«У меня сложные отношения с современностью, такое ощущение, что всё вокруг происходит как-то не по-настоящему»

Рассматривать портфолио Александра Лаврова все равно что изучать историю российского искусства за последние (страшно сказать!) полвека. Переосмысление мировой классики, постмодернизм, поп-арт, китч, наконец совриск с его шокирующими инсталляциями и высказываниями на актуальные темы – все это Лавров-художник, дважды номинант премии Кандинского, участник выставок в Пушкинском музее, Гараже и Арсенале. Но есть еще и Лавров-коллекционер, создатель «Игрушечного музея» на главной улице города. Раскрыть такую многогранную личность смог бы только его коллега, поэтому с Александром поговорил Артем Филатов, художник и основатель студии «Тихая», резидентом которой Лавров и является.

«Искусство – это способ зацепиться за что-то вечное»

Артем Филатов: Принято считать, что костяк нижегородской художественной сцены составляют сегодня молодые авторы. Художникам, которые еще не действовали в профессиональном поле на рубеже XX–XXI веков, да и мне самому интересно изучить твой многолетний опыт. Расскажи, как все начиналось? И что стало твоим первым увлечением – творчество или коллекционирование?

Александр Лавров: Конечно, творчество. Мой папа был директором художественной мастерской кинофикации, которая занималась рекламой фильмов, поэтому я вырос в художественной среде. В двенадцать лет я познакомился с потрясающим художником Александром Холиным, графиком, архитектором, в ту пору студентом строительного института. Он открыл мне мир настоящего искусства, от него я узнал о Шагале, Ван Гоге, Сезанне, Пикассо. Несмотря на разницу в возрасте, мы были с ним на одной волне. Он и дал толчок моему творчеству – вместе мы делали деревянные фигуры для детских площадок, а зимой – ледяные скульптуры для парка имени Свердлова.

Артем Филатов: В частных разговорах ты часто упоминаешь художников, своих современников, многих из которых я не знаю. Что это были за люди? Кто был для тебя в искусстве «мастер-фигурой»?

Александр Лавров: На меня в первую очередь влияли московские художники. В конце семидесятых мы ездили в Москву, там на Малой Грузинской, в том самом доме, где жил Высоцкий, располагался горком художников-графиков. В его залах, достаточно трешевых, проходили самые интересные на тот момент выставки. Каждый месяц мы, как на службу, ездили туда смотреть искусство. На меня тогда очень сильное впечатление произвел Вячеслав Калинин, я даже был у него в мастерской. Наверное, мое увлечение графикой идет оттуда, от работ Калинина и еще Дмитрия Плавинского.

Артем Филатов: С чем был связан выбор графики? С детской насмотренностью? С доступностью технологий и материалов?

Александр Лавров: Я, кстати, очень хотел купить тогда офортный станок, но для этого надо было обязательно быть членом Союза художников. Чтобы заниматься живописью, нужно место, своей мастерской у меня не было, а вот рисунки я спокойно мог делать у себя дома: днем работал в кинотеатре, а по вечерам рисовал для себя. Так появилась серия «Реплики» – оммажи моим любимым художникам. В ней есть парафразы «Происхождения мира» Курбе, «Трех возрастов женщины» Климта, «Вавилонской башни» Брейгеля.

Инсталляция Александра Лаврова на выставке «Обратно домой»

Артем Филатов: Почему ты обратился к классикам, а не современникам, которые находились с тобой в общероссийском и нижегородском поле?

Александр Лавров: В моей жизни всегда была музыка. Я слушал Баха и думал: что бы могло ему соответствовать? И ничего лучше представить не мог. Бах и сейчас меня вдохновляет.

Артем Филатов: Часто я сталкиваюсь с мнением, что современное искусство – это поиск нового, прогресс, предвосхищение будущего. Такую позицию подкрепляет и внешний запрос: все вокруг сейчас говорят об искусственном интеллекте, о медиаискусстве. Я считаю такой подход ошибочным:искусство всегда автореферентно, оно обращается к собственной истории и изучает самое себя. Например, многие современные художники обращаются к тому же Курбе, произведения которого сами по себе никак не связаны с актуальной проблематикой и контекстом. Как ты обращаешься с историей и современностью? Что является первоисточником твоего творчества – окружающая реальность или «вечные» культурные коды?

