Мировая премьера балета «Пиковая дама» петербургского композитора Юрия Красавина состоялась на сцене Нижегородского театра оперы и балета им. А. С. Пушкина.
ФОТО Merve Sehirli Nasir on Unsplash
Новый балет убедил, что «Пиковых дам» много не бывает. Анекдот Пушкина продолжает будоражить воображение творцов, разгадывающих тайну трех карт. С композитором Юрием Красавиным эта история разыграла презабавный пасьянс. Один за другим ему заказали партитуры на этот пушкинский сюжет Нижегородский театр и Большой театр, в результате чего появились два разных сочинения. Для Большого композитор исходил из музыки Чайковского, а для Нижнего Новгорода написал совершенно новое произведение, в котором лишь коротко трижды процитировал совсем не оперную и не балетную музыку Петра Ильича, фиксировавшую переломные моменты драматургии.
Хореографом выступил петербуржец Максим Петров, ныне руководитель труппы Урал балета, сценографом — Альона Пикалова, художником по костюмам — Татьяна Ногинова, а за дирижерским пультом стоял Федор Леднев. Итогом стал поразительно органичный во взаимодействии всех элементов балет, в котором хрестоматийная история Пушкина получила колоссальный простор для музыкально-театральных и шире — культурных ассоциаций. В режиссуре Антона Морозова, соорудившего серо-черное пространство из разновысотных выгородок с занавесом в виде бесчисленного множества формул, словно написанных рукой сумасшедшего ученого, в вихре трагифарсового галопада (быстрый бальный танец. — Прим. ред.) крутились известные имена героев Пушкина, к которым добавился еще и роковой красавец граф Сен-Жермен.
В своей музыке Юрий Красавин не то что не стеснялся, но словно бы умышленно постарался вспомнить всех, причастных не только к теме повести Пушкина, но и к разным петербургским феноменам — от серой погоды и гоголевских чиновников до легендарных маскарадов. А потому не только мотивы музыки к «Ревизской сказке» Шнитке ткали партитуру, словно усердные паучки, но и герои танцев Шостаковича задавали тонус событиям балета своими без труда уловимыми музыкальными масками. Красавин сочинил феерическое постмодернистское полотно, в котором предоставил раздолье любителям разгадывать культурные ребусы и кроссворды, принеся оммаж и легкой балетной «музыке для ног». Парадоксально, но в многоцветном лоскутном одеяле новой партитуры мелькали и далеко не петербургские краски — то в виде арфовых линий из Адажиетто Малера и антракта к III действию «Кармен» Бизе. В конфликтной предсмертной сцене финала вдруг пронесся мотивчик даже из II акта «Травиаты» на балу у Флоры, напоминая постановку этой оперы Мейерхольдом. Система постмодернистских обманок и зеркал позволяла множить ассоциации до дурной бесконечности, вплоть до акта теней в «Баядерке», ведь вся толпа сплетников и сплетниц, с которой пришлось иметь дело несчастному Германну, была больше всего похожа на призраков.
После цитаты аккордов вступления к знаменитому Первому концерту Чайковского, обозначившей катастрофу, спустя некоторое время раздалась не менее знаменитая «Полька» из «Детского альбома», диагностировавшая механистичность бытия. В партии Графини, «красавицы московской», ослепительно блеснула прима-балерина Большого театра Мария Александрова, восхитившая глубиной, психологизмом и остротой прочтения своего образа.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 106 (7682) от 13.06.2024 под заголовком «Балетный трагифарс «Пиковой дамы»».