Как Майкл Кейн, Роман Полански и Роджер Корман делали кино в обстановке наших лихих 1990-х.
Это вторая часть большого материала. Прежде чем приступить к ее прочтению, настоятельно рекомендуем ознакомиться с первой частью.
«Назад в СССР» (1992)
Вообще формула «иностранец приезжает в Россию и неожиданно для себя оказывается в центре водоворота криминальных страстей» пользовалась в те годы изрядной популярностью. Но, пожалуй, самое фееричное, что по ней было снято, – это «Назад в СССР» Дерана Сарафяна, более известного как постановщик «Доктора Хауса» (три с лишним десятка эпизодов на его счету) и родной племянник великого Роберта Олтмена.
Американский турист, осмотрев все возможные достопримечательности в Москве конца 1980-х и предсказуемо заскучав, возжелал острых ощущений. Тут как раз кстати мимо пробегала проститутка, только что укравшая у клиента сумку с очень ценной старинной иконой. Турист ее за руку хвать и прямо ей говорит: «Желаю острых ощущений». Та ему в ответ: «Это ты, чувак, по адресу» – и отводит его на концерт «Коррозии металла». Наплясавшись под шлягер Russian Vodka, они перемещаются к ней на квартиру, и не успевает он глазом моргнуть, как икона пропадает и какие-то опасные люди вешают на него ответственность за пропажу.
В главной роли – Фрэнк Уэйли. Скорее всего, вы это имя никогда не слышали, но вы точно его знаете. Он играл в «Криминальном чтиве» того перепуганного бедолагу по имени Брэд, которого объедает, всячески кошмарит и в конце концов расстреливает Джулс (Сэмюэл Л. Джексон) за то, что тот чем-то досадил Марселласу Уоллесу. В роли проститутки, она же любовный интерес протагониста, – Наталья «Маленькая Вера» Негода. А в роли злодея, подпольного воротилы Курилова, – Роман Полански. Плюс Олег Анофриев и славный британский артист Брайан Блессед (принц Валтан из «Флэша Гордона») в эпизодах мелькают. Ничего себе компания, да?
Разумеется, никак нельзя не увидеть тонкого символизма в том, что макгаффином в фильме служит православная икона – сакральный объект, метафорически обозначающий, понятное дело, всю нашу исконную духовность. Которую у русского народа насильно отняли проклятые коммунисты и которую позже те, кто пришел коммунистам на смену, конвертировали в товар.
Однако примечателен «Назад в СССР», конечно, прежде всего не этим. Примечателен он тем, что в нем Роман Полански пьет водку и упоительно злодействует, сыпля угрозами на почти чистом русском, а Наталья Негода обжимается с американцем на фоне кадров военной хроники под «Коррозию металла» («Эй, ты! Зверю дай водки, чтоб взорвали рай!»). И тому подобными вещами. В сущности, единственное, за что эпоха 1990-х заслуживает, чтобы ее иногда поминали добрым словом, – это вот такие по-своему восхитительные произведения, в себе сочетающие несочетаемое.
«Немой свидетель» (1995)
Закроем тему криминальной России (а то сколько можно уже) кое-чем действительно здоровским, безотносительно контекста, да к тому же выводящим эту тему на новый уровень. «Немой свидетель» Энтони Уоллера – не просто кино о том, как какой-то иностранец пожаловал в Россию и угодил в передрягу, а кино о том, как целая группа иностранцев пожаловала в Россию, чтобы снимать кино, и угодила в передрягу. Притом снятое группой иностранцев, которая пожаловала в Россию и угодила в передрягу. Даже в целый ряд передряг. То из-за эпидемии дифтерии у них производство откладывалось, то из-за конституционного кризиса 1993 года, то на таможне взятку потребуют за провоз аппаратуры, то бандиты попросят отстегнуть – за «крышу». Чудные времена были, не соскучишься.
По центру – американские кинодеятели, организовавшие у нас здесь съемки типового слэшера про маньяка в маске, орудующего острыми предметами. Среди них – специалистка по гриму и практическим эффектам Билли (Марина Зудина), высококвалифицированная, но абсолютно немая. Задержавшись по окончании смены на рабочем месте, она нечаянно становится свидетельницей съемок другого фильма, категории снафф-порно. Из-за чего на нее открывает охоту могучая мафия, возглавляемая человеком с говорящим прозвищем Рипер (последняя роль Алека Гиннесса).
