Владимир Панин / Из личного архивa
Как в 77 лет сохранять форму, что нужно земле и нужно ли было нашим спортсменам ехать в Париж — об этом tula.aif.ru говорил с отставным руководителем хозяйства и ветераном щёкинского волейбола Владимиром Паниным.
«Новая жизнь»
Алексей Мурат, tula.aif.ru: Владимир Алексеевич, в Щёкинском районе вас знают как организатора сельхозпроизводства. А в Воркуту вы как попали? Там пшеница не растёт.
Владимир Панин: Родился в Плавском районе, в школу пошёл в Арсеньевском, а по её окончании подал документы в политехнический институт на горный факультет. Вообще, хотел быть лётчиком, но мой дядя, офицер ВВС, рассоветовал. Вот и подался в шахтёры. Проходил практику в Воркуте, туда же потом попал по распределению, строил шахту «Воргашорская». Потом была армия, служил в учебке в Ленинградской области, ракетные войска. Был командиром отделения, далее — замкомвзвода, последние полгода исполнял обязанности командира взвода...
После армии хотел продолжить работу по специальности. Это был 1970 год. А тут как раз трест «Щёкиноуголь» закрывали. Мне посоветовали пойти в колхоз «Новая жизнь» в Карамышеве. Там инженер-электрик нужен был, вот председатель колхоза, Герой Социалистического Труда Иван Михайлович Семёнов меня и взял. Потом работал у него энергетиком, главным энергетиком, 18 лет отдал «Новой жизни». Закончил заочный аграрный университет в Балашихе. Потом с 1988 по 2004 годах директорствовал в соседнем совхозе «Советский».
Досье
Панин Владимир Алексеевич родился в 1947 году в пос. Арсеньево Тульской области. Окончил тульский политехнический институт и Всесоюзный сельскохозяйственный институт заочного образования. С 1988 по 2004 год — директор совхоза «Советский» Щёкинского района. Факелоносец олимпийского огня в 1980 и 2013 годах. Воспитал сына и дочь, воспитывает двух внуков, двух внучек и правнука.
Проще закрыть...
— Владимир Алексеевич, «Новая жизнь» содержала большой социальный сектор, который сейчас назвали бы «непрофильным». С изменением экономических отношений в стране они стали обузой для хозяйствующих субъектов. Свидетельство тому — судьба сельского ДК и детского сада в Карамышеве. А могло ли быть иначе?
— Не надо было рушить этот уклад. Это же всё создавалось десятилетиями, были заложены хорошие традиции, налаженная социалка удерживала людей в сельском хозяйстве, да и вообще на селе. Когда я уже директором в совхозе «Советский» работал, у нас был крупный откормочный комплекс на пять тысяч голов крупнорогатого скота, 3, 5 тыс. тонн мяса ежегодно сдавали на тульский мясокомбинат. И уже положили на бумагу проекты прачечной самообслуживания, дома культуры, спортзала, бани. Словом, смотрели вперёд, на перспективу. Но пришли девяностые, и всё рухнуло. Денег хозяйствам стало не хватать на самое необходимое, сбрасывали социальные объекты. Местные власти тоже не горели желанием их принимать. Вот и стоял карамышевский ДК 25 лет закрытым, пока там магазин не сделали.
А ведь можно было всё как устроить? Государство могло дотировать сельскохозяйственным, да и промышленным, предприятиям такие объекты. Или давать налоговые льготы. Ведь директор и председатели сами это строили и развивали, знали людей, словом, для себя делали!
— А к частной собственности на землю сельхозназначения как относитесь?
— Смотрите что получилось: бывшие колхозные земли в девяностые начали делить на паи. Но это на бумаге. А как выделять в натуре? А что с ним дальше делать? В итоге землю начали скупать те, у кого были деньги, в том числе — крупные агрохолдинги. С одной стороны, это хорошо, что сельхоугодья больше не зарастают берёзками и возвращены в оборот. Но, с другой, крестьяне так и не стали собственниками земли — не считая сравнительно небольших личных подворий. И это, конечно, плохо. На мой взгляд, предпочтительнее была бы долгосрочная аренда земли.
