Аида Соболева,
Восточный культурный центр при Институте востоковедения РАН (ул. Рождественка, 12) многие сравнивают с волшебным порталом, через который из московской будничной жизни можно на время очутиться в другом времени и другом пространстве, но всегда связанном с Востоком. Это одна из самых необычных выставочных площадок столицы, где можно увидеть предметы, созданные несколько тысяч лет назад, и картины, на которых еще не высохла краска. Директор Центра Лана Раванди-Фадаи больше похожа на пери, чем на историка, автора нескольких монографий, и иногда кажется, что она знает какие-то заклинания, с помощью которых перед гостями Центра может оказаться любой знаменитый художник или деятель культуры. За два с небольшим года работы ВКЦ здесь прошло более полусотни оригинальных тематических выставок, и они всегда сопровождаются встречами с создателями, лекциями и мастер-классами.
В настоящее время здесь проходит выставка «ТКАНЬ. БУМАГА. СЕРЕБРО», которая посвящена истории и традиционному укладу жизни черкесов. Экспозицию из частных коллекций составили более 200 предметов быта и прикладного искусства, а также подлинные рисунки российских и европейских путешественников, побывавших на Кавказе с конца XVIII до начала XX вв.
Выставка не приурочена к какой-либо дате, хотя в этом году исполнилось 160 лет со дня окончания Кавказской войны (1817 – 1864), которая оставила тяжелую память у многих горских народов, фактически ставших заложниками в геополитической борьбе двух империй – Российской и Османской. Модернизирующаяся Российская империя вышла победителем в той борьбе, а возглавлявший горцев имам Шамиль, плененный еще в 1859 году, призвал потомков не воевать с Россией, а искать с ней общей судьбы. Но значительная часть горских сообществ была выселена в Османскую Империю, на Ближний Восток и на Балканы. Об этом напоминает одна из старых карт, представленных при входе в экспозицию, а также постер, начинающийся словами: «Память черкесов – это череда больших и малых исторических катаклизмов».
Выставка призвана вернуть зрителя в атмосферу традиционного черкесского жилища. Придя на выставку, посетитель сначала как бы попадает в «гостевой дом» («хэщэщ»), где обычно собирались только мужчины. Там горит очаг (на мониторе), на скамье сложены бурка и посохи, на подоконнике всякая домашняя утварь, а на стене висят шашки и кинжалы, которые хозяин и гости всегда снимали, чувствуя себя в безопасности. В этой гостевой зоне можно увидеть уникальную коллекцию надочажных цепей. Такая цепь («ляхш») служила, чтобы поднимать из огня и переставлять на стол горячий котелок с пищей. Она была символом домашнего очага и имела сакральное значение для каждой семьи: покидая родные места, цепь всегда брали с собой и передавали от отца к сыну.
К оружию у черкесов отношение было менее трепетным. «Оно было скорее предметом повседневного обихода и престижа, как сегодня мобильный телефон», – пояснил коллекционер Асланбек Начоев гостям выставки. Он показал механизм действия пистолета 60-х годов XIX века, который нуждался в таких атрибутах, как пороховница, натруска, готовые патроны в газырях, но часто давал осечку и не стрелял, если вдруг промок порох.
На выставке представлена солидная коллекция холодного оружия, в частности, кинжалов, большинство из которых было сделано в Османской империи и Персии. Клинки шашек и сабель тоже часто были привозными, а ножны, рукояти и декор для них изготавливали черкесские мастера.
По рисункам и гравюрам, собранным куратором выставки Муратом Тхазепловым, можно проследить трансформацию национального костюма с конца XVIII до середины XIX века – до того, как появилась знаменитая «черкеска» с газырями и папаха, черкесы носили одежду совсем другого покроя и высокие головные уборы из войлока.
Облик и быт черкесов запечатлели также фотографии, которые в начале ХХ века были в ходу на Кавказе как почтовые открытки. Их копии распечатали в качестве сувениров для гостей выставки.
Конская упряжь в экспозиции отличается добротностью и изяществом. Посетители выставки удивлялись, с какой любовью черкесы относятся к лошадям – серебряные украшения для них сделаны с неменьшей тщательностью, чем женские. Судьба воина зависела от здоровья и норова лошади. А ее внешний вид и убранство поддерживали образ и статус хозяина.
