» — такой эмоциональный комментарий добавил в свой репортаж бессменный летописец Путина, спецкор «Коммерсанта» Андрей Колесников в 2018 году, когда президент России летал на саммит БРИКС в Йоханнесбурге. Натужность мероприятия, на котором лидеры произносили возвышенные речи о «построении справедливого мира», возмутила его настолько, что он даже вынес в начало материала такие слова: «Единственные переговоры, которые имели в этот день смысл, случились у Владимира Путина с приглашенным на этот саммит президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом».
Теперь, согласно источникам Bloomberg, тот самый Реджеп Тайип Эрдоган хочет участвовать в БРИКС не как приглашенный гость саммита, а как полноправный член. В Турции объясняют это так: «геополитический центр тяжести смещается от развитых экономик», поэтому турецкий президент хочет «налаживать связи со всеми сторонами в многополярном мире, при этом продолжая выполнять свои обязательства как ключевой член НАТО». «Турция считает, что присоединение к БРИКС может помочь стране улучшить экономическое сотрудничество с Россией и Китаем, а также стать торговым мостом между ЕС и Азией. Она стремится стать центром экспорта газа из России и Центральной Азии», — добавляют собеседники Bloomberg.
Это звучит вполне правдоподобно, потому что в этой риторике — весь Эрдоган. Главный тезис, который он вставит в любую речь на международной площадке, — это необходимость расширять Совбез ООН, потому что «мир больше пяти», как говорится в его книге «Более справедливый мир возможен». Разумеется, это толстый намек на расширение собственного представительства, ведь кто-то должен представлять мусульман.
Но как достижению этой цели способствует вступление в БРИКС, которая долгое время действительно выглядела организацией без наполнения? В 2018 году такая оценка, пожалуй, была вполне справедливой. В самом деле, что общего между вечно балансирующими на грани войны Китаем и Индией, Россией, которая на тот момент еще ориентировалась на европейский рынок, а также Бразилией и ЮАР, расположенных на других концах карты? Однако теперь что-то изменилось, и это не выдача желаемого за действительное в духе российских политических ток-шоу, а объективная реальность, которую вынуждены признать даже западные страны.
Клуб китаистов
Все началось еще в прошлом году, когда заявки на вступление в БРИКС стали подавать страны, от которых этого никто не ждал. К началу 2024 года к разбросанной по миру «пятерке» добавилось еще четыре игрока: Египет, Эфиопия, Иран и ОАЭ. Но сомневающихся, которые могут присоединиться в ближайшее время, еще больше: Саудовская Аравия, Вьетнам, Белоруссия, Нигерия и др.
Это заставило Европейский парламент подготовить доклад о том, какую роль будет играть БРИКС+ (как, чтобы не путаться, решили назвать организацию после расширения). Если коротко, то выводы доклада сводятся к тому, что БРИКС — это не столько экономическое, сколько политическое объединение развивающихся стран, и текущий взрывной рост организации — это, по всей видимости, результат работы китайской дипломатии. До этого, в декабре 2023 года, Европарламент уже рекомендовал дипломатам «адекватно реагировать на усиливающиеся попытки Китая изменить многосторонний порядок, основанный на правилах, используя такие инструменты, как группа БРИКС, инициатива «Пояс и путь» и другие».
Об особой роли Китая в организации писал и Оливер Штюнкель — немецкий политолог, живущий в Сан-Паулу. В своей статье для Financial Times он отмечал, что членство в БРИКС дает очень полезную возможность регулярно видеться с китайскими представителями на всевозможных саммитах, консультациях и круглых столах. Интересным выглядит и участие в Новом банке развития, учрежденном на базе организации.
При этом практически повсеместно в зарубежной аналитике встречается тезис, что столь быстрое расширение организации не находит понимания у другой крупнейшей экономики внутри БРИКС — Индии. В отличие от Китая она не хочет превращать организацию в антизападный клуб, выступающий за масштабный пересмотр действующего мироустройства. Это не соответствует осторожной и сугубо прагматичной политике Дели, примером которой стали недавние визиты премьера Нарендры Моди в Москву и Киев.
Заявка на вступление от Турции вполне укладывается в эту версию. В июне глава МИДа страны Хакан Фидан был в Пекине, после чего тема вступления в БРИКС плотно вошла в политическую повестку страны. Желая разрешить все возможные противоречия с Турцией, гостя даже пригласили в Синьцзян-Уйгурский автономный округ, где живут тюрки (уйгуры, казахи и киргизы), долгое время подвергающиеся ассимиляции со стороны Пекина. Тем не менее Фидан в своей речи спокойно назвал города Кашгар и Урумчи «исторически тюркскими и мусульманскими» — и это не вызвало возражений с китайской стороны.
В июле Реджеп Тайип Эрдоган встретился с Си Цзиньпином в Астане, а до этого в БРИКС пожелал вступить Азербайджан, только что установивший стратегическое партнерство с Китаем. Кроме того, страны БРИКС активно выступают за дедолларизацию мировой экономики, что не может не нравиться Эрдогану, который давно ставит под сомнение действующие на мировом валютном рынке порядки.
Новое «Движение неприсоединения»
Расширение любой международной организации — это двоякое явление. С одной стороны, включение новых членов иногда может дать неплохой импульс к развитию после долгого застоя. С другой — если с этим переборщить, то объединение может вовсе утратить всякую субъектность, особенно если отдельные члены конфликтуют друг с другом. БРИКС уже включил в свои ряды Иран, и если к нему добавятся Саудовская Аравия, Турция и Азербайджан, то это будет мало похоже на клуб единомышленников.
Однако за пафосными рассуждениями о диверсификации и новом мировом порядке все же есть что-то, чего на самом деле хотят все эти государства. Это право на экономические и политические контакты с теми, кого отвергает западный мир, — пресловутый business as usual, без оглядки на что-либо. Все страны, подавшие заявки в БРИКС и уже состоящие в нем, так или иначе занимаются этим и сейчас, иначе через кого Россия могла бы последние два года успешно обходить санкции.
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
Идея создать клуб стран, которые отказываются брать на себя обязательства и служить лишь одному мировому центру силы, не нова — именно так в 1961 году Йосип Броз Тито из Югославии, Джавахарлал Неру из Индии и Гамаль Абдель Насер из Египта создали «Движение неприсоединения», которое существует до сих пор. Правда, разросшись на 120 стран, оно утратило способность эффективно действовать сообща и сохраняется на плаву за счет отдельных стран-энтузиастов.
По всей видимости, новые члены БРИКС убеждены, что мир вернулся в состояние холодной войны — прямо как в 1961-м, накануне Карибского кризиса, и считают рациональным заранее сбиться в группу, чтобы защищать свои интересы. Правда, если неформальный лидер этого процесса — Китай, то речь совсем не о неприсоединении, а как раз о присоединении к одному из лагерей противостояния, которое может стать еще более напряженным.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора