Гибель президента Ирана Ибрахима Раиси и иранского министра иностранных дел Хосейна Амира Абдоллахияна, когда они возвращались из Азербайджана, где открывали гидрообъект, стало шоком буквально для всего мира – все замерли в ожидании неких перемен. Причем, перемен неприятных. Чего в сложившейся ситуации опасается и что ожидает коллективный Запад и, прежде всего, – США, рассказал доктор юридических наук, заслуженный юрист России, профессор Юрий Жданов. Об этом пишетmk.ru.
– Юрий Николаевич, самый «больной» вопрос: гибель президента Ирана и его министра иностранных дел – трагическая случайность или…?
– Вот это «или» больше всего и перепугало американцев – как бы их и израильтян не обвинили в покушении. И они сразу же, не ожидая возможных обвинений, поспешили откреститься от возможных подозрений.
Издание Politico пишет, что «чиновники администрации Байдена опасаются, что Иран может возложить вину в крушении вертолета, при котором погиб Эбрахим Раиси, на США или Израиль. В Белом доме ожидают сохранения регионального статуса-кво, но при этом опасаются, что обвинения со стороны Ирана могут привести к обострению напряженности с Израилем».
Араш Азизи из Университета Клемсона в статье в The Atlantic «Кому будет выгодна смерть Ибрахима Раиси?» пишет: «Иран не похож на страну, в которой президенты умирают случайно. Но это также страна, в которой самолеты терпят крушение из-за плачевного состояния инфраструктуры в международно изолированной Исламской Республике. В предыдущие годы в подобных авариях погибли по меньшей мере два члена кабинета министров и два ведущих военачальника. Вертолет Раиси, в котором также находились министр иностранных дел Ирана и два высокопоставленных региональных чиновника, пролетал через печально известную туманную гористую местность на северо-западе Ирана. Инцидент вполне мог быть несчастным случаем. Тем не менее, катастрофа неизбежно будет вызывать подозрения».
– А есть основания для таких подозрений?
– Слишком много странных совпадений за последние две недели. Так, 6 мая появились обрывочные данные о покушении на наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана. Затем, 15 мая, – информация о попытке переворота в Турции. В тот же день – покушение на словацкого премьера Фицо. Уже 16 мая – информация о подобных замыслах против Орбана в Венгрии и Вучича в Сербии. И вот – гибель Раиси 19 мая. Как говорил Винни-Пух, это «жу-жу» неспроста. Тем более, все фигуры крайне неудобны для США и Запада в целом.
– Как в США объясняют случившееся?
– Так и объясняют – случайность. Более того, мол, иранцы сами во всем виноваты. Мол, он летел на старом американском вертолете Bell 212, который был произведен 45 лет назад и даже не имел радара, который смог бы «увидеть» препятствие. Из-за санкций запчасти к американской технике не поставляются. Вот летчики и заблудились в тумане и ударились о скалу. По инструкции, попав в такой туман и потеряв визуальную видимость, летчики должны были вернуться тем же маршрутом обратно.
The Economist в статье «Смерть президента Ирана вызовет борьбу за власть с высокими ставками» пишет: «Многое до сих пор неясно, начиная с того, почему разбился вертолет Раиси. Официальная версия на данный момент — плохая погода. Во время полета шел дождь и туман, видимость составляла всего несколько метров. Условия были настолько плохими, что спасатели не смогли прилететь на поиски президента, и даже дроны не смогли найти место крушения. Красный Полумесяц прибегнул к отправке поисковых групп пешком. Мать-природа вполне может быть виновата. Однако в иранской политике все не так, как кажется, и многие иранцы начали размышлять о более гнусных причинах. У Раиси длинный список внутренних врагов: от относительных умеренных, которых он маргинализировал, до коллег-консерваторов. Вполне разумно задаться вопросом, не сговорились ли внутренние враги убить его».
– Попытка перевести стрелки?
– Возможно. И даже пытаются это обосновать. По мнению The Economist, «неудивительно, что некоторые иранцы также задаются вопросом, причастен ли Израиль к катастрофе. Два давних врага столкнулись в прошлом месяце после того, как Израиль убил иранского генерала в Дамаске, а Иран ответил залпом из более чем 300 ракет и беспилотников, нацеленных на Израиль. Моссад, израильская шпионская служба, имеет долгую историю убийств своих врагов, в том числе в Иране, где были убиты выдающиеся ученые-ядерщики».