В «женской части» выставки царит уют и покой, что подчеркивает приглушенный свет, проникающий в окна сквозь шелковые шали ручной работы. Здесь же выставлены пояса, кольца, шапочка, сумочка, футляры для часов и косметических принадлежностей, нагрудные украшения. Некоторые украшения и орнаменты сделаны в виде солярных символов – древние мифы, запечатленные в героическом нартском эпосе, продолжали оказывать большое влияние на жизнь и творчество черкесов.
Магическая сила придавалась некоторым ремеслам, таким, как вышивка и плетение – в нартском эпосе с ними связана идея создания порядка из хаоса. Золотое шитье на протяжении веков считается «визитной карточкой» адыгского декоративного искусства. В экспозиции можно увидеть не только галуны и детали одежды с золотой вышивкой, но и сами орудия труда – иглы и шилья. Маленькое серебряное шильце (XIXв.) с навершием в виде птички стало символом всей выставки.
Главный организатор и куратор выставки Мурат Тхазеплов в день ее открытия дал интервью для нашего журнала:
– Все предметы, представленные в этой экспозиции, это предметы из частных коллекций, из собраний трех российских коллекционеров. Все эти предметы находятся на территории России постоянно. Но, конечно, собирались они не только в России, а также за рубежом, в странах Запада и Востока – географических ограничений для коллекционеров нет, слава Богу.
– А как у вас возникла идея такой выставки?
– Полтора года назад, в октябре 2022 года, я проводил здесь, в Институте востоковедения, выставку гравюр и литографий, которые я собираю уже больше 20 лет. Все они на тему черкесов и сделаны с иллюстраций художников, путешествовавших по Кавказу в XIX веке. Мы увидели большой интерес к этой теме и со стороны востоковедов, и со стороны диаспоры черкесов в Москве, и просто москвичей. Теперь мы получили возможность расширить экспозицию, дополнив ее предметами декоративно-прикладного искусства из коллекции Алана Шопарова, а также коллекцией оружия, предоставленной ее обладателем Асланбеком Начоевым. Моя же коллекция составила треть нынешней экспозиции.
– Экспозиция получилось полная, разнообразная, красивая, в ней приятно находиться, ощущая себя в ауре Кавказа. Но почему нет надписей рядом с экспонатами?
– Мы намеренно отказались от информационных этикеток, чтобы люди могли сосредоточить свое внимание на предметах, не отвлекаясь на их описание. Об этом написано и в нашем буклете. Это не музейная выставка, а попытка погрузить зрителя в мир черкесов, дать почувствовать дух черкесского дома, историю народа через подлинные предметы быта и декоративно-прикладного искусства. Кстати, практически ни один артефакт не был специально отреставрирован для выставки, а показан таким, каким он дошел до наших дней через много лет и рук.
– Мурат Русланович, пожалуйста, расскажите немного о себе. Откуда вы родом, кто вы по специальности?
– Родился я в Нальчике в 1977 году. По специальности я юрист-международник. Занимаясь коллекционированием, я прошел несколько курсов по музейному делу и истории искусств, но академического образования в этой сфере у меня нет.
– Я обратила внимание, что на открытии звучала живая музыка, а в программе до конца месяца заявлено несколько концертов. Что вы могли бы сказать о музыкальной части проекта?
– У черкесов особое отношение к своей традиционной музыке. Наш музыкальный фольклор очень богатый, огромное количество песен. Некоторые из них возникли еще до XIX века, но они популярны до сих пор, притом среди людей всех возрастов. У нас здесь выступают Тамерлан Васильев и Башир Хацук из Нальчика. Они оба мультиинструменталисты – на двоих владеют девятью инструментами. А 29 июня, в предпоследний день работы выставки, здесь, в Восточном культурном центре ИВ РАН, концерт даст Заур Нагоев, известный исполнитель аутентичной музыки из Адыгеи.
