Ботаник Максимович одним из первых пробил тропу в Приморье и оставил свой «след» в Библиотеке Общества изучения Амурского края

Очерк посвящен ботанику и академику Санкт-Петербургской академии наук Карлу Ива́новичу Максимо́вичу (нем. Karl Johann Maximowicz; 1827, Тула — 1891, Санкт-Петербург), который впервые прибыл на Дальний Восток на фрегате «Диана» (1854), положив начало изучению флоры дальневосточного региона. Основные работы — по систематике цветковых растений.

На Дальний Восток 26-летний Карл Максимович попал с военным фрегатом «Диана». К этому времени он успел получить блестящее образование в Юрьевском (Дерптском) университете, где изучал вначале медицину, а затем ботанику, и проработать год в Императорском Ботаническом саду.

Когда он узнал, что в 1853 г., осенью, фрегат «Диана» отправляется в кругосветное плавание, конечной целью которого является Дальний Восток, то приложил все старания, чтобы попасть в экспедицию. Молодой ученый считал, что научную деятельность лучше всего начинать с путешествий и практической работы.

Это путешествие в качестве ботаника и коллектора живых растений для Ботанического сада послужило ему отличной школой и осталось лучшим впечатлением на всю жизнь.

18 сентября 1953 г. «Диана» вышла из Санкт-Петербурга, посетила Рио-де-Жанейро в Бразилии, Вальпараисо в Чили, Гонолулу на Сандвичевых (Гавайских) островах и почти через год, 11 июля 1854 г., зашла в бухту Де-Кастри, где и высадился Максимович.

Три года провел он в Приамурье, исследовав за это время Амур и его притоки, совершив десятки небольших экспедиций в поисках интересующих его растений. Максимович предпринял попытку подняться по реке Уссури, но ему не удалось этого сделать ввиду сложной политической ситуации в том районе. За время зимовок он сортировал все собранные экземпляры растений, приводил в порядок коллекции, готовил их к окончательной обработке.

Когда 17 марта 1857 г., проехав через всю страну, он вернулся в Санкт-Петербург, то привез с собой не только прекрасные коллекции, по и план своего первого научного труда, обобщившего все наблюдения за флорой Дальнего Востока, с множеством рисунков.

Труд «Первенцы амурской флоры» увидел свет уже через два года, вызвал оживленный интерес среди ученого мира и принес его автору Демидовскую премию и почетное имя в ботанической литературе. Но эта весть застала Максимовича в пути: он вновь отправлялся в Амурский край, на этот раз не морем, а по суше, через Сибирь.

Летом 1859 г. он работал также на р. Сунгари, пытался проплыть как можно выше по течению, но был остановлен китайцами. Максимович был вынужден вернуться к Амуру, а остаток лета с 18 августа по 5 сентября посвятил исследованию р. Уссури, сделав по ней вверх около 400 верст, добравшись до устья р. Большая Уссурка (Эма).

Зиму ученый хотел провести в Японии, но, добравшись до Николаевска, обнаружил, что Амурский лиман уже скован льдом и навигация закончилась. Максимовичу пришлось изменить намерения и, чтобы не тратить зимние месяцы даром, он решил совершить экспедицию по Приморью.

Собачьи упряжки домчали путешественника из Николаевска к устью Уссури, откуда начинали свои маршруты все исследователи. В станице Казакевичево Максимовичу удалось достать у казаков восемь лошадей, которых вполне хватило бы на переход, не будь они так измождены. Но время шло, хороших лошадей найти так и не смогли, и Максимович принял решение трогаться в путь с теми, что имелись в наличии.

Зима в тот год выдалась ранняя и очень снежная. Совершая короткие дневные переходы, медленно пробираясь от одной казачьей станицы до другой, Максимович с тремя спутниками, нанятыми в том же Казакевичево, продвигался вверх по Уссури. Места эти были знакомы ученому, но теперь Максимович с удовлетворением замечал перемены, произошедшие с того, не такого уж далекого времени, когда он впервые посетил дальневосточный край.

