Содержание:
- Последний крымский консул Франции
- Бестселлер барона де Тотта о полуострове
- Писатель или авантюрист?
- Почти как Мюнхгаузен
- Творческий спор дипломатов
Последний крымский консул Франции
- Современные венгры считают де Тотта по происхождению венгром, а словаки - словаком, - начинает свой рассказ Никита Игоревич. - Но поскольку в XVIII веке никаких наций в современном смысле еще не было, это довольно бессмысленная игра. Де Тотт был подданным французского короля, французом по языку и по культуре. Его отец Андраш Тотт родился в городе Нитра на территории нынешней Словакии, участвовал в восстании князя Ференца Ракоци против Австрийской империи, которое сейчас считается «национально-освободительной войной» венгров. Восставшие потерпели поражение. Андраш Тотт уехал сначала в Константинополь, а потом во Францию, где сделал карьеру, получил баронский титул, а сына своего с молодых лет отдал служить в армию, взяв в полк, которым сам командовал.
Влияние отца на жизнь нашего героя было велико: позже, когда Андраш Тотт поедет на дипломатическую службу в Константинополь, он возьмет с собой сына, который в османской столице выучит турецкий язык. И в какой-то момент младшего де Тотта назначают консулом в Крым.
- Крымское ханство, - продолжает Никита Храпунов, - находилось в зависимости от Османской империи - другое дело, что адекватно описать специфическое положение Крыма под верховной властью султана в терминах современной «западной» политической теории достаточно проблематично. С начала XVIII века в Крым стали назначать консулов - дипломатических представителей Франции. Традиционным соперником Франции была Испания, и, после того как французы потерпели поражение в битве при Павии (1525 г. - прим. ред.), они нашли союзника в лице Османского государства. В дальнейшем французы заняли особое положение при дворе султана и поддерживали его во всех международных разборках. Франция стремилась получать информацию о событиях в Крыму и сопредельных странах, пыталась влиять на действия ханов и реализовывать свои политические и экономические интересы, хотела заключить с Крымом договор о взаимной торговле. Однако не очень понятно, зачем французские консулы были нужны крымскому хану. Любой крымский правитель понимал, что если он в обход Оттоманской Порты заключит договор с Францией, то лишится власти, а то и жизни. Полагают, что это был просто элемент престижа, вроде гарема, породистых лошадей, драгоценностей, демонстрировавший подданным могущество хана.
Сейчас опубликована переписка де Тотта с французским Министерством иностранных дел.
• Где торговый договор, - спрашивают его?
• Хан не может со мной встретиться, - отвечает консул: он то в гареме, то охотится, то уехал куда-то.
Понятно, что хану был нужен повод, чтобы не обсуждать вопрос о торговом договоре.
Бестселлер барона де Тотта о полуострове
Параллельно с дипломатической работой де Тотт наблюдает за жизнью хана, его подданных, вероятно, ведет дневник, который позднее станет основой мемуаров. В XVIII веке записки путешественников были очень популярны. В эпоху, когда не было телевидения и Интернета, именно они являлись источником знаний о быте и нравах жителей других стран, разлетаясь из книжных лавочек, как горячие пирожки из пекарен в зимнем Санкт-Петербурге.
- Франсуа де Тотт, - рассказывает дальше Никита Игоревич, - был консулом в Крыму в 1767-1769 годах, и по сути дела последним крымским консулом Франции. Через много лет, в 1784 году, он издал в Париже «Воспоминания барона де Тотта о турках и татарах». Это четыре небольших томика: три о Константинополе и Ближнем Востоке, а второй том - о том, как он был консулом в Крымском ханстве. Это был бестселлер! Его моментально перевели на ряд европейских языков, переиздавали, были даже пиратские издания. Сочинение де Тотта читали все образованные люди, например Наполеон Бонапарт, когда еще был молодым офицером: он пытался понять, что такое Восток. Читала эти мемуары и Екатерина II уже после присоединения Крыма. В 1787 году императрица приехала в Бахчисарай, - а вы же понимаете, что каждый ее жест имел значение, - и, зайдя в Ханский дворец, увидела там блюдо с изготовленными из воска фруктами. И она сказала: это те же фрукты, которые барон де Тоттт сделал для хана Крым-Гирея, а теперь они принадлежат мне, как и те пушки, которые де Тотт отливал в Константинополе для турок!
Интересна судьба у всего, что сделал барон. Нельзя сказать, что он стал кумиром того поколения читателей, но его мемуары, конечно, обсуждали. Человек, который в то время не прочитал маленькие томики барона де Тотта, выглядел бы «деревенщиной». И Екатерина, когда режиссирует такую сцену, понимает, что делает: она говорит на языке, понятном всем дипломатам вокруг нее.
- Заметьте, - уточняет Никита Храпунов, - что де Тотт публикует мемуары в 1784 году, после присоединения Крыма к России. Скорее всего, это была реакция на тот интерес, который Крым вызывал в Европе, где о полуострове тогда ничего не знали. Да и в России тоже! Де Тотт явно рассчитывал, что он заработает денег и славы, если он издаст эти воспоминания о Крыме и, конечно, Турции. XVIII век - это время, когда на Западе появляется мода на Восток. Когда Восток из врага, причем врага экзистенциального, превращается в нечто весьма привлекательное, то, чему можно было подражать.