А вот что нам рассказал коллекционер Алан Шопаров, юрист из г. Баксана:
– Моя часть экспозиции – это предметы повседневного быта: металлическая посуда, надочажные цепи, конская упряжь, приспособления для женского рукоделия – костяные шилья, например, а также сами предметы этого рукоделия. Это вышитые пояса, шелковые шали и много всего другого.
– С чего началась ваша коллекция? Какая вещь была самой первой?
– Самой первой была кочерга. Я тогда еще учился в школе. Мы с дедушкой сидели во дворе, а строители вырубали нашу старую яблоню. И вдруг с нее упала кочерга. И дед сказал: «О, это вещь моего деда!»
– А каким образом она туда попала?
– Видимо, когда-то зацепили и забыли про нее. А когда срубали дерево, она упала, как какой-то знак. Ведь у моего дедушки осталось много старых вещей, и он передал их мне, чтобы я их сохранил.
– Насколько я поняла, здесь все вещи, в основном, XIX века?
– Здесь есть вещи, которым больше тысячи лет! Посмотрите на эти швейные иглы и шила для рукоделия. Вот этой бронзовой игле около четырех тысяч лет, это кобанская культура, середина II тысячелетия до нашей эры – уже тогда на Кавказе было развито кузнечное дело. Но большинство вещей, конечно, не такие древние – вот здесь мужские вышитые пояса, это XVIII век.
– А как вы пополняете свою коллекцию, если не секрет?
– Секретов никаких нет. В основном, я покупаю эти предметы на антикварных рынках. Иногда люди сами приносят, зная, что я собираю. В поездках тоже всегда стараюсь купить что-то из черкесской старины. Вот эти газыри я купил в Турции, когда был на рынке в Стамбуле. Спросил: «Есть черкесские вещи?», и мне принесли газыри. Там много дагестанских вещей, но есть и черкесские. Я их сразу отличаю.
– А где же вы размещаете свою коллекцию? Ведь вам, наверно, хочется показать это богатство людям.
– Обычно я выставляю это в своей «кунацкой» – у черкесов есть такая гостевая комната для друзей. По традиции там собираются только мужчины, а женщины и дети не заходят. Но когда ко мне обратился Мурат с идеей показать это в Москве, я сразу поддержал его.
Дизайнер и сокуратор выставки Инга Мидова немало сделала для того, чтобыкаждый предмет в экспозиции был замечен и прочувствован зрителем, попавшим в этот «черкесский дом» в центре Москвы.
– В оформлении нам хотелось передать те традиционные качества, которые у черкесов отмечали все путешественники, исследователи нашего края, на протяжении трех веков: сдержанность, строгость, опрятность и изящество.
Выставка называется «Ткань. Бумага. Серебро». Почему так? Серебро – это основной металл, которым украшал себя народ. Золото использовали редко, в основном, в виде золотого шитья, также на некоторых кинжалах и предметах можно увидеть золочение. А серебром украшали оружие, конскую упряжь, одежду. Вы, наверно, обратили внимание, когда осматривали экспозицию, что часть серебряных украшений мы накололи на напечатанные в полный рост человеческие фигуры?
– Да. Очень оригинально.
– Это сделано для того, чтобы зрителю было понятно, как носили эти серебряные украшения.
«Бумага» – это карты, рисунки и гравюры, опубликованные в России и за рубежом в XVIII-XIX веках, то есть та часть экспозиции, которую составляет коллекция Мурата Тхазеплова, организатора и куратора выставки.
А «Ткань» у нас представлена шалями, черкеской и башлыками, элементами одежды и галунными лентами. Все вещи подлинные и тщательно сохраненные, хотя большинству из них уже больше полутора веков. Здесь есть и циновки, которые плели практически в каждом доме. Их мы использовали как антураж. Но одна из них действительно старая – ей под сотню лет, и её для нашей выставки одолжил Руслан Мазлоев, удивительный мастер, работающий с рогозом и продолжающий старинную традицию.
– А почему символом выставки вы выбрали не кинжал, не папаху, не чашу, а шильце в виде птички?
– Потому что это рабочий инструмент белошвейки, а труд – основа всего! Этим серебряным шильцем мастерицы прокалывали отверстия в коже или в плотной ткани, когда вышивали золотыми нитями. И чтобы сделать этот процесс более приятным, мастер украсил шильце изображением птички, которая радует глаз и которую удобно держать в руке.
