Участие российских военных структур в поддержке правительства Мали и ливийского военачальника Халифы Хафтара вносит определенную напряженность в отношения России с давним партнером в регионе, а Запад, пользуясь этим, пытается вбить в эти отношения клин.
ИА Регнум
Операциями малийской армии и российских ЧВК вблизи его границ раздражен Алжир (АНДР). Об этом, в частности, 19 августа написало издание Africa Intelligence. При этом АНДР высказывает свои претензии в отношении Мали российской стороне, вероятно, считая, что она разделяет ответственность за эту напряженность.
Давний партнер
После начала российской СВО на Украине Алжир продемонстрировал, что Россия по-прежнему может полагаться на него как на надежного партнера не только в экономических, но и в военно-политических вопросах.
В частности, Алжир воздерживался в рамках голосования в ООН по антироссийским резолюциям. Москва и Алжир также сохраняют высокую динамику внешнеполитических контактов. Здесь можно выделить визит президента Алжира Абдельмаджида Теббуна в Санкт-Петербург прошлым летом.
Алжирское руководство подтвердило, что рассчитывает на дальнейшие поставки новых вооружений и военной техники (ВВТ) из России. По информации ряда СМИ, еще в 2019 году был заключен контракт на сумму $6–7 млрд, согласно которому Алжир должен до 2025 года получить новейшие российские образцы.
Хотя официальные лица не подтвердили, но и не опровергли данные сообщения, российско-алжирское сотрудничество, продолжающееся на фоне СВО, уже вызвало серьезное недовольство в Соединенных Штатах.
Так, осенью 2022 года группа из 27 американских конгрессменов направила письмо госсекретарю США Энтони Блинкену, призвав ввести санкции против Алжира в связи с тем, что последний подписал с Россией сделку на поставку оружия (истребителей Су-57, систем ПВО С-500 и других видов современных вооружений) на $7 млрд, которая продолжает выполняться и в период проведения СВО.
Такая сделка, по мнению членов Конгресса США, является «значительной», а следовательно, подпадает под закон о противодействии противникам Америки посредством санкций (CAATSA).
И действительно, поставки по ранее заключенным контрактам продолжались. Так, в 2023 г. стало известно, что Алжир получил первый самолет-амфибию Бе-200 российского производства. Иные поставки АНДР и РФ стараются не афишировать.
Например, появилась информация, что для исполнения нового контракта Алжир обратился к посредникам. Впервые об этом сообщил алжирский независимый портал Algeria Times, а затем новость была продублирована и русскоязычными СМИ.
Вместе с тем некоторые эксперты высказывают опасения по поводу значительного снижения объёма существующих поставок российского вооружения зарубежным партнерам в связи с необходимостью удовлетворять собственные возросшие нужды из-за проведения СВО.
Последний фактор, в частности, уже привел к постепенной переориентации Алжира на Китай в качестве поставщика новейших вооружений. Так, в декабре 2022 года Алжир заявил о намерении приобрести у Китая баллистические ракеты малой дальности SY-400, что, по оценкам военных экспертов, уже стало значительным поворотным моментом в балансе региональных сил.
А буквально на днях эта страна официально объявила о приобретении еще одного современного типа китайских ракет — противокорабельных YJ-12B дальностью действия 500 км, что является большим шагом в организации береговой обороны.
Тем не менее в активизации алжирско-китайского военно-технического сотрудничества не стоит искать антироссийскую составляющую. Алжир, находясь в весьма сложных, если не сказать конфронтационных отношениях с Марокко из-за проблемы Западной Сахары, нуждается в постоянном обновлении номенклатуры вооружений.
Россия же не может в полной мере обеспечивать необходимые ему объёмы поставок, так как многие образцы вооружений нужны в первую очередь самим ВС РФ для их использования в зоне проведения СВО.
Опасения Алжира
Другое дело, что проблемы в отношениях АНДР и его соседей, на которые накладывается и российский фактор, активно используют США и страны Запада, чтобы подорвать доверие между Москвой и Алжиром.
В частности, по данным западных СМИ, 18 августа источники, близкие к ливийскому полевому командиру Халифе Хафтару, сообщили, что Алжир отклонил просьбу России разрешить ему контролировать регион Гадамес и ливийско-алжирскую границу. Те же источники подчеркнули, что Россия оказывает сильное давление на Хафтара «с целью расширения его власти», что совпадает «с вторжением в регион её Африканского корпуса».
При всем скептическом отношении к подобным информационным вбросам (о чём речь еще будет ниже) следует иметь в виду, что они отражают реальную обеспокоенность Алжира наращиванием российской поддержки формирований возглавляемой Хафтаром «Ливийской национальной армии» (ЛНА).
Опасения вызваны и слишком частым, по мнению алжирцев, прибытием российских бортов на подконтрольные ЛНА аэродромы, и развертыванием в Ливии сил «Африканского корпуса» в районах, удерживаемых Хафтаром.
