Новый спектакль стал частью вечера, который открывался «Озорными частушками» Щедрина, подношением театра к 90-летию композитора, также в хореографии Самодурова (премьера прошла на сцене Мариинского театра в декабре 2022 в рамках юбилейного концерта). А во втором отделении были показаны хореографические миниатюры Якобсона «Роден», собранные самим хореографом в одноактный балет с традиционной заставкой и финалом, когда все персонажи несколько секунд мелькают в луче прожекторов как в витрине.
Вспоминая «Малявинских баб»
Когда отечественные хореографы берутся за тот или иной музыкальный материал, часто выясняется, что на эту музыку уже ставил балет Леонид Якобсон. В начале 70-х годов прошлого века, когда он создал свой театр, хореограф искал как короткие и емкие музыкальные произведения из мирового репертуара для миниатюр, так и новые сочинения композиторов современников — Родиона Щедрина, Бориса Тищенко, Александра Кнайфеля, Сергея Баневича и других, которые писали относительно не длинные пьесы. Концерт для оркестра Родиона Щедрина «Озорные частушки», написанный в 1963 в период увлечения композитора фольклором, длится всего девять минут. Уже в середине 60-х годов на сцене Мариинского театра появилось его танцевальное воплощение: Леонид Якобсон сочинил миниатюру «Озорные бабы» (другое название «Малявинские бабы»), но ее хореография не сохранилась. Музыку концерта также использовали российские фигуристы Людмила Пахомова и Александр Горшков при создании уникальной программы с фольклорными элементами. В 1970 был снят фильм-балет «Озорные частушки» с участием артистов балета Большого театра Вячеславом Гордеевым, Ниной Сорокиной, Юрием Владимировым, Татьяной Попко, Александром Богатыревым, Людмилой Власовой и Галиной Козловой. Хореографию к фильму сочинила балетмейстер и кинорежиссер, солистка Большого театра Наталья Рыженко. Этот фильм сохранился и он по сей день вызывает гомерический хохот у всех смотрящих.
Вячеслав Самодуров, для которого идеальным временем для сочинения одноактного балета являются двадцать минут, удлинил балет за счет того, что музыка в его спектакле была исполнена дважды – сначала концерт прозвучал в редакции для фортепиано, затем в своем оригинальном виде — для оркестра. Хореограф позвал в свою команду художников, с которыми он уже не раз работал — художником по декорациям и костюмам выступила Анастасия Нефедова (главный художник Электротеатра Станиславский, оформляла в Урал Опере балет «Конек-Горбунок», там же выступила художником по костюмам в балете «Приказ Короля» Королева, в Большом театре была художником по костюмам в балете Красавина «Танцемания»), а художником по свету Сергей Васильев (“Sextus Propertius” Сысоева в Урал Опере, «598 тактов» в Театре балета имени Якобсона).
Для первой встречи с артистами петербургского театра, где как и при Якобсоне труппа не делится на солистов и кордебалет, Самодуров придумал своеобразную командную игру на выносливость. В первой части семеро танцовщиков, одетые в яркую стильную одежду для contemporary dance, упражняются в ловкости, гибкости, выворотности, умении вращаться, прыгать, приседать в плие. Готовясь к некоему соревнованию, который в балетах нередко присутствует и именуется на греческий манер «агоном», экзальтированные участники-солисты до изнеможения отрабатывают свои будущие выходы, но видно, что агон будет не слишком рафинированный и скорее шуточный. Композиционное построение этих подготовительных к чему-то непонятному мини-выступлений одиночек, пар или групп танцовщиков продиктовано музыкой, задающей быстрые темпы. Музыкальные инструменты, для которых Щедрин написал интересные соло, вступают во второй части, когда в команду натренированных солистов добавляются новички, и на сцене двигаются одновременно уже девятнадцать человек. Понятно, что хореограф сочиняет частушки из цеховой балетной практики, когда многократно повторяемое движение смотрится в итоге комично, глупо, несуразно, и тот, кто его делает, становится участником веселой сценки. Смешными героев делает также художественное оформление балета, когда в какой-то момент выясняется, что стильные витражи сделаны из тряпочек, а расцветка этих тряпочек близка цветовой гамме модных спортивных нарядов артистов. Сразу вспоминаются и цветастые платки малявинских баб и «веселенький ситчик» из советского универмага, но сам балет воспринимается как оммаж Якобсону, который всегда находился в агоне с унылой действительностью.