Без шуток очень достойный, крепкий, что называется, триллер. Особенно хороша первая треть, в которой героиня Зудиной бегает от убийц по полузаброшенному зданию студии. Саспенс там такой густой, что хоть ложкой ешь. Потом появляется Олег Янковский в роли копа под прикрытием, благодаря чему удельная крутость на кубический метр возрастает раза в два. Вместе с тем сам фильм постепенно становится менее серьезным и более дурашливым. Возможно, где-то чересчур. Решение, положим, небесспорное, но понятное: с такой разлапистой фактурой – слэшер, снафф-порно, немая Зудина, Янковский с пистолетом, Алек Гиннесс в черном винтажном лимузине – трудно удержаться в рамках приличий.
Премьера «Немого свидетеля» состоялась не где-нибудь, а на «Сандэнсе», после чего его демонстрировали еще на паре весьма уважаемых фестивалей – в Жерармере и Сиджесе. Впоследствии бешеной славы он не снискал, но получил исключительно положительные отзывы западной прессы и удостоился двух номинаций на престижную жанровую премию «Сатурн», в том числе в категории «Лучшая актриса», где, помимо Марины Зудиной, были заявлены Шэрон Стоун («Быстрый и мертвый»), Николь Кидман («Умереть во имя»), Кэти Бэйтс («Долорес Клэйборн»), Мэделин Стоу («12 обезьян») и Анджела Бассетт («Странные дни»).
«Роджер Корман представляет» (1995–1997)
Стоит заметить, что практика, показанная в «Немом свидетеле», была в 1990-х достаточно широко распространена. В смысле – действительно к нам разные зарубежные кинематографисты ехали, чтобы снимать заведомо невысокого качества жанровое кино. Потому что у нас к их услугам были простаивающие без дела киностудии и масса высокого класса профессионалов, готовых трудиться за совсем небольшие деньги, – настоящий подарок для рачительного продюсера.
Как раз таким был великий и ужасный Роджер Корман, который оттого и прослыл королем би-муви, сделав себе громкое имя на низкобюджетных страшилках, что никогда не упускал ни одной возможности сэкономить. Поэтому когда он по заказу канала Showtime приступил к разработке телевизионного сериала имени себя любимого, то из соображений экономии частично перенес производство в Россию, на «Мосфильм». Где под его руководством было поставлено три эпизода, представляющие собой, по сути, отдельные полные метры: «Крысиные похороны по Брэму Стокеру», «Дьявольская симфония» и «Маркиз де Сад».
Все три – чудо что такое. Сдув пыль с исторических декораций и костюмов, изготовленных еще для «Войны и мира» Сергея Бондарчука, команда Кормана пустила их в ход, также прибегнув к содействию целой плеяды наших талантов. В «Крысиных похоронах», например, звучит музыка Эдуарда Артемьева. И ослепительно блистает Ольга Кабо в роли особо свирепой разбойницы из банды женщин-крыс. Каких еще женщин-крыс – спросите. Отвечаем: чертовски привлекательных и агрессивных, придерживающихся радикальных феминистических взглядов и промышляющих грабежом. Под предводительством Королевы (Эдриенн Барбо), умеющей повелевать крысами.
Однажды в лапы к женщинам-крысам попадает Брэм Стокер, совсем юный, пока лишь робко мечтающий о карьере литератора. Он становится их заложником, затем влюбляется в одну из них, постепенно даже сочувствием к ним проникается и в конце концов сам вливается в коллектив своих пленительниц. Вплоть того, что лично присутствует при налетах, зачастую венчающихся кровавыми расправами, и все тщательно документирует в тетрадке. Что помогает ему раскрыть собственный творческий потенциал.
Эта идея – о том, что творческое начало в человеке неразрывно связано со всем греховным, темным и нечестивым, – объединяет все три «русских» эпизода антологии. И наверное, неспроста. В «Дьявольской симфонии» французский композитор сочиняет симфонию во славу сатаны и после мучительной гибели от рук разъяренной толпы линчевателей перевоплощается в мстительного призрака, обладающего способностью вселяться в людей посредством музыки (не спрашивайте). А в «Маркизе де Саде» – разнузданной пародии на «Молчание ягнят» – этот самый де Сад (Ник Манкузо) не столько для утоления похоти занимается богомерзкими извращениями, сколько ради писательского вдохновения.