6 марта 1860 г. путники с трудом добрались до последнего из казачьих поселений на Уссури — станицы Буссе. Дальше начиналась настоящая глушь, где помощи ждать было неоткуда. Максимович собирался остановиться в станице недели на три, чтобы запастись продовольствием, но лошади совсем обессилели за время продолжительного и трудного зимнего перехода. Пришлось поэтому продлить стоянку до мая, чтобы дождаться, пока подрастет трава — подножный корм для лошадей.

29 апреля, через несколько дней после ледохода на Уссури, жители станицы Буссевой были оторваны от дел непонятным гудком, который доносился с реки. Все высыпали на берег, вглядываясь вдаль, и обнаружили, что к станице приближается небольшой пароходик. Это было необычное зрелище для здешних мест. По Амуру пароходы уже ходили, но в его притоки зайти не могли из-за небольшой их глубины. Пароход «Механик» был первым, кто осмелился открыть навигацию на Уссури. Имея совсем небольшую осадку — 2,5 фута, он отважился предпринять попытку пройти из Уссури по реке Сунгачи на озеро Ханку.

Приблизившись к станице, пароход подошел почти вплотную к берегу. С борта скинули на песок обыкновенную доску — сходню, по которой на суденышко тут же полезли местные мальчишки. Все два дня, в течение которых пароход простоял у станицы, Максимович вел долгие разговоры с офицерами, делясь впечатлениями и расспрашивая их о тех местах, куда довелось заходить на «Механике», основной задачей которого было доставлять снабжение и продовольствие в места поселения первых жителей Приморья.

Вскоре после отхода «Механика» и сам Максимович покинул станицу. Было это 6 мая 1860 г. Весь маршрут по Приморью надо было совершить как можно быстрее, поскольку вынужденный простой сильно сократил запас продуктов: их оставалось всего на один месяц.

К тому времени путешественник уже успел собрать немало ботанических коллекций, и лошади были тяжело навьючены. Всю поклажу приходилось везти с собой: никаких средств связи с центром России тогда не существовало. Трудный путь по непроходимым лесам Приморья, по бездорожью Максимович со спутниками совершили пешком. Впрочем, это было необходимо ботанику и для пополнения его коллекций.

К бухте Ольге можно было пройти двумя путями: первый вел по одному из притоков Фудзи через Сихотэ-Алинь к реке Аввакумовке, а оттуда — прямо в Ольгу, другим же был путь, по которому прошел двумя годами раньше М.И. Венюков. Хотя он и был несколько длиннее, Максимович резонно выбрал его, так как с собой у него были карты Венюкова. По первому же маршруту еще никто не ходил. Была еще одна причина, заставившая ученого предпочесть второй маршрут: Он «мог исследовать довольно значительную часть морского прибрежья и залива св. Владимира». Никаких гербарных коллекций Максимовича, собранных между Владимиром и Ольгой, нет. Есть его сборы из Ольги (в основном, начиная с 8 и 9 июня 1860 г., самый ранний известен 5 июня) и есть сборы из Владимира (датированные 30 и 31 мая 1860 г.).

Пройдя 400 верст за 25 дней, из которых около пяти дней выпали на простой, вызванный сильными дождями и временем, необходимым для просушки коллекций, Максимович вышел к заливу Ольги. Только сейчас, стоя на морском берегу и пытаясь сквозь густой туман разглядеть окрестности, путешественник понял, что трудному пути наступает конец. Позади остались бесчисленные переходы вброд бурных горных речек, утомительные подъемы на сопки, расчистка завалов... А сколько раз, потеряв ориентировку, путники кружили вокруг одного и того же места, пока случайно какая-нибудь речушка или необычной формы - сопка не выводила их на верный путь. Но лишения эти терпелись не напрасно: за время пути многие коллекции были пополнены. Как напишет позднее Максимович в своем дневнике, «количество новостей значительно».

Ожидая в Ольге попутный пароход на юг Приморья, Максимович совершил еще одну небольшую поездку по окрестностям на лошадях. От этой экскурсии его всячески отговаривали моряки, жившие в посту. Они еще не забыли трагический случай, который произошел с одним из матросов незадолго до прихода в пост Максимовича.: на реке Аввакумовке, куда моряки ходили постоянно за питьевой водой и стирать одежду, тигр внезапно напал на матроса, и спастись тому не удалось. Но ученый был не из робкого десятка, и трагические новости не испугали его. По реке Аввакумовке он поднялся на хребет Сихотэ-Алиня, поросший сплошным дубняком, что помогло ему не только разведать короткий путь через перевал к морю, но и составить общую картину природы сихотэ-алинского хребта. Максимович был первым натуралистом, посетившим Сихотэ-Алинь и доставившим отсюда гербарные коллекции.