Но, считают эксперты The Economist, «есть веские причины сомневаться в участии Израиля. Он никогда не заходил так далеко, чтобы убить главу государства — однозначный акт войны, который вызвал бы жестокий ответ со стороны Ирана. Было бы глупо рисковать такими последствиями, чтобы убить Раиси».
– О каких-либо соболезнованиях, хотя бы ради приличия, речи не идет?
– Это вполне в их манере – сплясать на чужих костях. The Economist считает, что «мало кто из иранцев будет оплакивать его. Они будут помнить его как «судью-вешателя», прокурора в Тегеране, который помог отправить на виселицу тысячи политических заключенных в 1988 году. И они будут помнить его невежественное обращение с экономикой – президента, который наполнил свой кабинет военными и священнослужителями, которые наблюдали, как менее чем за три года риал потерял 55% своей стоимости.
Во многих отношениях Раиси был номинальным главой: президент подчиняется верховному лидеру. Но его смерть, тем не менее, потрясет иранскую политику. Это заставит режим в кратчайшие сроки найти нового президента в трудное время: он вовлечен в региональную войну, которая включает в себя прямые военные действия со стороны Ирана и его сети региональных доверенных лиц. Противники Ирана, в том числе Америка, Израиль и Саудовская Аравия, рассматривают возможность углубления своих связей в области безопасности, чтобы противостоять Ирану. В экономике проблемы, и ужесточение американских санкций может нанести еще больший удар. А смерть Раиси может также превратить надвигающуюся борьбу в Иране в хаос, поскольку она устранила одного из двух ведущих кандидатов на пост Хаменеи».
– То есть, американцы уже делают какие-то прогнозы в связи с гибелью Раиси, строят планы?
– Причем, делают это с нездоровым ажиотажем, откровенным злорадством. The Economist пишет: «Конституция Ирана устанавливает четкий процесс преемственности. Новые выборы должны быть проведены в течение 50 дней, а до этого момента пост президента займет вице-президент Мухаммад Мохбер. Он известен как аппаратчик, а не влиятельный игрок. Совет стражей, группа священнослужителей и юристов, решает, кто может участвовать в голосовании. Перед последними президентскими выборами в 2021 году они дисквалифицировали сотни потенциальных кандидатов. Из семи человек, которым было разрешено баллотироваться, только Раиси имел реальные шансы на победу. Хотя режим непопулярен среди многих иранцев, вполне вероятно, что он сможет подавить любые общественные протесты, вспыхивающие вокруг выборов, как это делалось в прошлом.
Раиси был идеальным консенсусным кандидатом для фракционного режима. Никто не мог подвергнуть сомнению его жесткие полномочия, но у него не было собственной базы власти. Религиозные консерваторы надеялись использовать его для продвижения своих интересов. То же самое сделали и военные Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Неясно, кто еще мог бы выполнить эту роль. КСИР, похоже, находится на подъеме в политике: его воинственное влияние объясняет недавнее и беспрецедентное нападение Ирана на Израиль. Однако это не обязательно означает, что КСИР захочет, чтобы его считали назначающим президента, отчасти потому, что обладателя этой должности общественность обвиняет в плачевном экономическом положении Ирана.
Однако более важная преемственность произойдет немного дальше в будущем. В апреле 2024 года Хаменеи исполнилось 85 лет. В последние годы иранцы считали, что после его смерти его пост займут только два ведущих кандидата. Одним из них был второй сын Хаменеи, Моджтаба, который в последние годы усилил свою религиозную репутацию и привержен долголетию режима. Другим был Раиси. Хотя другие священнослужители упоминаются как «темные лошадки», трудно представить, чтобы они получили достаточную поддержку.
Тем не менее ни один из лидеров не имел явного преимущества: Раиси был непопулярен, а Моджтаба представлял собой наследственную передачу власти путем свержения наследственной монархии. После смерти Раиси у Моджтабы, похоже, появился ясный путь к высшей должности. Он будет полагаться на КСИР, чтобы выдержать любую негативную реакцию, а это, в свою очередь, может усилить роль КСИР внутри режима. Иран может превратиться из гибридного военного и клерикального режима в более военный. Это может означать меньше религиозного консерватизма внутри страны, но еще больше антагонизма за рубежом.
В течение многих лет сторонники жесткой линии пытались обеспечить плавную смену власти: они назначили Раиси президентом и ряд консерваторов в парламенте. Теперь им придется в кратчайшие сроки найти нового президента, и некоторые политики задаются вопросом, не организовали ли крушение вертолета другие политики для продвижения своих интересов. Впереди у режима будут нервные дни».
– По мнению американцев, кому выгодна смерть Раиси?