Кроме того, все три фильма объединяет наличие сцены, в которой кого-нибудь (скажем, Александра Белявского) швыряют в огромный горящий камин, и он эффектно агонизирует, объятый пламенем. Тоже неспроста, надо думать. И все же основное их достоинство для нас с вами заключается именно в том, что благодаря этим милым трехгрошовым опусам мы можем наблюдать знакомых нам артистов в несвойственной, чужеродной им среде. И с удивлением обнаруживать, что чувствуют они в ней себя вполне комфортно. Та же Ольга Кабо в бикини до чего ловко фехтует, отрубая конечности противным мужикам! Заглядение.
«Пляска смерти» (1992), «Яростные киборги» (1994)
Еще одним колоритным и влиятельным западным кинодеятелем, который к нам в 1990-е заглядывал, был израильтянин Менахем Голан. Широкому зрителю он известен в гораздо меньшей степени, чем Роджер Корман, но какие-то фильмы из тех, к появлению на свет которых он тем или иным образом руку приложил, вы точно видели. Потому что их – тьма. Начиная с сиквелов «Жажды смерти» и с «Поезда-беглеца» Андрея Кончаловского, заканчивая «Властелинами вселенной» с Дольфом Лундгреном, «Киборгом» с Ван Даммом, «Коброй» со Сталлоне и прочими хитами эпохи видеосалонов.
И вот этот Менахем Голан притащил к нам целого Роберта Инглунда, только что сложившего с себя полномочия Фредди Крюгера в «Финальном кошмаре» (о том, что будет еще «Новый кошмар», тогда никто не подозревал), для съемок проекта, который замышлялся как продолжение «Призрака оперы» (1989) с тем же Инглундом, но в итоге мутировал в кое-что куда более неожиданное и прекрасное под заголовком «Пляска смерти».
Роберт Инглунд играет прославленного американского балетмейстера Энтони Вагнера, который когда-то давно полюбил советскую балерину Светлану Горденко. Он настойчиво уговаривал ее переехать к нему в Штаты и «совершить революцию в танцах», но она чего-то отказывалась, а потом оба попали в аварию. В результате он отделался легкими травмами, а она стала инвалидом. Спустя годы они открывают в Санкт-Петербурге (прямо в Юсуповском дворце на Мойке, где Распутина убили) элитную школу балета. Туда по блату поступает американская мажорка Джессика и вскоре замечает, что другие студентки вдруг начали куда-то таинственно пропадать.
Если вы сейчас подумали: «Ба, да это же ремейк «Суспирии» какой-то!», то погодите. На самом деле все совсем не так. Вернее, да, это ремейк «Суспирии» какой-то. Но одновременно это еще и ремейк «Психо» Хичкока. Где Роберт Инглунд играет не только американского балетмейстера Энтони Вагнера, но и бывшую советскую балерину Светлану Горденко. Которая на самом деле в той аварии не выжила, а превратилась в субличность своего возлюбленного.
Что самое чудесное, это даже нельзя рассматривать как спойлер. Потому что если Роберта Инглунда переодеть в женское, нацепить на него парик и нанести ему на физиономию густой слой макияжа, то он, в силу выдающихся особенностей упомянутой физиономии, все равно останется Робертом Инглундом. Тем не менее режиссер и сценарист Грейдон Кларк упорно до самого финала пытается изображать интригу, что делает фильм еще уморительнее. И это – вкупе, само собой, с двойным перформансом Инглунда – обеспечило «Пляске смерти» уверенный культовый статус в узких кругах тонких ценителей.
Но Грейдон Кларк на том не остановился, а задержался в Санкт-Петербурге еще на два фильма. Которые снял уже без продюсерской поддержки Менахема Голана, но в коллаборации все с тем же «Ленфильмом». Первый – «Русская рулетка» (1993) про американскую туристку и контрабанду драгоценностей. Ничего интересного, всего лишь очередная халтурная поделка криминального жанра, не заслуживающая внимания. Из того же разряда, что и «Назад в СССР» и «Немой свидетель», только на порядок хуже и скучнее. Зато второй фильм – это уже что-то как минимум небанальное. Постапокалиптическая антиутопия «Яростные киборги».