Александр Лавров: Пожалуй, культурные коды. Но в свою графику я вносил и современные элементы. Например, взял известную гравюру Мартина Шонгауэра «Искушение святого Антония» и на ее основе в 2022 году сделал «Последнее искушение Незнайки». Получился рисунок-обманка: сначала видишь работу в духе старых мастеров, а потом вдруг узнаешь персонажа из детской книжки. Для меня это способ зацепиться за что-то вечное, а с другой стороны, придать классике забавную интонацию.

«Люди хотели жить красиво, и я пытался соответствовать»

Артем Филатов: Ты вошел в искусство через графику. Но нижегородские коллекционеры знают тебя в первую очередь благодаря живописи – кажется, твои картины с игрушечными мишками есть буквально в каждом доме.

Александр Лавров:По правде сказать, меня уже жутко бесит вся эта история с медведями. Но в начале двухтысячных я увлекался поп-артом, у меня была идея стать узнаваемым художником, а для этого каждый должен иметь возможность купить мою работу. Это было время консьюмеризма, люди хотели жить красиво, и я пытался соответствовать. Картины с игрушками – чисто поп-артовский жест, когда рисуешь простую и в то же время милую картинку, которую каждый может повесить у себя дома. У меня даже есть работа, где изображены девять медведей разных цветов, как у Уорхола. Это был такой китч.

Артем Филатов: То есть ты определяешь этот свой период как китч?

Александр Лавров:В принципе да. Очень интересная контркультура, которая до сих пор никем не отрефлексирована, а это было бы интересно сделать. В 2000-е в художественном салоне на Покровке мне выделили угол, и там каждый месяц я устраивал выставку одной картины, которая показывалась в витрине. Это было похоже на «Окна РОСТА» Маяковского – прямое обращение к горожанам. Изображал я абсолютный треш: например, Элвиса, который гуляет по Красной площади как Белоснежка, а за ним летят птицы.

Артем Филатов: То есть в этих работах ты обращался к массовой культуре. Почему для тебя так важна была цитата?

Александр Лавров: Это же направление постмодернизма, который ничего не создает, а бесконечно цитирует.

Артем Филатов: Своими работами ты подтверждал эту постмодернистскую стратегию или хотел найти из нее выход?

Александр Лавров: Тогда я ничего не хотел найти, просто плыл по течению. Ни я, ни мои друзья-художники никогда не анализировали свое творчество.

Артем Филатов: С кем ты в тот момент общался?

Александр Лавров: Мне было важно осваивать ремесло, ведь я не получил глубокого художественного образования. В этом смысле мне очень помог Саша Данилов, именно он научил меня живописи, и сейчас я свободно чувствую себя в этом медиа, хотя почти не делаю живописных работ. И еще, конечно, Гена Урлин, который недавно от нас ушел. Я смотрел на его работы и не понимал, как это он делает. Он просто сломал мое сознание! Мы были близкими друзьями, постоянно говорили об искусстве, но некоторые вещи невозможно объяснить. Я по мере сил был его подражателем.

«Не вижу смысла в коллекционировании, поэтому и решил открыть музей»

Артем Филатов: Твой коллекционерский запал появился во время создания картин с игрушечными мишками?

Александр Лавров: Да, именно тогда я начал покупать игрушки, чтобы рисовать их с натуры. В какой-то момент моя квартира переполнилась ими, и встал вопрос – либо все это надо выкинуть, либо открывать музей. В самом коллекционировании я не вижу смысла. Я хорошо знаю коллекционеров, и они все напоминают мне Скупого рыцаря, который тешит себя своими сокровищами. Поэтому в 2011 году я и решил сделать «Игрушечный музей». Мне нравится, что нет такого человека, который вышел бы оттуда без улыбки. Я не люблю Барби, но я тратил кучу денег на их приобретение, потому что знаю, сколько людей перед витринами будут рыдать от умиления, вспоминая детство.

Артем Филатов: Коллекционеры, особенно которые начинают собирать предметы без определенной цели, просто на эмоции, часто сталкиваются с разочарованием: со временем их коллекция превращается в мусор, если не дать ей огранку.

Александр Лавров: Согласен. Просто собирать что-то, не имея цели, – бессмысленное занятие.

