«Неподалёку от старой крепости стоял и смотрел в море человек невысокого роста, с очень выразительным лицом, с гладкими седыми волосами, с крепкими белыми усами, спокойный, задумчивый, строгий. Он был похож на учёного, размышляющего над сложной проблемой и вышедшего подышать вечерней прохладой из кабинета, заваленного книгами и рукописями. Если абхазцы в дымчато-голубых черкесках явно принадлежали прошлому, то, этот, как бы выточенный из смуглого самшита, стройный человек с профилем морской птицы, с добрым глубоким взглядом, был вполне современен, хотя мог бы, улыбаясь, сказать, что этих старых гордецов с кинжалами он научил в своё время читать и писать, дав им первую абхазскую азбуку, и не только азбуку. Его называли Кириллом и Мефодием абхазского народа. Это был Дмитрий Гулиа, основоположник абхазской литературы. Сколько я ни виделся и ни говорил потом с Дмитрием Гулиа, я всякий раз с наивным удивлением смотрел на него и никак не мог понять, откуда берёт он столько энергии и силы, столько веры в жизнь, столько уверенности и мужества...»
«...Но всё, что он сделал для родного народа, досталось ему с великим трудом. Обиды и гонения преследовали его со всей несправедливостью, на которую способна слепая и безумная злоба. Но он выстоял и не ожесточился. Его вера в будущее спасла его от отчаяния, в которое неизбежно впал бы человек слабее его духом. Дмитрий Гулиа поднял такие труды, какие под силу плечам великана, какого-нибудь горного дэва, и, думая о нём, я всегда проникался особым чувством уважения и восхищения, потому что сделанное им для своего маленького народа невероятно велико для одного человека. Я люблю, когда человек много берёт на себя, не жалея сил, но такая щедрость ума и такая доброта характера – откуда они берутся? Как будто сам народ взял и создал по своему подобию выразителя своих чувств и чаяний...»
(Из эссе Николая Тихонова
«Беседы в Стране души»)
***
«Как-то раз Александр Трифонович (Твардовский. – Ред.) попросил, чтобы я показал ему первую книгу Дмитрия Гулиа «Стихи и частушки», изданную в 1912 г.
– Нарт Сасрыква, как ты мне говорил недавно, сбил с неба звезду, чтобы согреть своих закоченевших братьев, – сказал Александр Трифонович, взяв из моих рук первый гулиевский сборник. – Также и Дмитрий Гулиа сорвал с неба звезду для своего народа. – Вот она! – Александр Трифонович бережно приподнял на ладонях книгу».
(Из статьи Баграта Шинкуба
«Слово о друге»)
Посвящение Дмитрию Гулиа от дагестанского поэта. Он создал его, побывав в 1954 году на 80-летии абхазского патриарха.
***
Мой добрый хозяин, проститься позволь,
Тебе поклониться за хлеб и за соль,
Мой старый кунак, как отец, разреши
Тебя по-сыновьи обнять от души
За взгляд твой,
исполненный к людям любви,
За добрые, мудрые руки твои!..
Я жму твою руку, поэт дорогой!
Впервые ты вывел вот этой рукой
Абхазский алфавит – чтоб буквы цвели
И пели о солнце абхазской земли.
Девятый десяток –
без малого век –
Живешь ты, красивой души человек!
Хоть был я недолго в абхазском краю,
В глазах твоих видел всю землю твою:
Сухумского неба разлет голубой
И солнечным полднем
зажженный прибой…
И вот, в Дагестан возвращаясь опять,
Хочу на прощанье тебе пожелать:
Пусть в дом твой дороги не знает беда,
Пусть друг на пороге стучится всегда
И пусть не посмеет
встревожить твой сон
Недоброе карканье черных ворон.
Пусть щедро горит в твоем доме очаг,
Пусть пламя не гаснет в стихах и в очах!
Пусть гордо усы твои кверху глядят,
Закручены лихо –
как годы назад!
Пускай не сползет по морщинам слеза,
Пусть зорче, чем в юности, видят глаза!
Кунак дорогой, как отец, разреши
Тебя на прощанье обнять от души.
А дома тебя, мой любимый поэт,
Напомнит не раз мне отцовский портрет.
Расул Гамзатов
Перевод Е. Николаевской
и И. Снеговой