Расклад следующий. В будущем человечество основательно выкосила эпидемия чумы, а немногих уцелевших поработили киборги в оранжевых комбинезонах. Киборги поселились в благоустроенном, огороженном от посторонних раю, а людей согнали в резервации, представляющие собой обшарпанные городские трущобы, и заставили там служить либо барменами и официантами в кабаках, либо проститутками в борделях. Чтобы можно было периодически туда наведываться и приятно проводить выходные. Но все меняется, когда у людей впервые за много лет рождается дитя, и они наконец находят в себе мужество восстать против своих киберугнетателей.
Увы, на деле это далеко не так весело, как звучит. Поскольку сделано совсем без огонька, без души, без задора, спустя рукава. Смотреть совершенно невозможно. Но. Если так подумать, то Питер в роли мрачной резервации для грустных оборванцев, которая существует исключительно для того, чтобы обитатели более приспособленных к нормальной жизни мест могли бы там иногда вволю покутить, – это же прямо-таки сбывшееся пророчество. Ай да Грейдон Кларк, как в воду глядел. Даром что американец.
«Джонатан – друг медведей» (1994)
Напоследок – печальная повесть о том, как в подмосковных лесах сгинул целый жанр. Дело было так. Двое ветеранов итальянского кино про ковбоев, Франко Неро («Джанго») и Энцо Костеллари («Джанго, эта пуля для тебя!»), затеяли оседлать волну очередного вестерн-ренессанса. Тогда как раз вышли «Танцующий с волками» Кевина Костнера и «Последний из могикан» Майкла Манна, оба имевшие крупный успех.
Неро же в ходе работы над российско-итальянской исторической драмой «Золото» (1993) с Александром Абдуловым обзавелся деловыми связями в России. Где снимать кино, как мы уже выяснили, было выгодно. Поэтому, заручившись дополнительно финансовой поддержкой компании Сильвио Берлускони, названные товарищи развернули недалеко от Москвы съемки масштабного спагетти-вестерна. Артистов собрали не последних (Дэвид Хесс, Джон Сэксон, звезда «Танцующего с волками» Флойд Устермен), целый небольшой город возвели с салуном на территории действующей (!) военной базы. Все честь по чести. Что же могло пойти не так?
Франко Неро, естественно, досталась главная роль – бесстрашного воина и меткого стрелка, воспитанного медведями и индейцами (в таком порядке), который мстит убийцам своих родителей. А также наказывает браконьеров, посмевших обидеть его друга-медведя. И противостоит директору нефтяной компании, посягнувшему на земли индейцев и убившему его родителей. И крутит шуры-муры с прелестной индианкой. И являет собой топорнейшую библейскую аллюзию: его ловят, вешают на крест, а он такой оттуда слезает и всех спасает.
В свете всего вышеизложенного, наверное, нет нужды подробно разъяснять, почему «Джонатан – друг медведей» с треском провалился. Просто он был слишком, так сказать, франконероцентричен. В силу чего до крайности несуразен. Хотя и не лишен позитивных моментов. Включая большую сцену битвы индейцев с наемниками и Бориса Репетура в роли ученого-геолога. Но от катастрофического провала это фильм не уберегло.
Сам Франко Неро винил во всем Энцо Костеллари. Дескать, тот первую часть фильма затянул, где излагается предыстория главного героя. Также он винил дистрибуторов, выбравших неподходящую, по его мнению, для релиза дату. А себя нисколько не винил. Как бы то ни было, это сокрушительное фиаско, само по себе не такое уж значительное (подумаешь, какое событие, расходы на пленку не окупились), окончательно похоронило жанр спагетти-вестерна. Который и без того к тому моменту лет уж 15 как, с конца 1970-х, был при смерти, но изредка еще шевелился. А после «Джонатана» шевелиться перестал, упокоившись с миром.
Жаль, никто пока не догадался это должным образом оформить. Красиво ведь: родился в Италии, умер в России. Памятник бы поставить на том месте, где съемки проходили. В виде гигантского револьвера, допустим. Чтобы тропа народная к нему не зарастала. Чтобы сочувствующие приходили, опрокидывали стакан бурбона и стояли, сжимая в зубах сигары, напряженно щурясь и размышляя о вечном. Идея на миллион долларов. А может, и на несколько долларов больше.