Артем Филатов: Вместо того чтобы превращаться в пылесборники, предметы должны жить, разговаривать со зрителем. Часто в своих художественных работах ты используешь найденные объекты, которые не оставляешь в девственной неприкосновенности, но изменяешь, подчиняешь своей воле. Ты позволяешь истории предмета как бы находиться в ненадежной позиции: она может быть игривой, фейковой, нелинейной, включать в себя параллельные миры, придуманные тобой.

Александр Лавров: Я сравниваю свои произведения с тем, как иногда выглядят вещи в экспозиции небольших музеев. Например, в Пятигорске в музее Лермонтова имеется всего два предмета, которые хоть как-то соприкасались с поэтом, все остальное – раритеты того времени из комиссионок, с барахолок. Я создаю собственное высказывание, которое получается более убедительным благодаря окружению подлинных вещей.

Артем Филатов: Это очень похоже на выставку «Обратно домой», которую мы проводили в здании бывшего Музея нижегородской интеллигенции в 2017 году. Когда музей работал, стояла кушетка, на которой якобы ночевал Ленин, когда гостил у сестер Невзоровых. Конечно, это была не оригинальная вещь, но ее окружал настоящий музейный трепет. И ты придумал инсталляцию «Ленинлевитация» – фигура Ильича как будто парила в воздухе над томиком «Капитала» Маркса.

Александр Лавров: Но все элементы его одежды – это были оригинальные предметы того времени.

«Эскапизм – единственный способ выживания, мое alter ego»

Александр Лавров: Для меня коллекционирование, музеи – это все тема эскапизма. В 2018 году я даже придумал проект «Конспираторы наслаждений»: странные объекты, которые якобы собирают люди, – воздух, отражения. Эти коллекционеры не воспринимают мир, не смотрят телевизор, не читают газет. Посмотри фильм с таким же названием Яна Шванкмайера: его герои видят друг друга в толпе, иногда встречаются, но живут по отдельности. Наверное, это и есть мое alter ego.

Артем Филатов: Эскапизм – признание невозможности совладать со временем? Для тебя это слабость или сила?

Александр Лавров: Слабость или сила – оценочные суждения. Есть люди, для которых эскапизм – единственный способ выживания. Они ходят на службу, выполняют положенные ритуалы, но их реальная жизнь устроена по-другому. Такая стратегия актуальна для времен, когда происходит консервативный поворот, когда начинается наступление на личную, интимную жизнь человека. Тогда люди закрываются, как в кокон.

Артем Филатов: Но даже совершая акт эскапизма, человек производит материальную культуру: он может писать картины, книги, наконец, собирать коллекцию. И здесь главная задача постороннего – найти и сохранить эти предметы материальной культуры, чтобы они не вымывались временем.

«Я медленно двигался в сторону современного искусства»

Артем Филатов: Когда в твоей жизни произошел переход от салонного искусства к современному?

Александр Лавров: Трудно сказать, я медленно двигался в эту сторону. Возможно, в 2006 году с проектом «Натюрморты в духе Арчимбольдо» – деревянными скульптурами, имитирующими аллегории итальянского маньериста XVI века.

Артем Филатов: Для меня ты как современный художник в первую очередь ассоциируешься со скульптурными объектами. Например, с проектом «ГАЗ» 2009 года, который был номинирован на премию Кандинского.

Александр Лавров: Меня тогда потряс телевизионный сюжет про то, как из-за реорганизации на автозаводе опытные инженеры были вынуждены делать табуретки и гробы. Готовая история для проекта – ничего придумывать не надо! В центре зала на табуретах стоит открытый гроб в виде машины, а рядом на большом экране идет видео, в котором бывший технолог рассказывает, как ему интересно делать эти самые табуретки.

Артем Филатов: Наши коллеги, молодые художники, в своем творчестве пытаются зацепиться за современность, быстро на нее реагировать. А как ты взаимодействуешь с тем, что происходит здесь и сейчас?

Александр Лавров: У меня сложные отношения с современностью, такое ощущение, что всё вокруг происходит как-то не по-настоящему. Мое искусство – это отказ от сегодняшнего дня. Я его не принимаю и поэтому ухожу в заповедник своих фантазий.

Фото: Артем Шагалкин
Арт-директор: Даша Колосова
Стиль: Наташа Скифская
Одежда: Yallo
Фото произведений искусства: предоставлены художниками и студией «Тихая»
Благодарим за помощь в организации интервью и съемок студию «Тихая» и лично Алису Савицкую.