Кроме того, у алжирской стороны существует предубеждение, что российские структуры в Африке действуют в интересах враждебных ей сил. Это касается не только Ливии, но и Сахаро-Сахельского региона в целом и Мали в частности.
Российские СМИ и блогеры отвечают примерно тем же, поэтому после разгрома колонны ЧВК «Вагнер» в Тин-Заутине туарегскими сепаратистами на границе с Алжиром в конце июля последний часто упоминался если не в качестве пособника, то выгодополучателя.
Для подобных выводов действительно есть определенные основания.
Как сообщил ИА Регнум хорошо информированный источник из алжирских экспертных кругов, АНДР настороженно относится к роли России в Мали, так как Москва игнорирует озабоченность Алжира и «подталкивает военную хунту в Мали к более радикальным вариантам действий», которые беспокоят Алжир.
«Закачка большего количества оружия в Мали и предоставление услуг ЧВК прокладывают путь к тому, чтобы военный режим в Мали отказался от политического урегулирования в пользу военного варианта разрешения кризиса», — отмечает он.
Напомним, что АНДР является посредником для урегулирования ситуации в Мали, чьи власти в 2014 году как раз в Алжире подписали мирное соглашение с повстанцами-туарегами. Тогда была разработана дорожная карта для переговоров между противоборствующими сторонами.
Однако военные, пришедшие к власти в Мали в 2020 году, пообещали восстановить суверенитет над всеми регионами страны и, получив поддержку от ЧВК «Вагнер», возобновили боевые действия.
В этом контексте особое беспокойство Алжира вызвало взятие малийскими войсками и российской ЧВК города Кидаль на севере Мали в ноябре 2023 года, являвшегося оплотом туарегских сепаратистов.
По словам алжирского эксперта, в этой атмосфере возникают разговоры о противоречии между приверженностью Алжира соглашению о стратегическом партнерстве с Москвой, которое включает сотрудничество и координацию по всем жизненно важным вопросам, включая вопросы национальной безопасности, военному сотрудничеству на высоком уровне — и действиями России в соседних с АНДР государствах.
«С момента начала боевых действий на Украине Алжир рисковал из-за своей позиции в поддержку России, и это стоило ему сильного давления со стороны Вашингтона и западных стран. Они дошли до того, что попросили американских законодателей включить Алжир в списки стран из закона «Отчет о врагах Америки», — подчеркнул алжирский политолог.
Он отметил, что противоречия между декларируемыми целями и реальностью российской политики заставили некоторых алжирцев подозревать, что Москва может отказаться от своих стратегических союзников, если это противоречит интересам более важных или более сильных партнеров.
В экспертных кругах Алжира также бытует точка зрения, что вопрос об исключении Алжира из числа кандидатов на первый этап расширения БРИКС является свидетельством переориентации Москвы на «более сильную партию», когда Россия отказалась от Алжира в пользу других стран, например ОАЭ.
Таким образом, акцент делается на том, что Москва в своих действиях в Сахаро-Сахельском регионе следует в фарватере интересов Абу-Даби.
«Не будем скрывать, что есть большие опасения относительно роли, которую сыграли ОАЭ в «осаде» Алжира, а также их заявленной поддержке планов Марокко. Есть много прямых свидетельств враждебности ОАЭ по отношению к Алжиру, и, к сожалению, Абу-Даби является новым партнером России», — резюмировал алжирский эксперт.
За «Вагнер» винили Россию
Вместе с тем представляется, что подобная точка зрения вряд ли может быть отнесена к действиям России как государства. В определенной степени она отражает былые подходы руководства ЧВК «Вагнер», но никак не российских государственных институтов.
В частности, по словам научного сотрудника Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН Григория Лукьянова, подобные оценки алжирской стороны строятся на экстраполяции на современные реалии опыта 2019–2020 гг. в Ливии.
«Алжирская сторона внимательно следила за деятельностью ЧВК «Вагнер» на территории соседней страны во время военной кампании «Ливийской национальной армии» Халифы Хафтара, когда он пытался безуспешно захватить Триполи с её помощью», — говорит Лукьянов.
При этом, по мнению алжирцев, «Вагнер» на тот момент представлял скорее не инструмент внешней политики России, а инструмент в руках ОАЭ, покрывших значительную часть расходов на военную кампанию ЛНА.
В том числе купивших лояльность племен юга Ливии, организовавших поставки современных вооружений, разведывательных данных, оплативших деятельность различных транспортных, консалтинговых, частных разведывательных и частных военных компаний, помогавших Хафтару.
Как отмечает Лукьянов, учитывая негативное отношение Алжира к ЛНА и Хафтару лично и неприятие политики ОАЭ в Ливии, Судане и Сахаро-Сахельском регионе, алжирская сторона была склонна винить не столько ЧВК «Вагнер», сколько всю российскую политику в регионе, говоря о том, что она обслуживает интересы ОАЭ.