Своими впечатлениями от выставки с нами охотно поделились посетители.
Ирина Серенко, старший научный сотрудник Центра Ближнего и Среднего Востока ИВ РАН:
– Ощущение единения с Кавказом! Потому что трепетность отношения организаторов выставки чувствуется в каждом сюжете, в каждом моменте! Я видела, с какой нежностью готовилась эта выставка. Здесь интересное сочетание представленных картин, вещей, карт, причем старинных карт, которые позволяют нам проследить наглядно историю черкесов и увидеть отражение души народа, нашего общего национального народа, который много чего претерпел, в том числе негативных моментов, но это скрепило нас в нашем единении! Эта выставка позволяет увидеть и прочувствовать нашу российскую многонациональность. Я думаю, что сюда можно приходить не однажды и все равно открывать что-то новое.
Наталья Мидова, искусствовед, представитель художника М. Шемякина в Москве:
– Первое впечатление у меня, что я попала в музей в хорошем смысле этого слова. Не то, что здесь присутствуют древние памятники истории или творчества нашего народа, но здесь атмосфера очень хорошая – она созвучна и прошлому, и настоящему. Этот современный интерьер организаторам выставки удалось настолько трансформировать, что он передает черкесско-адыгскую эстетику – сдержанную, выверенную, точную, то, как наши предки строили свои дома: всё рассчитано, ничего лишнего, всё только по сути и каждый предмет находит свое место.
– Насколько я поняла, в вас тоже течет черкесская кровь?
– Да, я кабардинка. Это один из субэтносов большой общности адыгов, которые живут, в Адыгее, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. В эту общность входят и черкесы, и убыхи, и адыгейцы, и шапсуги, и кабардинцы и еще несколько народностей. Но путешественники, приезжавшие на Кавказ в XIX веке, всех адыгов обычно называли «черкесами».
Нальмез Шовгенова, заместитель директора Национального музея Республики Адыгея:
– Ощущение от выставки самое приятное. Само оформление, подача – всё в таких выдержанных музейных традициях. Мне это всё очень понравилось. Тут есть вещи просто уникальные, например, коллекция черкесских шашек, которые с удовольствием бы приобрели музеи. Но мы не можем – у нас нет таких средств. Такие вещи обычно приобретаются на аукционах. А коллекция нашего музея в Майкопе очень серьезно пострадала во время Великой Отечественной войны – она была вывезена в Германию. Мы знаем, что она вся там. Здесь же я вижу вещи, которых у нас нет, но мы были бы рады их иметь. Например, прекрасное адыгское седло. Достаточно редкая вещь, такое седло трудно найти. Ведущий экскурсию сказал, что это седло было вывезено с Кавказа и сохранено в адыгской диаспоре в Турции, а куплено на аукционе в США. В принципе, здесь очень интересные предметы, женская часть неплохая, нагрудники женские, золотое шитье. Но, действительно, нужна экскурсия, чтобы кто-то показывал и комментировал, потому что просто придти посмотреть – информации будет маловато. Почему-то организаторы отказались от надписей к экспонатам, сказали: «Чтобы всё было, как в доме». Такая концепция тоже имеет право на существование. Хочется всех пригласить в этот дом!
Наима Нефляшева, кавказовед, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВ РАН:
– Мне кажется, выставка очень достойная во всех отношениях. Она очень правильно структурирована: человек попадает в разные зоны, в зону «дома», мужскую его часть, получает представление о его символах, о костюме, об оружии, о его динамике. А затем попадает в женскую часть. Это очень, я бы сказала, черкесская выставка по своему стилю: она аскетичная, сдержанная, лаконичная, а это как раз черты черкесской культуры.
В качестве отдельных экспонатов, несущих большую смысловую нагрузку, я рассматриваю три текста, написанные авторами этой выставки для ее посетителей. С одной стороны, в этих текстах – осознание потерь черкесской культуры в ходе тектонических геополитических изменений в XIX веке, но с другой – в них заложена идея ответственности за будущее, устремленности в будущее, в котором ключевые смыслы черкесской культуры занимают свое достойное место.
Фотo автора