О том, что на Васильевском острове находится самая узкая в городе улица и носит она имя художника Ильи Репина, слышал, наверное, каждый петербуржец. Место известное, достопримечательное, а вот туристы сюда почти не заглядывают…
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
По собственному опыту знаю: гости Петербурга хотят прежде всего увидеть имперскую столицу, — говорит краевед и экскурсовод Станислав Балаценко. — И с этой точки зрения улица Репина их совершенно не впечатляет… Зачем им эта «провинция» почти в самом центре Петербурга?
Так что ценителями этой улицы, которую неспешным шагом можно пройти всего за десять минут, остаются в основном коренные горожане, живущие где‑нибудь в Купчине или на Гражданке. Кто‑то из них мечтает, что ему вдруг откроется «портал» в то самое волшебное царство, которое было описано в сказке Антония Погорельского «Черная курица, или Подземные жители». В ней как раз упоминался «довольно пространный двор, отделенный от переулка деревянным забором из барочных досок».
А кто‑то вспоминает о судьбах героев трогательной повести Вадима Шефнера «Сестра печали». Они ведь ходили именно по этой улице — в ту пору Соловьевскому переулку. «Панели там были совсем узенькие. Мы шли по мостовой, направляясь к Румянцевскому обелиску, маячившему вдали. Леле неловко было ступать в своих городских туфельках по крупным, выпуклым булыжникам, и она то теснее прижималась ко мне, то словно отшатывалась…».
В 1950‑х годах, как вспоминал житель улицы Виктор Бузинов, радиожурналист и краевед, булыжник заменили гранитным диабазом. По сей день его, к счастью, не сменили на асфальт… Даже уклон к Неве сохранился! Он непростой: когда‑то, в петровские времена, здесь проходила тропа, по которой было удобно катить грузы к Меншиковскому рынку: он в ту пору располагался на месте нынешнего Румянцевского сада.
Переулок шел по песчаной гряде, потому первоначально его называли Песочным, или Песошным. С 1871 года он стал именоваться Соловьевским по фамилии столичного купца первой гильдии Степана Соловьева, чей дом стоял у Румянцевского сада.
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
— По сути, это был своего рода «хозяйственный» проезд между 1‑й и 2‑й линиями Васильевского острова. На них выходили парадные фасады домов, а на Соловьевский переулок — конюшни, каретные сараи, сюда подвозили провизию и дрова, — говорит Балаценко.
Конюшен нынче нет, а вот широкие подъездные арки кое‑где до сих пор сохранились — увы, без самих ворот… Правда, по крайней мере в одном месте дубовые деревянные ворота с коваными петлями и скобами еще точно живы…
На улице нет ни одной мемориальной таблички. И ничто здесь не напоминает, что в блокадную зиму 1941/42 годов тогдашний Соловьевский переулок приобрел печальную известность: сюда со всех окрестных улиц свозили тела умерших от голода. Наверное, сюда попал и кто‑то из родственников Тани Савичевой, упомянутых в ее знаменитом дневнике. Ведь дом, в котором жили Савичевы, на углу 2‑й линии и Большого проспекта своим задним двором выходил как раз в переулок.
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
Что нынче поражает на улице Репина, когда сворачиваешь сюда с шумных Большого или Среднего проспектов, — тишина. Примечательно, что здесь нет ни одной торговой точки. Был когда‑то, судя по вывеске над дверями, ломбард, но его дверь нынче наглухо заколочена. И действует только одно кафе — ближе к Румянцевскому саду.
Местные жители нередко используют эту улицу, чтобы цепочкой дворов быстро пройти с 1‑й линии на 2‑ю. А вот кому здесь точно вольготно, так это местным котам: похоже, они уже давно оценили все достоинства здешней жизни и совершенно не пугаются ни прохожих, ни редких автомашин…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 95 (7671) от 28.05.2024 под заголовком «Вне имперских красот».