В 2024 году Всемирная организация здравоохранения назвала самой важной проблемой в здравоохранении домашнее и сексуализированное насилие в отношении женщин. Один из способов решения — работа с агрессорами. Forbes Woman рассказывает, как она устроена в разных странах и почему авторам насилия тоже нужна помощь
Почему «автор насилия»
Главная цель работы с насилием вообще — обеспечить безопасность тех, кто от него страдает. Об этом в интервью Forbes Life рассказывал психолог, специалист по коррекции деструктивно-агрессивного и насильственного поведения в близких отношениях Станислав Хоцкий. Вопрос о том, стоит ли уделять внимание второй стороне и говорить в публичном пространстве о сочувствии к людям, применившим насилие, остается дискуссионным — непонятно, как это может повлиять на проблему и общество в целом. При этом важно, чтобы люди, признающие себя авторами насилия и готовые изменить свое поведение, имели возможность получить помощь специалистов.
Авторами насилия таких людей называют по двум причинам. Во-первых, чтобы избежать стигматизации. «Абьюзер», «тиран», «обидчик» и другие подобные обозначения — ярлыки, которые сращивают личность с поведением и, как следствие, затрудняют человеку путь к исправлению: «Если я такой, значит, с этим уже ничего не поделать». Во-вторых, чтобы различать людей, которые совершили насилие и хотят исправиться, и тех, кто этого не желает и не признает проблемы. Самая точная формулировка, по словам Станислава Хоцкого, — «человек с проблемой деструктивно-агрессивного или насильственного поведения», но для краткости психологи в России с 2007 года используют термин «автор насилия».
Кто обращается за помощью
Руководительница психологической службы центра «Насилию.нет» (признан иноагентом) Наира Парсаданян рассказала Forbes Woman, что в этом году сотрудницы организации составили усредненный портрет авторов насилия, обращавшихся к ним за помощью. Чаще всего это мужчины, которые проявляют агрессию в отношении жен или партнерш. Обычно они лаконичны в своих заявках и подробно формулируют запрос уже на встрече с психологом. Поводом для обращения в большинстве случаев становится внешнее давление — либо партнерши ставят ультиматум «меняйся, или развожусь», либо друзья отмечают их агрессию и даже иногда объявляют бойкот.
В последнее время в Центр все чаще обращаются мужчины, которые сами пришли к тому, что хотят измениться, обращает внимание Парсаданян. Они в основном применяют насилие из-за проблем с контролем над собственными эмоциями. Пример запроса: «Я поднял руку на мать своего ребенка и увидел взгляд малыша — это меня напугало». Клиенты, которых уговорили или вынудили прийти к психологу, совершают насилие по другим причинам — обычно они исходят из гендерных стереотипов и считают жестокость частью «системы воспитания близких».
Авторами насилия могут быть не только мужчины, а подвергать близких жестокости люди могут не только в партнерских и супружеских отношениях. «Действительно, в основном за консультациями как авторы партнерского насилия обращаются мужчины, — рассказывает Парсаданян. — Женщины раньше приходили в связи с насильственным поведением в отношении детей, однако в последнее время мы наблюдаем тенденцию, когда и женщины приходят из-за применения психологического или физического насилия в сторону партнеров». Матери, которые обращаются в центр как авторы насилия, зачастую воспитывают детей в одиночку, либо их партнеры почти не занимаются ребенком. За помощью приходят также женщины, осуществляющие насилие по отношению к своим родителям.
Как работают с авторами насилия в России
В России нет принудительных программ для работы с авторами насилия. Они могут самостоятельно обратиться в организации и центры, которые специализируются на проблемах домашнего насилия, агрессивного и насильственного поведения. Программы бывают и платными, и бесплатными.
