Глава Приднестровья Вадим Красносельский ответил на вопросы журналистов. Политический цитатник.
Об опасности вооруженного конфликта
То, что происходит вокруг нас, я называю только одним словом – катастрофа. Я не скрываю своего мнения. Глубоко убеждён, что любую войну можно, в принципе, не допустить. Практически любую войну. За маленьким исключением. Естественно, для этого надо вести диалог. Какой бы он ни был сложный.
Боевые действия в Украине, я думаю, должны были многих отрезвить. Те, кто, слава Богу, не вошёл стороной конфликта, могут посмотреть, что такое война, и сделать вывод, а надо ли это, допустим, Молдове, а надо ли это Приднестровью? Конечно же, не надо. Я всё-таки верю в здравый смысл сегодняшнего молдавского руководства, в то, что они искренне не хотят войны.
Мы отслеживаем, какое вооружение получают – летальное, нелетальное, наступательное, оборонительное, делаем свои выводы. Если кругом война, то было бы странно, если бы то или иное государство не вооружалось, имея такие возможности. Но какое оружие приобретается, на какие цели, какие подразделения формируются – это уже совсем другой вопрос. И этим вопросом тоже занимаются.
О поставках газа из России
Нет такого дня, чтобы я не занимался этим вопросом. У нас есть два пути поставки газа в республику: через территорию Украины и второй – через Республику Молдова – Каушанскую ГИС. Эта труба также заходит к нам и питает Приднестровье. Этой трубы достаточно для обеспечения всех потребностей Приднестровья и на обеспечение контрактных обязательств Днестровской ГРЭС перед своими потребителями – как внутренними, так и внешними. Естественно, это хорошо, когда есть два канала. Они проверены. Боевые действия на территории Украины осложняют этот процесс. Конечно, есть риски определенные, но, тем не менее, я убежден, что положительное решение будет найдено.
О переговорном процессе с Молдавией
Я оптимизма в части интеграции, реинтеграции не испытываю. Чтобы интегрироваться, надо друг друга понять, быть ближе, договариваться по определенным вопросам. Я думаю, это все предвыборные моменты. Надо что-то заявлять в угоду не народа, а статистики.
Переговоров, к сожалению, нет. Нет формата «5+2», нет пока встреч «1+1». Виталий Игнатьев и Олег Серебрян – это не «1+1», это встречи политических представителей. Они идут. Буквально вчера такая встреча была. Она не была публичной, но секретов мы не делаем. Обсуждались актуальные злободневные вопросы, которые касаются жизни и Молдавии и Приднестровья. Там были иные лица, должностные и не только, консультанты, которые отвечают за то или иное направление в наших взаимоотношениях.
Что касается формата «5+2», я напомню, что именно Молдавия пыталась его похоронить в 2019 году, сорвала подписание, потом пандемия, потом боевые действия. Все в один голос говорят, что невозможно. Отговорка хорошая, удобная. Однако, переговоры о мире всегда возможны. Это надо принимать как аксиому. Вопрос желания – есть или нет. Пока – нет. То, что я назвал, все это тормозит переговоры на самом деле. Никакого прорыва. Пока пятимся назад. Есть заявления – а есть жизнь. Жизнь, к сожалению, подтверждает истину, что Молдавия к переговорам не готова на сегодняшний день.
Я не исключаю своих встреч с первыми лицами Молдавии на сегодняшний день. Я открыт – пожалуйста. Они вполне возможны. У нас есть повестка, в том числе и мир, и безопасность, и все остальное, что есть в этом блоке. Я не отказываюсь и всегда готов к этим встречам.
Об интеграции Молдавии в Евросоюз
Результат независимости, когда государство перестало жить за чей-то счёт. И вот появляется необходимость вернуться к тому, чтобы жить за чей-то счёт. Я так это понимаю. И Европу в Молдавии считают лучшим вариантом на сегодняшний день. Был бы другой вариант, рассмотрели бы и его, но его пока нет. Жить за счёт Европейского союза. Конечно, людям рассказывают про демократию, про сладкую жизнь в Европе. Не вопрос. А какие требования будут предъявлены для интеграции в Европейский союз, кто знает? Что там потом будет прописано мелким шрифтом? Возможно, полное уничтожение сельского хозяйства. Возможно, полное уничтожение всей промышленности. Возможно, передача всей земли иностранным инвесторам. Я, может, фантазирую. А может быть, и нет.