«На мой взгляд, ситуация за несколько последних лет принципиально изменилась, прежде всего с российской стороны. Формирование «Африканского корпуса» как государственной структуры в составе Министерства обороны, подчинение тем самым значительных ресурсов ЧВК, действующих на этих направлениях, интересам российской политики и государственным интересам, могло изменить на практике применение военного присутствия в этом регионе с точки зрения именно российского государства. Поэтому в нынешней ситуации оценки алжирской стороны опираются на прошлый опыт, но не на новые реалии», — продолжает Лукьянов.
Таким образом, Россия — это новый самостоятельный элемент в мозаике региональных отношений, независимый от ОАЭ или кого-то еще. Конечно, для многих местных акторов он не совсем понятен, поскольку Россию не привыкли видеть здесь в качестве обязательного участника формирования региональной системы безопасности.
Консервативная политика
Как отметил востоковед, существует множество стереотипов, замещающих объективную информацию. А информационная политика российских государственных структур, особенно в публичной сфере, в области открытых источников, которыми руководствуются многие эксперты зарубежных стран, не так сильно развита, как политика сопоставимых западных институций.
«Французские, американские и прочие западные издания и аналитические центры делают всё возможное, чтобы посеять семена раздора между Россией и странами региона, в том числе и Алжиром, усилить их опасения. И в данном случае эта политика приносит свои плоды», — резюмировал Лукьянов.
С другой стороны, вряд ли могут быть оправданы попытки некоторых российских экспертов и блогеров обвинить Алжир в «деструктивной роли» в Ливии или в поддержке сепаратистов в Мали и иных государствах, которые противостоят в том числе российским ЧВК.
И практически невозможно, чтобы подобная поддержка координировалась со странами Запада, прежде всего США и Францией, и тем более с Украиной. Алжир очень чувствительно относится к любому внешнему присутствию по периметру своих границ, будь то французское, американское, украинское или российское.
В частности, Лукьянов полагает, что за прошедшие десятилетия, даже после того, как алжирская внешняя политика вышла из летаргического сна, «в который её погрузило вегетативное состояние прежнего президента Абдельазиза Бутефлики», она так и не стала проактивной.
Главным её элементом по-прежнему продолжает оставаться культивирование тезиса «укрепления стены», то есть контроля границ, а не совершенствование инструментов вмешательства и влияния на территориях сопредельных государств.
Политика Алжира, основой которой является невмешательство в дела соседних государств, очень консервативна. Даже несмотря на то, что еще совсем недавно соседним странам вроде Мали грозил крах государственности, это не вызвало в Алжире желания использовать силовые инструменты.
Поэтому, по словам Лукьянова, если допустить, что недопонимание между Алжиром и Россией будет продолжаться или даже расти, это приведет лишь к сокращению сфер взаимодействия и сотрудничества друг с другом, но не к какой-либо конкуренции и тем более конфронтации.
В то же время нельзя сказать, что, несмотря на свою политику невмешательства, у Алжира нет ресурсов, чтобы продвигать собственные интересы не только в Сахаро-Сахельском регионе, но и в целом в Африке. И здесь, конечно, России следовало бы, наоборот, опереться на Алжир как на своего давнего и проверенного стратегического партнера и действовать с ним в тесной координации.
Как рассказал ИА Регнум специалист Института Ближнего Востока Сергей Балмасов, если Россия намерена всерьез и надолго закрепиться в Африке, нужно поддерживать стратегический диалог с Алжиром и продолжать находить новые общие точки соприкосновения.
«Еще со времен войны за независимость 1954–1962 гг. у Алжира серьезные связи с теми национально-освободительными движениями Африки, которые затем пришли к власти. И до сих пор многие из этих лидеров, их сподвижники, их дети, находятся во главе государств. Алжир имеет на них большое влияние.
А некоторые контакты лишь укрепились, что обусловлено в том числе и успешной работой алжирских спецслужб на Чёрном континенте. И это касается не только Сахаро-Сахельского региона, но и Экваториальной и даже Южной Африки», — отметил Балмасов.
По словам эксперта, многие неприятности, с которыми сталкивались в Африке те же французы, были связаны с деятельностью Алжира и его спецслужб. С другой стороны, у АНДР очень много каналов, которыми может воспользоваться и Россия, в том числе и для противодействия западному влиянию, и в рамках борьбы с терроризмом.
Безусловно, Алжир проводит и будет проводить многовекторную политику, поставлять свой газ в Европу вместо российского и не упускать иную выгоду от контактов с Западом. Это касается и сохранения взаимодействия в сфере безопасности, где на первый план выходит борьба с терроризмом.
Но важно иметь в виду, что АНДР остается той страной, которая не намерена приносить в жертву сиюминутной выгоде свои изначальные идеологические установки. А в их основе — идеи антиколониализма и противостояния западной системе, заложенные еще в период борьбы за независимость. И Алжир будет по-прежнему заинтересован в развитии и укреплении военно-политических связей с Москвой.