Балетное чаепитие
В своем втором балете для Театра имени Якобсона Самодуров развивает дальше тему внедрения брутальной балетной эстетики в размеренный уклад жизни. Работа получилась этапной – хореограф репетировал и выпускал новый балет уже не будучи обремененным ответственностью худрука балета в Екатеринбурге. В статусе свободного художника Самодуров выступает с начала сезона 2023/24. Он выбирает Концерт для фортепиано и струнного оркестра ре минор Карла Филиппа Эммануила Баха, того самого младшего Баха, чье творчество оказало влияние на Моцарта. В спектакле присутствуют непривычные для Самодурова жесткие декорации, которые были изготовлены по эскизам Елены Трубецковой, прежде работавшей только с костюмами. Именно она стала создательницей пресловутых облегающих, но не бесшовных купальников, трико, маек и трусов телесного цвета для концептуальных спектаклей Самодурова последних лет. С помощью этих костюмов артисты оказываются равно защищенными (от нападок ханжей) и беззащитными, так как костюмы негласно символизируют наготу. В балете «598 тактов» группа солистов врывается в некое структурированное пространство, где чинно и неторопливо двигаются люди в напудренных париках, одетые по классицистской моде XVIII века. Они выносят стулья, вазы, приборы для чая. Происходит негласный конфликт систем: дисциплинированные по определению балетные танцовщики здесь — в рутинной атмосфере салонного обряда — выглядят группой нарушителей спокойствия, чуть ли не либертинами. Знатные господа из XVIII века любили похулиганить при закрытых дверях, не слишком стесняясь лакеев и слуг, однако внешне соблюдая правила приличия. Пока лакеи выполняют свои должностные обязанности, дворяне устраивают тайные свидания, притворяясь, что зашли в комнату попить чай-кофе или посидеть отдохнуть.
Обстановка балета Самодурова чем-то напоминает спектакли Килиана, Дуато и Прельжокажа, построенные на путешествии в эпоху париков и кринолинов. Хореографы вовлекались в эту игру, выбирая музыку Моцарта и Баха. Но задачи у таких путешествий во времени у всех хореографов были разные. Килиан («Шесть танцев», «Маленькая смерть») создавал балет-шутку, Дуато («Многогранность. Формы тишины и пустоты») любовался формой музыкальных инструментов и красотой партитур, Прельжокаж в балете «Парк» отправлял археологов на раскопки реальной истории любви, которая случилась где-то на перепутье XVII и XVIII веков в знаменитом французском дворцово-парковом ансамбле.
Самодурова часто на создание балетов вдохновляют цифры, как и случилось в этот раз: он назвал спектакль по количеству тактов в партитуре концерта Баха, — но не только. Хореограф ограничивает время действия балета одним днем, и чтобы показать это, он вместе с художником по свету Сергеем Васильевым, ориентирует зрителя с помощью разных способов освещения: от яркого солнечного света до тусклого света канделябров, которые ближе к концу спектакля выносят все те же лакеи. Чтобы найти свою правильную пару и осуществить желаемую поддержку, солисты проделывают любимые Самодуровым «комплекты» движений, включающие вращение и прыжки. Интенсивность этих движений, которые приводят героев к желаемой цели — интимному свиданию, зависят только от музыки. Медленные эпизоды артисты используют для короткого отдыха и имитации размеренного образа жизни.
С балетом «598 тактов» Самодуров вплотную приближается к эстетике роденовских миниатюр Якобсона, в которых значима музыка и видимы слегка подсвеченные тела артистов. Когда хореограф начал работать в Екатеринбурге, он привел с собой постановочную команду, его первый балет «Amore buffo2 был буквально заставлен декорациями, а артисты наряжены в сложные костюмы. Сегодня, работая с коллегами в одном проекте, он отказывается от агрессивной световой партитуры, которую может написать, например, Константин Бинкин, и от сценографа с авторским видением: несколько предметов реквизита нужной формы создает для балета модельер Елена Трубецкова. Любопытно, по какому пути пойдет Самодуров дальше. В мировой практике есть великолепный пример Джона Ноймайера, который не будучи художником, выступает автором концепции оформления почти всех своих балетов последние двадцать лет.
«598 тактов» очень быстро заканчивается, и как будто на самом интересном месте. Продолжение, возможно, следует. У Театра балета имени Якобсона есть намерения и дальше сотрудничать с Вячеславом Самодуровым.
Екатерина БЕЛЯЕВА
НОВОЕ НА САЙТЕ