Прощание с Олегом Игоревичем пройдёт 11 июня в 13:00 в Москве — на Троекуровском кладбище
Портрет работы Александра Тярина
Он шёл через Лету
Олег Игоревич Ларин старался каждый год приезжать на Пинежье, ставшее ему родным. В этом году он, которого называли «московским пинежанином», уже не приедет: 9 июня его сердце остановилось.
Москвич, Север он любил больше, чем столицу. Бывал во многих районах Архангельской области, но сильнее душа его тянулась к Пинежью.
Как он попал к нам? В 1970 году собирался в командировку от журнала «Турист» в Ханты-Мансийский автономный округ. Но поездка сорвалась. А журналист находился уже, как он вспоминал, «в состоянии пассажира, который едет в скоростном поезде. Так как в это время прочитал «Две зимы и три лета» Фёдора Абрамова, то понял, что надо ехать на Пинегу…»
И вот сначала вышел из печати очерк. А потом были не только очерки, но и рассказы, и повесть о великой сказительнице М.Д. Кривополеновой. Его творчество высоко оценили самые взыскательные коллеги – Фёдор Абрамов, Владимир Личутин. Работы входили в книги «В ритме Пинеги», «Мезенские сюжеты», «Дорогой Ломоносова», «Очарованная странница» и другие.
Он впитал в себя нашу лексику. «Вашу завораживающую речь, – говорил, – можно на ноты, как музыку, писать».
Книги настолько влияли на читателей, что имели отношение к их образу жизни, к судьбе. Кто-то отправлялся летом в путешествие по Пинеге-реке, а кто-то «из городов», нажившись, домой возвращался, к истокам. Вот ведь что такое писать с любовью…
На презентацию нового издания приходило пинежан много – я сам видел. Видел и как чествовали его песнями. Как здоровались с ним на сельской улице.
53 года ездил Ларин на Север. Говорил читателям: «Иногда мне кажется, что я родился не в Москве, а у вас».
В начале нынешнего века Олег Игоревич работал в газете «Нефтяная параллель» небезызвестного «Юкоса». Платили ему хорошие деньги в долларах. В командировках он останавливался в удобном отдельном номере. Но лишь около полугода выдержал в той компании – ему там было неинтересно, потому что на нефтепромыслах люди сухо, протокольно отвечали на его вопросы, боялись лишнее слово сказать – а ну как начальству оно не понравится!.. «Люди там не те…» – сказал Ларин и ушёл из «Юкоса».
«Те люди» для Олега Игоревича жили у нас. Однажды в Москве я приехал к нему в гости, потом он пошёл меня провожать. Спросил: «Тебе до какой станции метро?» – «До Выхино». – «Я не знаю, где в Москве Выхино, я знаю, где на Севере Усть-Кыма», – такой был ответ.
В непростые, мягко говоря, девяностые годы Север давал Ларину заряд оптимизма. После приезда из Верколы он рассказал: «Незнакомую бабусю я спросил в веркольском магазине: как вы живёте на одну пенсию, да и ту выплачивают с опозданием на три месяца?.. Что она ответила, как думаешь? «Это ещё что, вот во время войны было: это да! Тогда ни денег, ни хлеба, ни молока – одни производственные обязательства. И подписка на займы. А сейчас что – трудись, и всё будет…» Честно говоря, после таких слов жить хочется. Хотя я далеко не восторженный человек».
По родословной он принадлежал к братьям Жемчужниковым, «родителям» Козьмы Пруткова. О жизни братьев он подробно написал в очерке «Лист веленевой бумаги в мелкую сеточку» – здесь тоже очень интересный Олег Ларин.
Одна из книг Олега Игоревича называется «Брод через Лету». Лета, как известно, река в царстве мертвых, река беспамятства и забвения. А память движется против течения Леты. В своих книгах, документальных и художественных, Олег Ларин пытался противостоять течению Леты. Ему это удавалось…
Светлая память Олегу Игоревичу.
Сергей ДОМОРОЩЕНОВ