– Араш Азизи рассуждает: «Раиси взошел на пост президента в 2021 году, на выборах, которые, по всей видимости, были наименее конкурентными в Иране с 1997 года. Верховный лидер аятолла Али Хаменеи позаботился о том, чтобы всем другим серьезным кандидатам было запрещено баллотироваться. Среди дисквалифицированных были не только реформисты, но и центристские консерваторы и даже Махмуд Ахмадинежад, бывший президент, придерживавшийся жесткой линии, в котором Хаменеи стал видеть соперника.
Раиси, судя по всему, был выбран именно потому, что он никогда не мог стать серьезным соперником Хаменеи. В 2017 году он показал себя совершенно нехаризматичным в предвыборных дебатах против тогдашнего президента Хасана Рухани. Время его пребывания у власти с 2021 года также говорит о его политической нерелевантности. Некоторые называют его Невидимым президентом. Во время движения «Женщины, жизнь, свобода», которое потрясло Иран с 2022 по 2023 год, немногие протестующие удосужились выкрикивать лозунги против Раиси, потому что они знали, что реальная власть находится в другом месте.
Для Хаменеи имело значение то, что можно было рассчитывать на то, что Раиси будет следовать линии режима. Хотя конкуренция жесткая, на руках Раиси, возможно, больше крови, чем у любого другого живого чиновника Исламской Республики. С 1980-х годов Исламская Республика казнила тысячи иранских диссидентов. Судебная власть – это ветвь правительства, выполняющая эту убийственную функцию, и Раиси с самого начала занимал в ней ведущие позиции. В 2019 году он стал главой судебной власти.
Те же качества, которые, вероятно, сделали Раиси безопасным выбором режима на пост президента, также сделали его основным претендентом на смену Хаменеи на посту Верховного лидера. Согласно иранской конституции, главой государства может стать только священнослужитель с серьезным политическим опытом. К настоящему времени многие священнослужители, подходящие под это описание, умерли или были политически маргинализированы (многие из них не разделяли жесткую политику Хаменеи), оставляя поле деятельности открытым для Раиси. В свою очередь, многие политические обозреватели ожидали, что Раиси окажется слабым верховным лидером, что позволит реальной власти перейти в другое место — например, в Корпус стражей исламской революции или в другие центры власти вокруг или вспомогательные по отношению к режиму.
Раиси принадлежит к очень специфической части иранской политической элиты, и в последние несколько лет другие представители политического класса стали беспокоиться по поводу амбиций окружающих его кругов. Уроженец священного города Мешхед на северо-востоке Ирана, Раиси ранее занимал пост хранителя святыни в городе, который также сам по себе является экономической империей. Он женат на дочери лидера пятничной молитвы Мешхеда, ярого социального консерватора. Жена Раиси, Джамиле Аламолхода, сыграла необычно публичную роль, заставив некоторых консерваторов, не входящих в региональные кадры пары, забеспокоиться, что после возможной смерти Хаменеи к вершине режима может прийти «клика Мешхеда».
Очевидная пассивность Раиси также придала смелости соперникам среди группы особенно рьяных сторонников жесткой линии, которые видели в его слабом президентстве возможность поднять свой политический авторитет за счет более авторитетных консерваторов, таких как спикер парламента Мохаммад Бакер Калибаф. Некоторые из этих ультра-жестких сторонников преуспели на парламентских выборах в начале 2024 года, которые в основном представляли собой борьбу внутри лагеря жесткой линии. Они развернули горячую кампанию против Калибафа, который пользовался поддержкой основных проправительственных консервативных политических партий и многих организаций КСИР».
– Кто, по мнению западных экспертов, может стать президентом Ирана?
– Об этом Араш Азизи спросил чиновника, близкого к Калибафу. То, якобы, сразу ответил: «Доктор Калибаф станет новым президентом».
По мнению Азизи, амбиции Калибафа ни для кого не новость, он баллотировался на пост президента несколько раз, начиная с 2005 года. Калибаф скорее технократ, чем идеолог, был командиром КСИР во время ирано-иракской войны и, вероятно, будет пользоваться хотя бы некоторой поддержкой в его рядах. Его длительное пребывание на посту мэра Тегерана (2005–2017 гг.) было отмечено как высокой компетентностью, так и значительной коррупцией. Его политические враги недавно выявили случаи коррупции, связанные с ним и его семьей. Чиновник, близкий к бывшему президенту Рухани, сказал Арашу Азизи: «Проблема Калибафа в том, что он слишком сильно этого хочет. Все знают, что у него нет никаких принципов, и он сделает все ради власти».