27 июня по пути в Посьет в Ольгу зашел уже знакомый нам пароходо-корвет «Америка» с военным губернатором Приамурской области на борту, который и захватил с собой Максимовича. Ученый сожалел, что на пароход нельзя было взять лошадей, а без них он не мог осуществить уже задуманный им новый план: подняться вверх по реке Суйфун. Ботаник слышал захватывающие рассказы участников Уссурийской экспедиции о буйной растительности тех мест.

Немногим более двух суток занял переход «Америки» из Ольги в Посьет. И хотя на море стоял плотный туман, судно шло полным ходом, что очень огорчило Максимовича: скорость лишала его возможности «держать за бортом сетку или подобного рода снаряды для ловли морских растений...».

Густой туман мешал ученому и обозревать берега, мимо которых проходил пароходо-корвет. Как ни всматривался Максимович вдаль, его зоркие и внимательные глаза ничего не могли рассмотреть сквозь белесую завесу.

Цель прихода «Америки» в Посьет была одна: перенести пост в Новгородской гавани на правый берег бухты Экспедиции, поближе к каменноугольным копям. Максимович с пользой проводил каждый час своего времени там. При всей, казалось бы, скудности растительности в этом уголке края, залив Посьета оправдал надежды ученого. Максимович облазил все близлежащие сопки и собрал «богатый урожай» редких растений. Это было немудрено: Максимович, как отмечали его друзья, мог даже в самых безжизненных местах найти нечто, заслуживающее внимания.

На юге Приморья ботаника особенно поразило удивительное смешение южных пород деревьев с северными. Рядом с величественными стволами маньчжурского ореха пышно распустили свои ветви клёны. По среднерусским березам и дубам вились лианы лимонника, винограда и актинидии. Липа и ясень здесь соседствовали с лиственницей и пихтой. Максимович не переставал восхищаться разнообразием пород и видов растительности.

— Не иначе, — думал порой ботаник, радуясь очередной находке, — когда господь бог в свое время засевал планету, на отдаленное Приморье у него не хватило семян, и он высыпал сюда все, что смог собрать по карманам.

«Америка» вскоре покинула Посьет, взяв курс на Владивосток, где только что был выставлен пост во главе с прапорщиком Н.В. Комаровым, а Максимович решил задержаться в Посьете. Максимович в 1860 г. работал также в заливе Брюса (Славянка), во Владивостоке (на берегах бухты Золотой Рог) и на о. Русский. В бухте стоял корвет «Гридень», на нем-то и нашел ученый себе пристанище.

Не проходило и дня, чтобы он не совершал какую-нибудь, пусть непродолжительную, но экскурсию: по окрестным сопкам, вдоль речек, по берегу залива. Постоянная влажность и сырость преследовали путешественника и здесь, но на этот раз они были не страшны, к тому времени уже была налажена добыча посьетского угля, и без особого труда можно было поддерживать нужную температуру в жилище и просушивать коллекции. В 1862 г. Карл Иванович Максимович писал: «Отрадное чувство встает в душе при мысли, что в продолжение 30 с небольшим лет наука обязана России научным приобретением таких обширных стран, как Амурский и Уссурийский края, Сахалин, Туркестан, Монголия...».

После Приморья Максимович на попутном судне отправился в Японию, в Хакодате. Он хотел сравнить растительный мир Приморья и Японских островов, которые в то время были совершенно не изучены в биологическом плане. Три года провел ученый в Японии (на Хоккайдо, Хонсю и Кюсю, всесторонне изучил флору этих островов и вскоре стал известен среди японцев как большой знаток сакуры.

И сегодня ученый мир Японии чтит Максимовича как основателя ботанической науки в своей стране, как учителя первого японского ботаника Макино Томитаро, автора «Атласа флоры Японии».

