Ксения Макшанцева: «Продюсер должен обладать хорошим воображением»

Генеральный продюсер фонда V–A–C и Дома культуры «ГЭС-2» рассказала об особенностях своей редкой для художественной сферы профессии: о создании новых работ, необычных материалах и о том, какие вопросы надо задавать художникам и кураторам

Продюсер — редкость для музеев и художественных центров. Расскажите, почему возникла необходимость в такой опции в фонде.

Скоро семь лет, как я работаю в фонде V–A–C, и столько же существуют роль продюсера и моя команда, выросшая из двух человек в более чем тридцать. В момент активного развития фонда появилась идея создать продюсерское направление. Сов­местно с художественным директором мы выстраивали процессы по созданию проектов, формулировали стандарты производства, планировали структуру будущей институции.

В основе решения о появ­лении роли продюсера лежали две ценности будущего «ГЭС-2»: междисциплинарность и создание новых работ, культурное производство. Роль и экспертиза сразу задумывались шире, чем просто координаторские. Сейчас наша команда занимается производством и проведением всех программных проектов «ГЭС-2»: выставочных, музыкальных, танцевальных, перформативных, просветительских.

Стандартные задачи продюсера в «ГЭС-2» — это составление графика работы над проектом, формирование бюджета, взаимодействие с художниками и кураторами, координация процессов, касающихся разных сторон проекта (правовых, финансовых, коммуникационных, технических), эффективный подбор и настройка команды, поиск решений.

Реализуя проекты разного (а порой и неидентифицированного) формата, мы постоянно формулируем нашу функцию и степень участия совместно с художником и куратором. И каждый раз — новый ответ. Главная цель — максимально близко к их идее реализовать проект в рамках обозначенного срока и бюджета. И это не только постоянный диалог с творческой командой, но и возможность проверить гипотезу, найти решение, подходящее автору, проверить на реализуемость даже самую нереальную идею.

Что еще у вас требуется от продюсера?

Гибкость и умение работать с разными «материалами» и медиумами. Наш основной принцип программирования заключается в том, что проекты создаются там, где соприкасаются разные виды искусства, не вокруг одной темы, сюжета или практики, а сочетают в себе элементы разных областей знания и художественных подходов. Иногда на первых этапах не сформулирован будущий медиум, поэтому в процесс создания нового произведения на всех этапах вместе с куратором и художником включен продюсер. Весь путь создания работы они проходят бок о бок. Мы не занимаемся креативным продюсированием и не привлекаем финансирование, как часто принято судить по продюсерской роли, например, в индустрии кино, театра. В нашем случае творческая рамка и идея — это работа кураторов. Куратор и продюсер выступают как пара.

Продюсер в «ГЭС-2» — это дирижер процессов и одновременно чуткий, внимательный к деталям предсказатель, который в начале пути скажет, сколько понадобится времени, пространства, денег, договоров и потоков коммуникации. Выслушает куратора и художника и пойдет решать задачи, возникающие в течение всего производственного цикла — в нашем случае это от трех месяцев до полутора лет.

У вас новаторская деятельность для музейного мира. Какое нужно образование для этого, да и вообще опыт?

По образованию я дизайнер-график. На последних курсах института, уже работая в большом рекламно-производственном агентстве, поняла, что управление креативными процессами у меня получается не хуже, чем собственно художественная практика, и решила, что менеджмент, работа с современным искусством — это то, что можно попробовать. Несколько лет в роли арт-директора с небольшим штатом дизайнеров и полным погружением во все производственные нюансы создали важную профессиональную базу. Занимались всем — от габаритной наружной рекламы до тиражных изданий. А потом неожиданное предложение привело меня в Центр современного искусства «М’АРС» на роль исполнительного директора. Это был опыт, когда изучаешь самостоятельно все: от полной реконструкции трех­этажного здания (я это, без шуток, сделала одна), разбора уникальной коллекции до формирования классной команды, перезапуска и последующей трансформации в пространство для экспериментальных проектов в сфере медиа-арта и мультимедийных проектов.

Какие проекты в «ГЭС-2» и в фонде V–A–C были для вас самыми сложными?

В основном приходят на ум перформативные события. Магия и сложность создания многослойного живого выступления (спектакля, перформанса, концерта), большое количество людей, вовлеченных в процесс, всегда дают поле для неизвестного и порой экстремального. Особая сложность возникает при создании произведений художников, работающих с необычными, опасными, химическими материалами, трансформирующимися со временем, сложно прогнозируемыми в монтаже вещами. Например, Александра Сухарева — один из таких авторов. С ней было произведено много необычных, хрупких, сложных работ.

