Вне зависимости от того, что говорят Юн Сок Ёль и Ким Чен Ын, отношения между двумя корейскими государствами, скорее всего, будут оставаться в нынешнем состоянии глубокой заморозки. Впрочем, эту заморозку могут время от времени прерывать и мелкие вооружённые конфликты на границе – в конце концов, общая политическая нервозность не успокаивает пограничников с обеих сторон, пишет Андрей Ланьков, профессор Университета Кукмин (Сеул).
15 августа в Корее отмечается один из главных национальных праздников – День Освобождения (в 1945 году Япония 15 августа заявила о своей капитуляции). По давно установившейся традиции в этот день президент Республики Кореи выступает с программной речью.В большинстве случаев в ней говорится о достижениях южнокорейского общества и успехах национальной экономики, а также выражается благодарность участникам антияпонского сопротивления. Южнокорейские президенты часто пользуются этой возможностью и для того, чтобы напомнить своим согражданам о неизбывной вине Японии перед корейским народом. В общем, чаще всего эта речь является концентрированным выражением современного корейского национализма, с особо усиленным антияпонским оттенком.
Однако в этом году президент Юн Сок Ёль выступил с речью, содержание которой было несколько необычным. В его выступлении практически не упоминалась Япония – речь там шла почти исключительно о Северной Корее.
Речь Юн Сок Ёля была нацелена ни много ни мало на то, чтобы провозгласить новую концепцию политики Сеула в отношении КНДР. Подразумевается, что эта концепция на продолжительный срок станет официальной линией южнокорейских правоконсервативных сил, которые представляет нынешняя администрация.
Новая доктрина радикальным образом отличается от старой. На протяжении по меньшей мере трёх десятилетий в Южной Корее официально полагалось считать, что Северная Корея и её правительство, несмотря на все проблемы, в конечном итоге являются партнёрами в борьбе за мирное объединение страны. Подразумевалось также, что на пути к этому мирному объединению необходимо развивать межкорейские контакты, в первую очередь экономические. На практике это почти всегда означало, что Юг, ВВП которого превосходит ВВП Севера примерно в 60 раз, должен оказывать Северу прямую и косвенную экономическую помощь.
Разумеется, всем вменяемым наблюдателям давно уже понятно, что разговоры о «мирном объединении Кореи» всегда были фикцией. Ни южнокорейская, ни – особенно – северокорейская элита (а в последнее время – и большинство южнокорейцев) к объединению совершенно не стремятся.
Причём северокорейская элита устами Ким Чен Ына недавно, в начале этого года, заявила об этом совершенно открыто, формально отказавшись от лозунга объединения страны. Тем не менее на протяжении десятилетий назойливые и официально поддерживаемые разговоры о том, что рано или поздно Северу и Югу предстоит слиться в объятиях, создавали ту атмосферу, в которой отношения между Сеулом и Пхеньяном могли быть временами достаточно добрососедскими – при наличии ряда дополнительных условий, конечно.
Однако Юн Сок Ёль только что отбросил эту доктрину и заявил, что отныне политика Юга в отношении Севера должна строиться на трёх принципах.
Первый из них предусматривает, что «мирное объединение страны» остаётся официально провозглашённой конечной целью всей политики в отношении Севера, но при одном немаловажном условии – оно может быть достигнуто только «на основе либерально-демократических ценностей». Как выразился Юн Сок Ёль в своей речи, жителям Севера необходимо принести северянам ту свободу, которой сейчас наслаждаются жители Юга. Иначе говоря, Сеул фактически объявил, что его конечной целью является смена режима в Пхеньяне, причём за этой сменой должно последовать объединение страны на условиях Южной Кореи и, предположительно, под эгидой Сеула.
Второе положение новой концепции предусматривает, что Южная Корея в своей борьбе за объединение должна не столько налаживать отношения с северокорейской элитой, сколько сделать ставку на северокорейские народные массы. Юн Сок Ёль заявил, что Южной Корее необходимо работать над тем, чтобы принести северокорейскому народу осознание тех преимуществ, которые даст ему установление на Севере либерально-демократической системы.
Третьей частью является требование взаимодействовать с международным сообществом, под которым, как ясно из текста речи, подразумеваются исключительно развитые демократии Запада.
В речи Юн Сок Ёля несколько раз упоминалось и то, что отныне Южная Корея будет добиваться улучшения ситуации с правами человека в Северной Корее. Для того, чтобы добиться перемен в этой важной области, сказал президент Юн, Южная Корея будет работать над тем, чтобы информация о «трагической ситуации с правами человека в КНДР» стала широко известна в мире.
