Мария Колесникова, кандидат политических наук, доцент МГЛУ
В минувший четверг, 25 июля, под председательством Р.Т. Эрдогана состоялось заседание Совета национальной безопасности (СНБ) Турции – высшего координационного совета республики по вопросам политики безопасности и обороны[1]. В состав СНБ, возглавляемого президентом, входят вице-президенты, министры юстиции, национальной обороны, внутренних и иностранных дел, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил, командующие родами войск. Заседания, как правило, проводятся каждые два месяца, а обнародуемые по их итогам коммюнике можно расценивать как своеобразную лакмусовую бумажку военно-политических настроений нынешней турецкой правящей элиты. Несмотря на то, что ключевые решения по итогам обсуждений, безусловно, остаются недосягаемыми широкой публике, по информации в отрытых источниках все же можно сделать некоторые выводы, касающиеся текущей обстановки и превалирующих тенденций.
На фоне годовщины событий 15 июля 2016 г. (попытка государственного переворота в Турции, ныне – официальный выходной «День демократии и единства») уже привычная для турецкого дискурса тема терроризма прозвучала в итоговой декларации очередным громким аккордом. Связывая «виновников государственной измены» со структурами «мусульманского Сороса» Ф. Гюлена, турецкие политики продолжают вести борьбу с сетью контролируемых им организаций, которые ранее развертывались в качестве инструментов турецкой «мягкой силы» в разных регионах мира. Стоит отметить, что нарратив о терроризме в целом становится уже неотъемлемой частью самоидентификации Турции, что, с одной стороны, подпитывает пролонгацию военного положения внутри страны, а с другой – позволяет Анкаре более напористо действовать «в национальных интересах» за пределами своих границ.
Другая значимая дата - 50 лет со дня высадки турецкого десанта на Кипре (в турецкой историографии – «операция по поддержанию мира») - также нашла отражение в финальном документе СНБ. Наряду с неизменностью турецкой позиции по кипрскому вопросу («основа решения – два государства» и «признание Турецкой Республики Северного Кипра равноправным членом международного сообщества») следует отметить в то же время спокойную тональность формулировок. Это, очевидно, связано с набирающим силу курсом Анкары на сближение с Афинами. Несмотря на пока сохраняющуюся тактику вынесения спорных вопросов за скобки, Турция, вероятно, предпочитает сохранять на будущее возможность для дипломатических маневров в переговорах.
Новым сюжетом в контексте ближневосточного досье стала Сирия. Ранее в ходе предыдущих трех встреч в этом году члены СНБ фокусировались преимущественно на Ираке, отмечая конструктивный характер отношений с Багдадом и влияние совместных усилий на развитие региона. Включение в июльский документ тезисов о «давней дружбе двух народов» и «недопустимости попыток раздора и подстрекательства» между Турцией и Сирией призвано, очевидно, свидетельствовать о продолжении подготовки Анкарой почвы для постепенного сближения. В грядущей нормализации обозреватели сомневаются все меньше. На днях проправительственная турецкая газета Hurriyet сообщила, что высока вероятность встречи двух президентов в августе, при этом переговоры могут состояться в Москве, Багдаде или на КПП «Кесаб» на сирийско-турецкой границе[2]. С другой стороны, полномасштабное восстановление дипломатических отношений не обещает быть легким. Как еще одно тому свидетельство – пассажи в том же коммюнике СНБ о приверженности Турции проведению операций «против всех видов угроз и опасностей, связанных с нашим национальным единством», в числе которых упоминаются и курдские формирования на севере Сирии.
Израильская тематика традиционно присутствовала в повестке заседаний Совета и ранее, но по теперешней динамике ее освещения можно констатировать определенное обострение. Если раньше в фокусе турецкого внимания находились вопросы доставки гуманитарной помощи палестинцам, будирование тезиса о прекращении нападения на население Газы и обеспокоенность возможностью нарушения «хрупкого регионального баланса», то в новом коммюнике акценты стали жестче. «Действия Израиля должны быть немедленно прекращены; в противном случае шквал насилия может распространиться сначала на прилегающие зоны, а затем по всему региону», - гласит один из пунктов документа. Недаром вскоре после заседания СНБ последовало заявление Р.Т. Эрдогана в Ризе о том, что его страна «может войти в Израиль». Многие комментаторы истолковали эти слова как возможность прямого военного вмешательства Анкары, учитывая отсылку турецкого президента к опыту в Карабахе и Ливии. Однако справедливости ради следует отметить, что, в отличие от севера Сирии, турецкие военные напрямую не были вовлечены в оба эти конфликта (участие было сведено к дипломатической и финансовой поддержке, присутствию ЧВК, поставкам военной продукции и т.п.). В то же время лидер Партии националистического движения (в альянсе с правящей партией) Д. Бахчели заявил, что «все сценарии, будь то политические, стратегические или военные, должны быть рассмотрены и подготовлены, чтобы подтвердить, что Турцию нельзя недооценивать»[3]. И тот факт, что израильский сюжет продолжает оставаться в числе ключевых тем на повестке военно-политической элиты Турции, косвенно указывает, что такая работа, вероятно, ведется.
В который раз на заседании СНБ уделяется особое внимание отношениям с Африкой. Такой акцент свидетельствует о явном возрастании важности стран континента для политики Турции не просто как одних из перспективных направлений, но как значимых компонентов внешнеполитической стратегии Анкары в контексте повышения ее международной роли. В минувшую субботу парламент Турции одобрил предложение президента о размещении турецких вооруженных сил в Сомали сроком на два года для поддержки безопасности в соответствии с соглашением о сотрудничестве между Анкарой и африканской страной в сфере обороны. В сочетании, в частности, с планами по началу разведки и добычи углеводородов вблизи Сомали и весомым практическим вкладом по борьбе с пиратством (Турция осуществляет командование Объединенной оперативной группой в Аденском заливе) позиции Анкары все больше напоминают не восходящего игрока-«новичка», но плотно укоренившегося в регионе стратега.
Неизменным остался пункт про необходимость активизации мирных переговоров по Украине. Армянский же вопрос, вопреки ожиданиям обозревателей, наоборот, не был включен в финальный текст коммюнике. Хотя на 30 июля анонсирована встреча спецпредставителей Турции и Армении на границе двух стран по вопросу перспектив нормализации отношений.[4] Как полагают некоторые турецкие аналитики, насыщение данного пункта повестки, видимо, происходило исключительно в закрытом формате.
В целом, судя по итогам заседания СНБ, Турция не намерена отказываться от притязаний на проведение попыток самостоятельной политики. Анкара доступным средствами будет пытаться отстаивать свои права и вести свою особую игру, география которой по-прежнему широка: от рубежей средиземноморско-ближних до дальних пространств Индийского океана.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции