В соответствии законодательством Великобритании, следующие парламентские выборы должны были пройти не позднее 28 января 2025 г. Уже с января 2024 г. лидер консерваторов Риши Сунак неоднократно заявлял о том, что всеобщие выборы пройдут «во второй половине этого года». Основная сложность, однако, состояла в том, что по мере приближения середины года консерваторам так и не удавалось выправить негативные электоральные тенденции — отрыв лейбористов по-прежнему составлял 22%.
До недавнего времени эксперты и журналисты давали единодушный прогноз, что правительство будет откладывать эти выборы до последнего момента, который наступит точно не раньше сентября. Уже больше года консерваторы сильно проигрывали лейбористам в популярности — еще и на фоне роста поддержки «малых» партий. Следовательно, чем позже выборы, тем больше у действующего правительства времени на исправление ситуации.
Тем не менее 22 мая 2024 г. Р. Сунак объявил о решении назначить голосование уже на 4 июля, чем сильно удивил британский истеблишмент в целом и своих однопартийцев, в частности. Не меньше оказались удивлены и аналитики, которые в очередной раз «ошиблись потому, что не ошиблись», так как верно оценили, насколько нелогичным и противоестественным было бы такое решение лидера «тори». Оно в итоге все же было принято в узком кругу ближайших советников.
В то же время сам Р. Сунак, судя по всему, видел ситуацию совсем иначе. Если выбор все же был сделан в пользу «июльского» сценария, значит, аргументов «за» оказалось больше, чем аргументов «против», и выгоды от этого варианта превзошли потенциальные приобретения от максимального оттягивания всеобщих выборов.
Что не учли аналитики?
Евгений Панков:
«Невезучий» премьер Сунак, или парадоксы британской политики
Действительно, проведение предвыборной кампании в «ускоренном» формате может быть выгодно для правящей партии: у оппозиции в таком случае меньше времени на консолидацию и мобилизацию электоральных ресурсов. В этой связи некоторые политологи считают проведение досрочных выборов эффективным инструментом для предвыборных манипуляций, который позволяет инкумбенту — как правило, в условиях авторитарного политического режима — наверняка остаться у власти. В общепризнанных «демократических» политических режимах поведение политических субъектов не в меньшей степени обусловлено их стремлением достичь власти и по достижении сохранить ее в собственных руках. Досрочные выборы могут быть эффективным инструментом решения проблемы падения популярности правящей партии в условиях, если «дальше будет только хуже». Следовательно, манипуляции с датой выборов могут быть свойственны не только автократиям — тем более что и в случае Великобритании у неожиданного решения Риши Сунака есть неординарные, но весьма убедительные мотивации.
Летом 2024 г. в Германии будет проходить Чемпионат Европы по футболу (Евро-2024), где к концу июня английская сборная — фаворит соревнования среди букмекеров — проведет матчи с уступающими ей в классе сборными Дании, Сербии и Словении и, вероятно, с успехом преодолеет даже 1/8 финала (29–30 июня), где, скорее всего, встретится с одной из команд, занявших третье место в других группах.
Удачный для англичан календарь — сильный аргумент в пользу действующего правительства. Вспомним, что в 1970 г. премьер-министр Гарольд Вильсон потерпел неожиданное поражение на парламентских выборах, которые проходили через четыре дня после того, как англичане проиграли сборной ФРГ в четвертьфинале Чемпионата мира в Мексике и покинули турнир. Тогдашний министр обороны Денис Хили позже вспоминал, что, выбирая дату для всеобщих выборов, «Гарольд просил нас подумать, может ли правительство потерпеть поражение, если английские футболисты вылетят из турнира накануне выборов» [1]. Следовательно, при принятии решения этот фактор учитывался как значимый. Министр спорта в кабинете Вильсона Денис Хауэлл был еще более категоричен, утверждая, что катастрофа лейбористов в 1970 г. началась именно с победного гола западных немцев, который сильно расстроил британских рабочих [1]. Этот случай стал хрестоматийным.
Таким образом, в 2024 г. не исключен обратный эффект. Серия побед английской сборной может упрочить позиции правительства: некоторые теоретические исследования подтверждают наличие устойчивой связи между спортивными успехами национальных команд и популярностью действующей власти [2], хотя этот вопрос остается дискуссионным [3]. Безусловно, обнаружение потенциальной связи не означает, что яркие матчи английской сборной сами по себе помогут консерваторам сократить отрыв от лейбористов, но оно позволяет поместить неожиданное решение Р. Сунака в широкий контекст и дополнить представление о возможных электоральных мотивациях политика.
Гораздо важнее то, как ведущие партии на практике воспользуются большим политтехнологическим потенциалом спортивного события. Например, уже 24 мая премьер-министр попал в неловкую ситуацию, спросив у валлийских рабочих, ждут ли они предстоящий Чемпионат Европы, — сборная Уэльса не смогла пройти квалификацию на турнир, в последний момент уступив Польше. В свою очередь, лидер лейбористов Кир Стармер намерен воздержаться от появлений на публике в футболке сборной Англии — это может ударить по его рейтингу среди шотландских националистов.
Помимо этого, к концу 2023 г. Риши Сунак превратился в «хромую утку»: чем дольше «тори» остаются у власти, тем ярче проявляется их неспособность возвратить партии лидерство. Это не только делает премьера крайне уязвимым к критике со стороны оппозиции, но и сильно ослабляет его позиции в собственной партии. В СМИ периодически появляется информация о том, что премьер-министром недовольны то рядовые члены партии, то «правое» крыло, то «тяжеловесы». В этом случае переход избирательной кампании в новое качество может рассматриваться как попытка консерваторов и лично Р. Сунака «перевернуть игру»: изменить состояние политической среды, придать ей высшую степень динамичности и эмоциональности, начать активную борьбу за неопределившихся избирателей.
Первые дни заключительного этапа избирательной кампании показали: две крупнейшие партии в своей борьбе делают упор на вопросах экономики. Консерваторы пытаются убедить электорат в том, что им «удалось переломить прежний тренд» (англ. the economy has turned a corner) и «их план работает»; лейбористы настаивают на обратном. Судя по всему, правительство Риши Сунака делает ставку на промежуточные успехи в экономике и потому стремится провести выборы, пока ситуация не изменилась в худшую сторону.
Помимо этого, уже устойчивым трендом британской политики является рост популярности «малой» партии Reform UK, которая перехватывает у «тори» «правую» часть электората. На фоне до сих пор фактически не решенной проблемы нелегальной миграции время в этой связи действительно играло против консерваторов.
Что не учел Сунак?
Однако логичность и обоснованность этого решения с точки зрения Р. Сунака не делает его автоматически логичным и обоснованным в общей системе координат британской политики. Ведь каждая политическая ошибка когда-то была разумным и оправданным шагом для того, кто ее совершал.
Лейбористы не меньше консерваторов были готовы к стремительному переходу предвыборной кампании в самую активную фазу. В течение нескольких минут после объявления лидер оппозиции Кир Стармер дал старт избирательной кампании Лейбористской партии, а уже через несколько дней выступил с убедительным предвыборным обещанием, предложив снизить до 16 лет минимальный возраст для получения активного избирательного права.
Консерваторы же избрали не менее яркий, но диаметрально противоположный подход к молодой части электората. Через день после объявления даты выборов прозвучало обещание лидера консерваторов восстановить всеобщую воинскую повинность для лиц, достигших восемнадцатилетнего возраста. В современной Западной Европе такие инициативы вряд ли могут быть привлекательны для молодежи, они нацелены в первую очередь на возрастной электорат и «правый» фланг избирателей. Видимо, резкая реакция аудитории на спорную инициативу «тори» заставила их смягчить подход: министр внутренних дел Джеймс Клеверли вскоре заявил о том, что уклоняющиеся от прохождения такой военной службы не будут подвергаться уголовному преследованию. Следовательно, ставка лидера Консервативной партии на мобилизацию колеблющихся избирателей за счет ярких инициатив — если таковая действительно была — не сыграла.
Гораздо больше в нынешних условиях зависит от того, смогут ли консерваторы провести успешную информационную кампанию и выжать максимум из немногочисленных достижений своей политики. Не обходится в этой связи и без традиционного для европейского избирательного процесса использования темы «российской угрозы», которая все же является скорее дополнительным аргументом в пользу стабильности и преемственности в британском внешнеполитическом курсе, нежели реальным фактором предвыборной борьбы. Поэтому, объявляя о дате выборов, Р. Сунак не забыл упомянуть и Россию, в очередной раз осудив внешнеполитический курс Москвы и отметив его негативное влияние на состояние энергетического сектора Великобритании. Второе место по порядку в списке «фоновых» угроз заняли исламисты Ближнего Востока, третье — Китай. Удивительно, но проблему нелегальной миграции премьер-министр тоже отнес в том числе на счет «враждебных государств», которые, по его мнению, «используют миграцию в качестве оружия, чтобы поставить под угрозу целостность наших границ». О каких именно государствах идет речь, политик не уточнил.
До того, как глава правительства объявил о досрочных выборах, такие заявления консерваторов объяснялись через конструктивистскую призму теории секьюритизации: политики создают «легитимизирующий дискурс» с выраженным образом врага или яркой внешней угрозой, чтобы сплотить нацию вокруг действующего правительства как проверенного гаранта безопасности в якобы неблагоприятной внешней среде [4]. Судя по данным социологических опросов последних двух лет, получается это у консерваторов весьма плохо.
Однако сейчас все больше кажется, что, принимая неожиданное решение о выборах в июле, Сунак и его окружение поверили в пропагандистские мифы, которые они же сами и придумали: в миф об «оттолкнувшейся от дна» экономике; в миф о «российской» и «китайской» угрозах; в миф о том, что британцы сплотились вокруг государства, а Консервативная партия — вокруг ее лидера. И поверили в то, что в них поверили британцы.
Евгений Панков:
«Доволен я малым, а большему рад»: внешнеполитические платформы «малых» партий Великобритании
Именно громкое разоблачение мифа о сплочении партии, которое началось вскоре после выступления Риши Сунака, нагляднее всего показывает, что решение премьер-министра было поспешным и, будучи принятым в узком кругу ближайших сторонников, не снискало широкой поддержки среди видных «тори» — некоторым из них остро необходимо было время, чтобы исправить ситуацию в своих округах. Так, о нежелании баллотироваться заявил Майкл Гоув, занимавший высокие должности в правительстве с 2010 г. Учитывая, что его позиции в округе Суррей-Хит были весьма прочными, этот шаг политика можно связать не только с личными причинами, но и с недовольством в связи с неожиданным решением главы правительства. Другой политический долгожитель — сэр Джон Рэдвуд (впервые вошел в парламент еще в 1987 г.) —поступил аналогичным образом. А в общей сложности от переизбрания в своих округах отказались уже 79 консерваторов. Следовательно, уже точно не сыграла ставка лидера консерваторов на сплочение и активизацию совместных усилий однопартийцев. У избирателей отпали последние сомнения в том, что среди «тори» нет единства.
***
Решение Риши Сунака провести выборы уже летом удивило многих аналитиков, однако его по-прежнему можно считать нелогичным и неоправданным. Спустя неделю после его принятия сомнений в этом стало еще меньше: из предвыборной борьбы вышли 79 однопартийцев главы правительства, среди которых — крупные фигуры, которые даже в нынешних условиях могли рассчитывать на победу в своих округах.
Не удалось правительству и сыграть на эффекте всеобщего удивления: первые крупные предвыборные обещания «тори» публика восприняла неоднозначно, чем вновь не замедлила воспользоваться оппозиция. Привычные апелляции к образам внешних врагов тоже не помогли Риши Сунаку переломить негативные тенденции — и вряд ли помогут. Над правительством довлеет груз внутриполитических проблем, многие из которых нынешний премьер-министр унаследовал от своих предшественников — коллег по партии.
Кажется, выбирая дату для всенародного голосования, Сунак за весь период нахождения во главе правительства принял первое решение в авторитарном стиле — в британской политической культуре такой подход к управлению принято называть «диванным» [5]. Судя по всему, оно же будет и последним: выборы в Великобритании выигрывают яркие политики, а проигрывают — расколотые партии.
1. Цит. по: Steen R. Floodlights and Touchlines: A History of Spectator Sport. London: Bloomsbury, 2015. P. 277.
2. Healy A., Malhotra N., Mo C. Irrelevant Events Affect Voters’ Evaluation of Government Performance // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America, 2010. Vol. 107. Pp. 12804-12809.
3. Rapeli L., Söderlund P. Does sports success increase government support? Voter (ir)rationality in a multiparty context // Research and Politics, 2022. Vol. 9, №3; Alfano V., Ercolano S. Unveiling the Real Madrid Effect: the Impact of Football-Related Acrimony on Elections // Economia Politica, 2024. Vol. 41. Pp. 203-227.
4. Şahin O. How populists securitize elections to win them: the 2015 double elections in Turkey // New Perspectives on Turkey, 2021. Vol. 64. Р. 7–30. doi:10.1017/npt.2020.34.; Jenkins S. The politics of fear and the securitization of African elections // Democratization, 2020. Vol. 27, № 5. Pp. 836-853.
5. А sofa government — подход к принятию решений, при котором премьер-министр опирается на узкий круг советников и политтехнологов, а не на мнение членов кабинета. Подробнее см.: Сasey T. The Blair Legacy: Politics, Policy, Governance, and Foreign Affairs. London: Palgrave Macmillan, 2009. Pp. 171-172.