В самом начале XVIII века появляется французское переложение «Тысяча и одной ночи». Во Франции никто не задумывается, что это арабо-персидские сказки, их восприняли как описание в том числе Османской империи. Предполагалось, что мусульманский Восток неразличим в культурном смысле и не меняется со временем (хотя сегодня мы понимаем, что дело обстоит совсем не так). Все читают эти сказки, европейцы в полном восторге! Они видят в них ту романтику и сильные, необузданные чувства, которых так не хватает в реальной жизни. Французы восхищаются этим Востоком! Возникает стиль «а-ля тюрк» - в архитектуре, посуде, мебели, курительных трубках... Поэтому и творение де Тотта становится бестселлером.
- Эта книга, - объясняет Никита Игоревич, - причудливая смесь реальных событий, в которых барон принимал участие, и его фантазий, которыми он хотел поразить читателя. Де Тотт хотел показать, что Крым - эта волшебная страна, очень необычная, совсем не похожая на Европу, но в то же время страшно привлекательная.
Писатель или авантюрист?
• Де Тотт изобразил себя как личность героическую, блестящего дипломата, умного, ироничного, умевшего договариваться, разбиравшегося в науке, очаровавшего двух ханов, причем ханы представлены как замечательные личности! - продолжает Никита Храпунов. - Крым-Гирея француз назвал мудрецом, суждения которого о политике, морали и обществе сделали бы честь великому философу Монтескье. Де Тотт писал, что хан хотел бы увидеть пьесу Мольера, и тогда он поручил своему секретарю Пьеру Рюффену сделать перевод на турецкий. Смысл этой истории в том, что Вольтер, «владыка умов» той эпохи, однажды написал, что русские должны победить османского султана, потому что он варвар, не говорит по-французски и не видел ни одной пьесы в театре. И де Тотт позволяет себе литературную игру: султан, может, и не знает Мольера, а хан и знает, и ценит! А что на самом деле думал крымский хан? Неизвестно, но вряд ли он, конечно, всерьез интересовался французским театром. Вполне вероятно, этот эпизод вымышлен…
Или, например, барон пишет про последний набег войска Крымского ханства на территорию России, на крепость Св. Елизаветы (впоследствии Елисаветград, потом Кировоград, ныне Кропивницкий на Украине - прим. ред.). Это произошло в 1769 году зимой в ходе русско-турецкой войны 1768-1784 годов. Де Тотт принимает участие в этом походе. Это вызвало дипломатический скандал, ведь Франция не воевала с Россией. Русским войскам был отдан даже приказ «изловить» барона. Более того, фигура де Тотта всплывает в переписке Екатерины II и Вольтера. Когда началось пугачевское восстание, философ поинтересовался, не барон ли автор этого «фарса»?
Императрица ответила в том смысле, что если эти двое и имеют между собой нечто общее, то только то, что Пугачев вьет себе пеньковую веревку, а де Тотт - шелковый шнурок (шелковым шнурком по указу султана казнили неугодных ему лиц - прим. ред.). Эта история свидетельствует о том, как далеко шагнула сомнительная слава де Тотта как писателя и авантюриста. К слову, де Тотт вполне реалистично описал поход на русские владения, так что, похоже, он действительно в нем участвовал. Он писал, что хан вел себя благородно, приказал не обижать подданных польского короля (сейчас эта территория принадлежит Украине - прим. ред.), через земли которых шло крымское войско, поскольку с Польшей хан не воевал. Барон описал тяготы зимнего похода - холодно, голодно… В книге есть такой сюжет, когда ему и Рюффену в палатку приносят подарок от хана. Французы решили, что это продукты, открывают мешок, а там человеческая голова, - вот он, татарский юмор! Вот это де Тотт мог придумать, конечно.
Много вопросов, где факты, где выдумка. Как и позже его земляк Александр Дюма, де Тотт много приукрашивает, чтобы вызвать интерес у читателя. Но вместе с тем книга сегодня - прекрасный источник информации для историков, экскурсоводов и краеведов. Мемуары полны правдивых деталей. Так, турецкие лошади, а турки тоже принимали участие в этом походе, не были приспособлены к войне в степях зимой, и только маленькие татарские лошаденки, привычные к суровым условиям зимней степи, отлично чувствовали себя в этой среде.
Почти как Мюнхгаузен
- Крым в книге де Тотта - место фантастическое, - продолжает Никита Игоревич. - Например, барон писал о «пещерных городах». Дескать, был у меня там знакомый татарин, поехали мы как-то в окрестности Бахчисарая, и тут я увидел на вершине горы железное кольцо. Говорю, зачем это? Когда-то давно, отвечает проводник, Крым был под водой, и лишь вершины гор торчали над волнами, а к этим кольцам привязывали корабли. Я то же самое подумал, восклицает де Тотт! Я был поражен, что этот варвар размышляет так же, как и я. Вот такая волшебная страна...