Если Калибаф зарегистрируется для участия в поспешно организованных президентских выборах, считает Азизи, Совету стражей порядка может быть трудно его отклонить, учитывая его глубокие связи с властными структурами в Иране.
– Видимо, американцы предвкушают острую политическую борьбу в Иране? И, возможно, даже пытаются ее инспирировать?
– По крайней мере, они вбрасывают или озвучивают весьма неоднозначные вопросы. Скажем, будет ли Хаменеи доволен тем, что пост президента перейдет к технократу без надлежащих исламистских полномочий? Кому еще будет разрешено баллотироваться и смогут ли они победить Калибафа на выборах, как это сделали Ахмадинежад и Рухани соответственно в 2005 и 2013 годах?
– А действительно, с кем может схлестнуться Калибаф, пусть и не за пост президента, но за политическое влияние в стране?
– Не случайно среди американских политологов всплыло имя сына Хаменеи Моджтабы – дескать, многие чиновники выступают за то, чтобы он стал преемником своего отца на посту верховного лидера. В США напомнили, что Моджтаба Хаменеи долгое время находился в тени, и о политике и взглядах 54-летнего человека мало что известно, но широко распространено мнение, что он является серьезным претендентом на этот пост. Может ли быть заключена сделка между Моджтабой и Калибафом, которая проложит путь к власти для них обоих?
А The Economist подливает масла в огонь: «Когда в 1989 году умер лидер-основатель Исламской Республики аятолла Рухолла Хомейни, Хаменеи заменил его, заключив неписаный договор с другим священнослужителем Акбаром Хашеми Рафсанджани, который затем занял пост президента. Конституция была быстро изменена, чтобы предоставить больше полномочий президенту. Рафсанджани пожалеет о пакте, поскольку Хаменеи отстранил его от политической деятельности перед смертью, которую многие в Иране считают подозрительной, в 2017 году. Может ли эта поучительная история заставить обе стороны насторожиться?
Многие ожидали ожесточенной борьбы за власть в Иране, но большинство ожидало, что она последует за смертью Хаменеи. Теперь мы, вероятно, увидим как минимум генеральную репетицию, на которой различные фракции продемонстрируют свою силу. Что касается народа Ирана, то некоторые уже начали праздновать кончину Раиси фейерверком в Тегеране. Большинство иранцев едва ли чувствуют себя представленными какой-либо фракцией Исламской Республики, а некоторые могут использовать момент политического кризиса, чтобы возобновить уличные протесты, которые неоднократно преследовали режим в прошлом. Гражданские движения в стране истощены годами борьбы (в последнем раунде протестов с 2022 по 2023 годы погибло более 500 человек). Тем не менее, какую бы форму ни приняла борьба за власть наверху, народ Ирана не будет долго воспринимать ее пассивно».
– Видимо, следует ожидать, что спецслужбы США, Великобритании и Израиля сделают все, чтобы поднять градус протеста в Иране?
– Главный международный ведущий CNN Кристиана Аманпур злорадно заметила, что смерть президента Эбрагима Раиси не могла произойти в «более нестабильное время» как для Ирана, так и для региона. (Но, надо полагать, очень удачное для США).
По ее словам, смерть Раиси произошла на фоне того, что война Израиля против ХАМАС продолжается уже восьмой месяц, что подпитывает растущую гуманитарную катастрофу и приводит к резкому росту региональной напряженности: «Многолетняя теневая война между Израилем и Ираном, которая продолжалась в последние несколько недель, вырвалась наружу».
Впрочем, Аманпур волнует не столько эта война, сколько пугает перспектива обзаведения Ираном ядерным оружием: «Вы можете себе представить, что для Соединенных Штатов, для Запада, одной из самых важных проблем является ядерная проблема Ирана. За последнюю неделю или около того мы поняли, что Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), ядерное агентство ООН, что они (США) вернулись к переговорам с Ираном, чтобы убедиться, что все происходит в рамках ядерного регулирования».
А ведь Раиси занял пост президента на другом фоне - ситуации, когда переговоры с США о том, как возобновить ядерную сделку 2015 года, зашли в тупик. Если это – совпадение, то весьма зловещее.
Министр иностранных дел императора Наполеона Шаль-Морис Талейран как-то сказал: «В тот день, когда Америка придет в Европу, мир и безопасность будут из нее надолго изгнаны».
Вот она и пришла. И не только в Европу…
Андрей Яшлавский
Фото // AP ©