Я глубоко сомневаюсь, что современное молдавское руководство навяжет свои требования Европейскому союзу и поставит свои условия: если мы войдем в Европу, мы хотим так-то. Всё говорит о том, что такого не случится. И вот когда люди будут голосовать за Европейский союз, они же будут думать каждый по-своему, они будут видеть свою картинку, но они не будут видеть правды, того, что за этим скрывается. Желание у руководителей Молдовы только одно – это жить за чей-то счет, потому что мол «нас спасут». Банкроты. И надо, так сказать, к кому-то прислониться. Это история, и это правда. А народу, конечно, выбирать и думать.
Что касается приднестровского народа, то он вправе решать свою судьбу. Но молдавские власти не хотят устроить референдум в Приднестровье. Они боятся. А почему боятся? Потому что мы воспитаны на наших ценностях, на наших традициях, на наших языках, на нашем понимании жизни, я считаю, на абсолютно правильных традициях этого общества. Наверное, думают об отрицательном результате. Не знаю. Я за народ не могу говорить в этой части. Но они боятся даже спросить. А если у народа не спросили, никакого Европейского союза здесь не будет. Кстати, у Европейского союза есть одна норма, она прописана, что при вступлении в Европейский союз обязательно проводится референдум. Вот они его и проводят на территории Бессарабии исторической. И пусть народ делает выбор.
Всё-таки об интеграции, потому что кое-что меняется. О какой интеграции речь? Об интеграции с Молдавией, либо интеграции с Европейским союзом? Спроси сейчас руководство: а что вы имеете в виду, интеграцию с чем? Если с Молдавией, то это одна интеграция. А если с Европейским союзом – другая интеграция. Вступление в Европейский союз и жизнь за чей-то счёт означает потерю, по сути дела, суверенитета в некоторой части. И это не секрет. Это уже другая форма существования Молдавии. Так куда вы зовете нас? В Молдавию, которая будет независима, которая будет самостоятельна, которая будет крепкая, и со всеми будет дружить? Либо в какую-то псевдо-Молдавию, которая уже будет частью какого-то территориального пространства? Определитесь. Мы-то должны это знать.
О термине «транснистрия»
Есть знаки, символы, которые дискредитированы временем, историей, политиками, должностными лицами. Это символы фашизма и нацизма, которые запрещены нормальными цивилизованными государствами. Если взять музей Холокоста в Израиле, то там абсолютно справедливо указано, что «транснистрия» – это синоним слова «Холокост». Именно «транснистрия» принесла большие беды, смерть, унижения в наш край. Это и есть фашизм. «Транснистрия» – по большому счёту, произошла историческая дискредитация этого слова. Это и есть фашизм, это и есть нацизм, это массовые расстрелы, это детоубийства, это Холокост. Поэтому буквально после празднования Дня Республики я выступлю с законодательной инициативой о приравнивании термина «транснистрия» к символам фашизма и нацизма с соответствующим правовым обеспечением и развитием этой мысли. Нельзя у нас пользоваться термином «транснистрия». Это кровь, это страдания, это ненависть, это война. Есть хорошее слово Приднестровье. Можно его говорить на любом языке. Пусть учатся.
О проблемах банковских расчетов
У нас постоянно возникают проблемы с расчетами, с банками. Буквально вчера снова были вопросы. Я не сомневаюсь, что Молдова пользуется боевыми действиями, пользуется разорванными отношениями и прибегает к давлению на Приднестровье. Не к реинтеграции, а к давлению. Это касается банковского сектора, это касается регистрации счетов наших предприятий, которые не регистрируются, которые закрываются и так далее. Поэтому, конечно, проблемы могут быть. И только в переговорах их можно решить. Хотелось бы их избежать, но, наверное, не получится.
О намерении запретить в Молдавии русскую православную церковь
Если депутат Шоймару хочет всплеска гражданского неповиновения в Молдавии, массовых протестов, акций и т.д., то пусть попробует это сделать. Я предполагаю, что всё это ведёт к серьёзному напряжению в Молдавии. Во-первых, чтобы запретить храмы Русской православной церкви, надо хотя бы создать свою автокефальную молдавскую церковь, но этого решения нет. А кто это будет делать? Либо уйти в румынскую церковь. Это целый процесс. Не ему решать. Эти люди просто заявляют, не зная, что и о чём говорят, и что за этим в конечном итоге последует.
Когда было создано государство Румыния, около 150 лет назад, тогда по договоренности была образована Румынская православная церковь, и храмы стали румынскими на территории Валахии и Молдовы со столицей Яссы. Не путайте. А в Бессарабии они так и остались под Русской православной церковью. И вот только когда была оккупация, аннексия, как угодно пусть это называется, с 1918 по 1940 годы, с 1941 по 1944 годы, вот в этот период времени однозначно была румынизация бессарабской церкви. А потом опять они перешли к российскому патриархату. Поэтому, когда кто-то говорит, что мать-церковь румынская в Бессарабии, они просто не знают истории на самом деле.