Путешествие Максимовича на Дальний Восток заняло в целом около пяти лет. В июле 1864 г. он вернулся домой, привезя с собой свыше тысячи видов растений из Амурского края и 2,5 тысячи из Японии. Разбору этой огромной и богатейшей коллекции он посвятил всю свою дальнейшую жизнь. В отличие от первой (Приамурской) экспедиции Максимовича, завершившейся изданием труда «Первенцы амурской флоры», результаты второй (приморской) его экспедиции никогда не были полностью опубликованы. К Максимовичу, как уже известному специалисту по флоре Восточной Азии, стали поступать сборы других исследователей и путешественников из Маньчжурии, Китая, Кореи и Японии. Началась эпоха великих русских исследований Центральной Азии; Пржевальский, Потанин, Певцов привезли из своих путешествий интереснейшие коллекции с доселе неизвестных территорий и в России, как считает отечественный ботаник В.И. Грубов (1991, статья к 100-летию со дня смерти Максимовича, опубликована в Ботаническом журнале, 1991, № 2), кроме Максимовича, не было другого специалиста, кто бы мог осилить их обработку. Максимович понял, что для выполнения всего им задуманного не хватит всей его жизни и решил ограничиться в первую очередь описанием новых видов. «Диагнозы новых растений Японии и Маньчжурии» выходили с 1866 по 1876 гг., «Диагнозы новых азиатских растений» - с 1877 по 1893 гг. (последний 8 выпуск вышел уже после его смерти), в них впервые для науки описаны многие виды, в их числе ряд растений, собранных Максимовичем в Приморье: пихта цельнолистная, клёны маньчжурский и бородатый, рододендрон Шлиппенбаха, подмаренник удивительный, василистник клубненосный, мытник маньчжурский и др.

Вскоре после возвращения, 8 января 1865 г., он был избран адъюнктом Российской Академии наук, а через шесть лет — академиком.

Карл Иванович Максимович умер 4 февраля 1891 г., простудившись во время своей ежедневной прогулки пешком из Ботанического сада в Академию наук, которые он совершал в течение многих лет во всякую погоду. «Не кабинетный только ученый, - писал о нем П.П. Семенов-Тян-Шанский, — обладавший громадной эрудицией, но много и долго работавший в величественном храме природы, разносторонне образованный, замечательный путешественник с широким, ясным взглядом, неутомимый работник, точный и тщательный, Максимович, одним из всех живущих ботаников соединял в себе данные, необходимые для совершения поднятого им на себя подвига...».

Память о путешественниках всегда остается в названиях, вот и о Максимовиче нам прежде всего говорят названия растений дальневосточной флоры, которую он исследовал в течение всей жизни. В богатой приморской тайге среди множества растений встречаются вишня и смородина Максимовича, жимолость и тополь, боярышник и бересклет, ольховник и шиповник, названные его именем, целый ряд других растений. В честь Максимовича ботаники продолжают называть растения до сих пор. Так, в 1999 г. В.В. Бялт по образцам Максимовича 1860 г. из Посьета описал горноколосник (Orostachys maximowiczii Byalt), а в 2013 г. Н.Н. Цвелёв и Н.С. Пробатова по сборам Максимовича 1856 г. с Амура - щетинник (Setaria maximowiczii Tzvel. et Prob.).

Большинство этих родов описано Максимовичем из Японии, Китая, Монголии. В нашей флоре из этого списка представлено лишь 7 родов. Роды Eleutherococcus, Omphalotrix, Schizopepon, Symphyllocarpus описаны в труде Максимовича «Первенцы амурской флоры», то есть из Приамурья (но они есть и в Приморье, кроме Symphyllocarpus). Роды Brachybotrys и Megadenia описаны из Китая, впоследствии были найдены в Приморье, род Mosla - из Гималаев, Японии и Китая, но позже найден в Приморье. Как бы к Приморью это имеет косвенное отношение.

Главный результат работ Максимовича в Приморье (1859-1860 гг.) — сбор здесь растений, уже известных из Приамурья по результатам его первой экспедиции (1854-1856 гг.), то есть расширение их области распространения на Приморье и, кроме того, отыскание здесь новых видов (как для России, так и для науки).

Амир Хисамутдинов,

председатель архивно-библиотечного совета ОИАК