«Первые пять встреч мы изучаем ситуацию клиента — что с ним происходит сейчас, с какими проблемами он сталкивался в прошлых и нынешних отношениях», — объясняет в разговоре с Forbes Woman психолог центра «Не Терпи» Анна Букреева. На первых встречах, по словам эксперта, дойти до глубокой психологической работы удается редко, но они помогают исследовать некоторые важные моменты. Среди них:
- мотивация — почему клиент решил, что ему нужна помощь, что его пугает в том, что он применяет насилие, каким он видит свое идеальное поведение? Чаще всего авторы насилия чувствуют вину перед партнером или детьми;
- анализ конкретных случаев применения насилия. Иногда можно обнаружить, что человек распознает в своих действиях физическое насилие, но не видит, что оно сопровождается психологическим или, к примеру, экономическим насилием;
- состояние отношений — что в них сейчас происходит и были ли эпизоды насилия в прошлых отношениях;
- типы абьюзивного поведения. Например, конкуренция, борьба за власть, попытка «воспитать» своего партнера, патологическая ревность;
- гипотезы о причинах абьюзивного поведения. Достаточно часто можно обнаружить у авторов насилия нехватку навыков эмоциональной саморегуляции. Они не замечают, какие ситуации могут стать для них триггером к проявлению агрессии и как можно на ранних этапах распознать эмоции, которые приводят к акту насилия;
- признание ущерба. Важно прийти к тому, что в актах насилия, кроме агрессора, есть и другой человек — пострадавший от его действий. Нужно выяснить, какой ущерб ему нанесен и как его возместить.
На первых пяти встречах можно обнаружить так называемые разрешающие концепции — это убеждения, которые, по мнению автора насилия, разрешают ему подвергать насилию других людей. Часто от клиентов можно услышать формулировку «Но ведь она же меня довела» или «Сама виновата, сама напросилась», замечает Анна Букреева.
Дальнейшая работа, по словам экспертов, опрошенных Forbes Woman, как правило, строится по скандинавской модели НОКСА — сокращенно от «насилие, ответственность, контекст, следствия, альтернатива». НОКСА предполагает следующие пять этапов работы: назвать насилие насилием, признать ответственность за совершенное насилие, проанализировать его взаимосвязь с жизненным опытом автора, изучить последствия для всех участников ситуации и, наконец, найти конструктивную альтернативу в поведении. Порядок может быть другим — это всегда творческая и очень индивидуальная работа психолога с клиентом.
В среднем работа с автором насилия длится минимум полгода, утверждает руководительница психологической службы центра «Насилию.нет» Наира Парсаданян.
«За последний год нам поступило 133 заявки на консультации для авторов насилия, — делится эксперт. — У нас нет точных цифр по предыдущим годам, но наши координаторы отмечают, что в 2023 году количество запросов на помощь для авторов насилия сильно увеличилось, лист ожидания заполнен на два месяца вперед. Мы стали выделять на эту работу два дня в неделю вместо одного, как было раньше».
В центре «Насилию.нет» обратившиеся могут получить пять бесплатных консультаций психолога: по одной встрече в неделю в заранее закрепленное за человеком время. От трех до пяти бесплатных онлайн-консультаций можно получить и в центре «НеТерпи». В России также есть центр, специализирующийся исключительно на работе с авторами насилия, — «Альтернатива». Консультации там платные, цена — от 3200 рублей.
Как работают с авторами насилия за рубежом
Кроме скандинавской модели НОКСА, есть и другие методы работы с авторами насилия. Например, в США, по словам Наиры Парсаданян, распространена Дулутская модель, разработанная в начале 1980-х годов. Эта программа фокусируется на социально-культурных основах насильственного поведения: рассматривает, как патриархатные нормы, социально-политическое и экономическое неравенство устанавливают дисбаланс власти и влияют на отношение мужчин к женщинам и детям. В основе программы — психологическое просвещение. Обычно встречи проводят в виде групповых занятий, где изучают «колесо власти и контроля» — схему в виде круга, поделенного на сектора, в каждом из которых описана определенная форма насилия. Сначала участники изучают каждый из секторов, а затем альтернативную схему — «колесо уважения и равенства» с описанием поведения, к которому следует стремиться. Дулутскую модель также используют в Австрии, Германии, Великобритании, Румынии, Австралии.