Сплавы, металлы, чайный гриб, почва, водоросли, майнинговые фермы, запахи, большие объемы воды в выставочных и исторических пространствах. Это я все перечислила примеры из опыта работы с разными художниками. Мне вспоминается венецианский проект 2019 года Time Forward — «Время, вперед» (выставка проходила в палаццо Дзаттере. — TANR). Мы делали его с куратором Омаром Холефом и Марией Крамар. Сам факт наличия 13 новых работ, созданных специально для выставки, международный куратор, большая команда — это было непросто.

Не могу не упомянуть «Санта-Барбару» на открытии «ГЭС-2». Проект такой амбиции и в абсолютно новом здании был спроектирован только по чертежам, в экране. Зайдя в еще недостроенное здание, мы запустили за шесть недель две огромные выставки и перформанс на 1 тыс. кв. м с ежедневным съемочным процессом.

Я всегда советую команде в голове простраивать не только самые экстремальные сценарии, но и представлять путь посетителя от входа в здание до того момента, как он окажется в пространстве перформанса, на выставке или в кресле в кинозале. Что с ним происходит? Что он видит в каждой точке пути? Продюсер должен обладать хорошим воображением: это позволяет продумать многие вещи и предвосхитить проблемы. Максимальное количество правильных вопросов на берегу — это некий продюсерский ключ.

Вы с коллегами стали лауреатами Премии The Art Newspaper Russia за выставку «Настройки-3». Она была сложносоставная, с музыкой, с объектами. Что вы спрашивали?

Первый вопрос: сколько новых работ мы производим? В случае «Настроек-3» это, например, были записи произведений. Значит, нужна организация записи в студии: подбор оркестра, осуществление записи, сведение, мастеринг. Мы также всегда задаем вопросы про все объекты авторского права и состав творческой команды.

На «Настройках-3» были реконструкции инсталляций Ирины Кориной и Кирилла Глущенко. Воспроизведение или адаптация работы отчасти похожи на создание новой. С Ирой мы очень долго выбирали по всем рынкам Москвы конкретный тип обоев с достаточным блеском, который был нужен ей, и размером цветов. Кто архитектор — это тоже вопрос, который для крупного выставочного проекта становится первоочередным.

У вас открылась большая выставка «Квадрат и пространство. От Малевича до ГЭС-2». Именно от вас каких усилий она потребовала?

В этой выставке не так много новых, специально созданных работ, но, помимо огромного пласта мощнейших работ и архитектурных решений, есть важный блок с реконструкцией некоторых произведений. Это магическая инсталляция Ильи и Эмилии Кабаковых «Случай в музее, или Музыка на воде» 1992 года. Она состоит из нескольких залов, где готовится к открытию выставка работ вымышленного художника Кошелева. Тишина музея нарушена катастрофой: с потолка льется вода, наполняя расставленные по полу емкости. Эти капли создают некую музыку, хореографию, абсолютно новый слой ощущений. Последние полгода в долгих диалогах с Эмилией мы согласовывали все элементы и архитектуру инсталляции. А на финише совместно занимались настройкой света и «партитуры» капель. Часть инсталляции воссоздана, а часть объектов являются историческими.

А примерно сколько новых произведений вы уже произвели, пока вы тут работаете? Считая все: перформансы, разные жанры.

Трудно сказать. Речь идет о сотнях точно. Может быть, уже больше тысячи. В год в «ГЭС-2» проходит свыше 2,5 тыс. событий разных программ. Концертов, к примеру, более 40. Конечно, не все работы новые, но их много.

Среди них есть очень большие, как «Дом под липой» Александра Константинова, воссозданный для центрального пространства «Проспект». Планируется ли еще что-то подобное?

О да, «Проспект» — это особое пространство, на которое у нас большие планы. В работе сейчас четыре проекта, прошло уже три. Например, была инсталляция «52 Гц» в виде большого скелета кита. Это тоже была сложная работа: одновременно и скульптура, и спектакль для одного зрителя, и инсталляция со звуковым ландшафтом. Сейчас мы работаем над большим проектом Франциско Инфанте, который откроется в сентябре. Все объекты создаются с нуля, по эскизам художника.

Особая ценность для меня и одновременно сложность — это открытые монтажи в этом пространстве. Дом культуры «ГЭС-2» работает 363 дня в году по 12 часов в день. Понятно, что монтировать сложные объекты мы можем только ночами, а если днем, то при этом максимально обнажая процесс сборки. И я вижу в этом, как и в открытых музыкальных, хореографических репетициях, которые мы тоже решили практиковать, особое обаяние. Это привлекает зрителей, им интересно увидеть закулисье. Они возвращаются и ждут того, что получится. 

Фонд V-A-C ( ранее «Виктория — Искусство Быть Современным»)Дом культуры «ГЭС-2»