Его поставила Надя Кубайлат – выпускница мастерской Сергея Женовача.
Спектакль "Франкенштейн" по роману Мэри Шелли показали в Московском камерном театре "Среда 21". Сюжет известного готического романа режиссер Надя Кубайлат представила в виде спектакля-размышления о воле человека и его выборе. Репортаж Юлии Кундрюковой.
В Саду Баумана непримечательное здание, похожее, скорее, на трансформаторную будку. Пока театр "Среда 21" делит здесь сцену с другим театром – детским. Первый же спектакль удивил своей оригинальностью настолько, что был замечен театральными фестивалями. "Один из первых наших спектаклей, который до сих пор идет и получил широкую фестивальную жизнь, был номинирован на "Золотую маску", – это спектакль "Капитал" по Карлу Марксу", – рассказала продюсер, директор камерного театра "Среда 21" Татьяна Лукьянова.
Режиссер "Капитала" Надя Кубайлат – выпускница мастерской Сергея Женовача, много путешествовала по российской глубинке, изучала, наблюдала. И неожиданно увлеклась готикой. На страницах романа Мэри Шелли о Франкенштейне нашла нечто большее, чем просто пугающую историю. "Литература романтизма очень образная, и мне кажется, что это очень театральное свойство, когда изначально в литературе заложен мощный образ, который дает материал для сценического воплощения", – поделилась режиссер Надя Кубайлат.
Камерная сцена – по диагонали примерно пять шагов. В таких условиях лучший вариант оформления спектакля – в духе минимализма, который компенсируется бурной игрой актеров. Самый загадочный образ – женский. Яна Кузина из Воронежского театра – это и героиня романа, и сама Мэри Шелли, и в целом – женское начало. "Это история, которая написана женщиной. Несмотря на то, что она такая, какой мы ее видим, она очень мистическая, какая-то жуткая, но при этом очень поэтичная", – заметила актриса Яна Кузина.
Странным образом получилось, что в массе люди называют Франкенштейном само чудовище, хотя в романе это имя носит его создатель – Виктор Франкенштейн. Роль безымянного создания исполнил Александр Мизёв. "По большому счету здесь речь идет о высших силах, о борьбе добра и зла, о воле человека, выборе и страстях человека", – добавил актер Александр Мизёв.
Возродить жизнь из праха, воскресить мертвую материю – одержимость этими идеями сводит Виктора Франкенштейна с ума. Режиссер придумала яркое выразительное средство. Погружаясь в зловещий процесс создания, постепенно теряя рассудок, безумный доктор облепляет себя глиной. И само чудовище делает то же самое – под стихи Уильяма Блэйка. Камерная сцена предполагает близость к актерам, и, конечно, накал их эмоций заражает. А туман и искаженные глиной лица внушают страх. Похоже, эффект, задуманный Мэри Шелли в начале XIX века, удается произвести и на современную, искушенную публику – методами молодой режиссуры. И, конечно, копнуть глубже.