Еще одна программа — Emerge — была создана в США в 1977 году. Ее отличительная особенность в том, что она подробно изучает не только насильственное или контролирующее, но и отчуждающее и раздражающее поведение. Например, когда автор насилия придирается или намеренно провоцирует партнера на конфликты, чтобы нанести ему психологический вред. Такие формы как наименее явные и мелкие лежат в основе пирамиды причиняющего вред поведения — схемы, которая используется в работе по модели Emerge. На ее вершине — физическое и сексуализированное насилие.
В странах, где приняты законы о домашнем насилии, программы для авторов насилия зачастую бывают принудительными. Назначить их может только суд. Но сначала он решает вопрос защиты пострадавшей стороны, часто с помощью выдачи охранного ордера. Судебным приказом виновному могут не только запретить контактировать с потерпевшим или потерпевшей, но и предписать пройти программу по управлению гневом или работе с насильственным поведением. Если человек не ходит или перестает ходить на такую программу, правоохранители заносят сведения об этом в личное дело. На основе собранных данных суд может ужесточить наказание.
Наиболее богатый опыт в развитии программ для работы с авторами насилия специалисты отмечают в США, Австрии, Великобритании, Швеции. Среди стран постсоветского пространства можно выделить Грузию, где семейное насилие — одно из самых распространенных преступлений. В 2017 году страна подписала Стамбульскую конвенцию — в соответствии с ее требованиями грузинский закон о домашнем насилии в том числе предусматривает работу с людьми, применившими насилие. Суд может обязать их пройти специальную программу. В тюрьме «перевоспитанием» авторов насилия занимаются государственные соцработники, а с теми, кого приговорили к условному сроку, работают специалисты НКО — Anti Violence Network of Georgia и Merkuri Association. Последние также предлагают помощь тем, кто хочет поговорить со специалистом добровольно.
Государственная программа в Грузии основана на Batterer Intervention Programme, которую разработали в МВД Испании. Она длится 6,5 месяца: первые две недели специалисты проводят индивидуальные встречи, чтобы оценить ситуацию человека, следующие полгода он проходит 25 групповых сессий. На них психологи учат участников контролировать свои эмоции и разбирают убеждения, которые приводят к совершению насилия. Проблема, по словам экспертов, в том, что такие консультации доступны не во всех регионах страны.
Насколько эффективны принудительные и добровольные программы
В 2022 году Фонд ООН в области народонаселения выпустил большое исследование о применении моделей работы с авторами насилия в странах Восточного партнерства — Азербайджане, Армении, Белоруссии, Грузии, Молдавии и Украине.
В исследовании социологи приводят результаты опроса: участникам предложили согласиться или не согласиться с утверждением о том, что избиение женщины в семье неприемлемо и должно преследоваться законом. В Азербайджане с этим согласились 48% женщин и 36% мужчин, в Армении — 52% женщин и 31% мужчин. Это самые низкие показатели по сравнению с другими изученными странами. Исследователи отметили: несмотря на то что в Азербайджане и Армении на законодательном уровне закреплены соответствующие программы для авторов насилия, на практике они практически не применяются. В Грузии же, где социологи позитивно оценили практику применения программ для авторов насилия, с утверждением о том, что избиение женщин в семье должно караться законом, согласились 83% женщин и 74% мужчин.
В России, согласно результатам опроса, проведенного ВЦИОМ в 2019 году, 85% мужчин считают насилие в семье недопустимым, но при этом 52% готовы закрыть глаза на первые побои в семье. Также, по данным опроса исследователей Russian Field и партии «Новые люди», в 2024 году 95% женщин и 83% мужчин в России выступают за принятие закона о домашнем насилии.
«В нашей стране нет принудительного направления авторов насилия на прием к психологу и нет государственных организаций, занимающихся «перевоспитанием» авторов насилия, а следовало бы [создать их], — считает психолог центра «НеТерпи» Елена Неймарк. — Это изменило бы качество жизни как потерпевших членов семьи, так и самих авторов насилия».