Фактически Сеул заявил о том, что его долгосрочной задачей является смена режима на Севере, причём смену эту следует организовать путём создания революционных настроений у населения Северной Кореи – в сочетании с усилиями, направленными на подрыв авторитета КНДР на международной арене.
Понятно, что подобное заявление фактически ставит крест на любых попытках наладить экономическое и иное взаимодействие между двумя корейскими государствами. В речи, правда, содержались и заверения в готовности вести переговоры об экономическом сотрудничестве – разумеется, только после того, как Северная Корея начнёт демонтаж своей ядерной программы. Не говоря уж о том, что данное предварительное условие является заведомо неприемлемым для Северной Кореи, все замечания о необходимости поддерживать экономическое сотрудничество двух корейских государств явно противоречат главным положениям речи и являются чисто декоративными элементами, которые добавлены туда в целях «сохранение лица».
Следует помнить, впрочем, что программа, которую Юн Сок Ёль сформулировал в своей речи, вообще говоря, является совершенно нереалистичной. Лет пятнадцать-двадцать назад подобная политика, если бы она осуществлялась всерьёз, могла бы дать какой-то эффект. Однако в настоящее время северокорейский режим стабилен. Немалую роль в этом играет и улучшение отношений с Россией, а особенно – решение Китая взять Северную Корею на содержание, обеспечивая сохранение буферной зоны около своих границ.
В этой связи возникает вопрос о том, почему Юн Сок Ёль выступил со столь радикальной доктриной, полностью перекрывающий путь к налаживанию и сохранению межкорейских контактов – при том что шансов на реализацию этой доктрины немного.
Причин на это, как представляется, две.
Первая. Южнокорейские консерваторы уже давно недовольны проектами межкорейского экономического сотрудничества. Южнокорейские правые напоминают (кстати, совершенно справедливо), что с коммерческой точки зрения практически все межкорейские проекты являются ассиметричными: они приносят выгоду Северу, будучи при этом убыточными для Юга. По мнению сеульских правых, подобная политика означает лишь то, что Южная Корея финансирует своего главного геостратегического противника. Поэтому позиция консерваторов уже лет десять-пятнадцать однозначна: «Хватит кормить Пхеньян!» Правда, в настоящее время система санкций ООН делает невозможной торговлю, равно как и практически любые формы экономических контактов с Севером. Однако у консерваторов есть желание подстраховаться.
Вторая. Впрочем, более важной причиной, которая, как представляется, подвигла Юн Сок Ёля на его воинственное выступление, является внутриполитический расклад. В своей речи 15 августа он сказал то, что хочет от него слышать его рядовой избиратель – гражданин Южной Кореи, придерживающийся правоконсервативных взглядов. Президент заявил о готовности продолжать борьбу за объединение страны, о том, что путь к объединению лежит через революционную победу демократии на Севере, а также дал понять, что более не намерен субсидировать Пхеньян. Все эти заявления находят отклик в душе консервативного избирателя. Нереалистичность этой программы избирателя правых мало волнует и, скорее всего, им просто не осознаётся.
Примечательно, что в речи Юн Сок Ёля было немало колких выпадов в адрес оппозиции. Похоже, что Юн Сок Ёль и его советники отказались от борьбы за избирателей, которые симпатизируют оппозиции, и решили сосредоточиться на том, чтобы увеличить поддержку нынешней администрации среди её базы, то есть среди правоконсервативого электората.
Однако возникает вопрос о том, какое влияние нынешние воинственные заявления Юн Сок Еля окажут на ситуацию? Влияние это будет, скорее всего, скромным. Вне зависимости от того, какие красивые стратегические платформы принимаются в Сеуле, санкции ООН, действующие с 2017 года, делают практически невозможным экономическое взаимодействие двух корейских государств: почти все формы торговли с КНДР, равно как и инвестиций в северокорейскую экономику, санкциями запрещены. С точки зрения Пхеньяна, это означает, что у КНДР просто нет причин для того, чтобы улучшать отношения с Южной Кореей. Север всегда относился к взаимодействию с Югом прагматично, воспринимая Сеул в первую очередь как источник помощи и субсидий.
Поэтому вне зависимости от того, что говорят Юн Сок Ёль и Ким Чен Ын, отношения между двумя корейскими государствами, скорее всего, будут оставаться в нынешнем состоянии глубокой заморозки. Впрочем, эту заморозку могут время от времени прерывать и мелкие вооружённые конфликты на границе – в конце концов, общая политическая нервозность не успокаивает пограничников с обеих сторон.
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.