Кстати, в советское время тоже большую ошибку допустили: начали выявлять «неперспективные» деревни, переселять оттуда людей в центральные усадьбы колхозов. В итоге эти деревни просто умерли, людей-то не осталось, и земли многие оказались заброшенными. Не нужно было это делать, наоборот — поддерживать и развивать.
— А на месте вашего совхоза что сейчас?
— Сейчас там ничего нет — пустующие заброшенные здания, а земли... Часть скупил «Мираторг», часть — «Лазаревское». К слову, нас старых, советских руководителей хозяйств сейчас осталось буквально 4-5 человек в каждом районе. Собирали бы нас в Туле ко Дню работников сельского хозяйства — пообщаться, вспомнить, опытом поделиться, о планах узнать. Надеюсь, врио губернатора услышит, тем более, он сам выходец из нашей отрасли.
Без выбора
— А к спорту вы в армии пришли?
— Нет, ещё раньше, в школе. У нас в Арсеньеве был сильный физкультурник Алексей Иванович Фомушкин. Занимался с нами дотемна. Тогда спорт и стал неотъемлемой частью всей моей жизни. Когда в школе Алексей Иванович мне повесил значок обладателя юношеского 3-го разряда по лыжам, я его как орден Ленина носил. Не оставил этот вид спорта и в институте, а после армии пришёл в волейбол. Много лет был капитаном и тренером мужской волейбольной команды в колхозе. Мы многократно были победителями первенства района, один раз — и области. И в принципе, по профсоюзной линии доводилось много заниматься и спортом, и культмассовой работой.
— Вы для себя как-то расставляли приоритеты — волейбол или лыжи?
— Нет, такой выбор передо мной не стоял. Занимался и тем, и другим по возможности. Как и лёгкой атлетикой — хорошо бегал стометровку, в длину прыгал. В 2009 году был бронзовым призёром первенства России по волейболу среди ветеранов. Пока инфаркт в 2021-м не подкосил немного.
— Вы дважды несли олимпийский огонь. Расскажите, как это было.
— Московская Олимпиада 1980 года, мне больше понравилась. Во-первых, мне было 33 года, я нёс олимпийский огонь по Карамышеву — от школы и далее по дороге на Щёкино до поворота на птицефабрику — километр с небольшим, в три минуты надо было уложиться. И всё так торжественно... А спустя 33 года в свои 66 — олимпийский факел от большого круга Центрального парка Тулы через площадь Искусств до трамвайных путей. Тут уже упор был на эффектность, больше напоминало шоу.
— Спорт сейчас снова популяризируется, снимают фильмы про наших прославленных советских атлетов. Вы были лично знакомы с Вячеславом Петровичем Ведениным. Может, и про его спортивные, без всякого преувеличения, подвиги, пора снять фильм?
— Благодарен судьбе, что свела меня с ним, я даже дома бывал у Вячеслава Петровича. Он, конечно, постарше был, но мы общались. Да, он достоин того, чтобы его достижения увековечить подобным образом. Молодёжь должна знать и гордиться такими людьми. Для неё это прекрасный пример.
— Веденин считал, что не нужно нашим спортсменам выступать на международных соревнованиях, включая Олимпийские игры, под нейтральным флагом. А вы как считаете?
— Так же! Я же помню, какие мы испытывали чувства, когда поднимали наш флаг, когда играл гимн. А этот «нейтральный статус» — это что такое? Ты кого там представляешь? Какое к тебе отношение?
— Несмотря на возраст и перенесённый инфаркт, вы пребываете в весьма неплохой форме. Что помогает?
— Как и всегда — спорт, куда же без него? А ещё, знаете, наверное, радость жизни, общение с друзьями, путешествовать люблю. Если говорить о России, то много, где поездил, разве что пока на Байкале не был. За границу ещё в советское время в Финляндию выезжал, а так по Европе поколесил вплоть до Британских островов.
— Мечтаете о чём-нибудь?
— Скажу так: планирую. Вот так получилось, что каждые 33 года мне выпадает нести олимпийский огонь. В 99 тоже рассчитываю взять в руки факел.