Для француза это пространство для каких-то таких невероятных приключений. Он писал, что после похода 1769 года Крым-Гирей, получив свою долю захваченных в плен, раздавал тех направо и налево, поскольку был щедрым человеком. Он вызвал де Тотта и говорит: «Ты приехал без своего гарема, тебе скучно. Вот тебе шесть мальчиков, развлекайся». С точки зрения западного человека, Восток - это пространство запретных удовольствий, европейцы свои тайные желания проецировали на Восток. Дальше де Тотт смешно описывает, как отказывался от предложения завести себе такой «гарем»…
Вернемся к восковым фруктам, которые с приходом в Крым России стали принадлежать Екатерине. И в этом, как в сюжете с Мольером, есть особый смысл. Люди эпохи Просвещения смотрят на Восток как на место не очень развитое, и они должны там демонстрировать достижения европейской цивилизации. В частности, фрукты из воска или запуск фейерверков, чем де Тотт тоже поражал жителей Бахчисарая. А пушки? Как барон мастерил пушки для турецкого султана! Тут он вообще почти как Мюнхгаузен!
- Он писал, - смеется Никита Игоревич, - что уже после отъезда из Крыма в Константинополь, а тогда, напомню, продолжалась русско-турецкая война 1768-1774 годов, его вызвал султан и сказал, дескать, русские уже у моих ворот, надо что-то делать. Я вообще не артиллерист, писал де Тотт, но открыл знаменитую французскую «Энциклопедию» Дидро и д’Аламбера, прочел главу «Пушки» и по этой «инструкции» сделал то, что просил султан - создал артиллерию для защиты османской столицы!
Конечно, такие рассказы вряд ли имели отношение к правде, но читателю они должны были понравиться. Вообще в книге де Тотта реальность причудливо перепутана с вымыслом. Возможно, именно это обеспечило ей популярность. Впрочем, он и без книги сделал хорошую карьеру дипломата, получил генеральский чин. Однако, когда во Франции началась революция, де Тотт был вынужден уехать за границу. Австрийский император даровал ему амнистию, так что де Тотт смог вернуться на историческую родину, где и скончался в возрасте 60 лет - возраст, который для того времени можно считать почтенным.
Насколько можно судить, он прожил счастливую жизнь и получил ту славу, к которой стремился.
Творческий спор дипломатов
Была, правда, в этой бочке меда своя ложка дегтя и звали ее, а точнее его, Клод-Шарль де Пейссоннель.
Клод-Шарль - это еще один яркий французский дипломат. Он тоже был консулом Франции в Крыму, но почти на пятнадцать лет раньше де Тотта, в 1754-1758 гг. И надо же, он тоже написал о Крыме, да еще несколько книг!
- В его работах, - говорит Никита Игоревич, - собраны разные сведения о Крыме. Например, в трактате «О черноморской торговле» подробно рассказано о том, какие товары вывозят с территории полуострова, что здесь производят, собраны сведения о государственном устройстве Крымского ханства. В другой книге, озаглавленной «Наблюдения исторические и географические о варварских народах, населявших берега Дуная и Понта Эвксинского», описана история народов, живших в Причерноморье, а также рассказывается об античных и средневековых городах Крыма.
Де Пейссоннель опубликовал совершенно разгромную рецензию на «Воспоминания» де Тотта. Общий смысл ее сводится к тому, что барон понаписал самых невероятных небылиц, потому читатель его книги может составить самое превратное суждение о турках и татарах. Впрочем, заметил де Пейссоннель, «крымская» часть воспоминаний де Тотта, хотя также наполнена разнообразными вымыслами, но все же не так плоха, как остальные! В итоге де Тотт подговорил своего верного секретаря Рюффена написать опровержение на рецензию де Пейссоннеля, и тот это задание, конечно, выполнил…
Позже выяснилось, что еще за несколько лет до того, как возникла вся эта книжная полемика, де Пейссоннеля назначили консулом в Смирну (ныне Измир в Турции), что в то время считалось безусловным повышением: это был важный торговый порт в Средиземноморье. А де Тотта направили туда для проверки работы французских дипломатов, и он, как несложно догадаться, написал совершенно разгромный доклад! Де Пейссоннеля отправили в отставку, он уехал в Париж и занялся литературной деятельностью.
- Я, конечно, задаюсь вопросом и пока не нахожу на него ответа, насколько критика де Пейссоннеля, которую он обрушил на «Воспоминания» де Тотта, связана с теми выводами, которые барон сделал относительно работы самого де Пейссоннеля в Смирне? Нам сложно судить, мы почти ничего не знаем о характерах этих двух господ, у нас есть их книги и еще письма и доклады. В консульских отчетах Франсуа де Тотт пишет сухо, скупо, без эмоций, а «Воспоминания» - это литературное произведение, приключенческий роман, сам Дюма может позавидовать! - улыбаясь, завершает свой рассказ Никита Игоревич.