Вечером 14 мая на Лазурном побережье на фоне забастовок фестивальных работников Франции, а также слухов о возможных сексуальных скандалах открылся 77-й Каннский фестиваль, который продлится до 25 мая. Кинокритик Тамара Ходова рассказывает о том, удалось ли фестивалю избежать репутационных потерь и каким получился фильм открытия «Второй акт» французского режиссера Квентина Дюпье
Каждый раз перед открытием Каннского фестиваля хочется написать, что этот год выдался для организаторов нелегким. Но кажется, что состояние катастрофы теперь стало нормальным для всех фестивалей в принципе — то пандемия, то забастовки, то протесты, то скандалы и уход очередных важных спонсоров.
Так и в этом году было ощущение, что Канны висели на волоске. Во время оглашения участников программы художественный руководитель смотра Тьерри Фремо отметил, что из-за забастовок Гильдий актеров и сценаристов Голливуда в прошлом году американского кино в официальном лайнапе не так много. Однако это меньшее из зол, потому что фестивалю угрожают собственные забастовки.
Около 200 фестивальных работников со всей Франции, и в том числе из Канн, планируют акции на торжественных церемониях открытия секций «Особый взгляд» (вторая по значимости после основного конкурса) и Недели критиков (параллельная секция, официально не относящаяся к фестивалю), а также на набережной Круазетт в течение всего смотра.
В составе протестующих есть сотрудники Каннского фестиваля, которые работают в официальном конкурсе, в параллельных секциях, а также на кинорынке. В протест могут также влиться кураторы, киномеханики, переводчики субтитров, технические и административные работники. Что конкретно будут представлять из себя эти акции и как сильно они воздействуют на работу фестиваля, пока непонятно. Ясно только, что протестующие будут требовать повышения зарплаты.
В прошлом году французский профсоюз «Национальная федерация горнодобывающей промышленности и энергетики» грозился отключить свет прямо во время фестиваля. Учитывая масштаб протестов и их лозунг «100 дней ярости! 100 дней, чтобы победить!», угроза выглядела реальной. Однако префектура региона Приморские Альпы просто запретила проведение каких-либо акций в центре Канн во время смотра под предлогом того, что не сможет обеспечить должные меры безопасности при таком большом скоплении людей. Вполне возможно, что в этом году власти вновь смогут выкрутиться из неприятной ситуации.
Однако на этом проблемы организаторов не заканчиваются. За несколько дней до открытия в медиа стали ходить слухи, что в день открытия фестиваля одно из изданий опубликует обличительную статью, в которой десятерых деятелей киноиндустрии обвинят в сексуализированном насилии. Имена обвиняемых и их жертв не разглашались. Для того, чтобы справиться с потенциальным #MeToo-скандалом, организаторы создали специальную группу реагирования, которая должна снизить потенциальные репутационные издержки. У фестиваля нет протокола на случай того, что делать, например, если одного из его гостей обвиняют в сексуализированном насилии, поэтому порядок действий придется придумывать на ходу.
Чтобы хоть как-то минимизировать ущерб, фестиваль напомнил всем участникам, что в Каннах существует горячая линия, на которую можно позвонить и рассказать о неподобающем поведении и преступлениях. Также смотр включил в программу короткометражку французской актрисы, сценаристки и режиссера Жюдит Годреш «Я тоже», в которой рассказаны истории жертв сексуализированного насилия. При этом ни в течение вторника, ни во время открытия смотра статья так и не была опубликована.
Но и на этом страсти вокруг Канн не заканчиваются. В основной конкурс этого года включили новый фильм иранского режиссера Мохаммада Расулофа «Семя священного инжира». Расулофу запрещено покидать Иран с 2017 года. В 2020 году его картина «Зла не существует» стала победителем Берлинале, а в 2022 году режиссера приговорили к тюремному сроку.
Расулоф вышел из тюрьмы благодаря амнистии тысячи заключенных на фоне массовых протестов в Иране, а затем на него открыли новое дело из-за картины «Зла не существует». Режиссера приговорили к восьми годам тюремного заключения. За день до открытия фестиваля представители Расулофа сообщили, что ему удалось сбежать из Ирана в Европу — это делает возможным его присутствие на премьере «Семени священного инжира» в Каннах. При этом точное местонахождение режиссера и его будущие планы пока не раскрываются.
Пальма Мэрил Стрип
Церемония открытия фестиваля традиционно началась со слов благодарности очередному празднику кино и представления жюри под председательством американской актрисы и режиссера Греты Гервиг. Также в его состав вошли актрисы Ева Грин и Лили Гладстоун, ливанский режиссер Надин Лабаки, сценаристка Эбру Джейлан, испанский режиссер Хуан Антонио Байона, японский режиссер и обладатель «Золотой пальмовой ветви» Хирокадзу Корээда и актеры Пьерфранческо Фавино и Омар Си.
«Я люблю кино, оно священно для меня. Искусство священно и фильмы священны, и я не могу поверить, что у меня есть возможность провести следующие десять дней в этом храме кино», — обратилась к гостям церемонии Гервиг, после чего на сцене прозвучал кавер на песню Дэвида Боуи Modern Love, под которую танцевала ее героиня в фильме «Милая Фрэнсис».
Также по традиции на церемонии вручили почетную Пальмовую ветвь. В прошлом году ее обладательницей стала живая легенда, французская актриса Катрин Денев, которая зачитала со сцены стихотворение Леси Украинки. В этом году этой чести удостоилась еще одна легенда мирового кинематографа — американская актриса Мэрил Стрип.
«Золотую ветвь» ей вручила француженка Жюльет Бинош, которая со слезами на глазах назвала Стрип «международным достоянием» и поблагодарила ее за то, что она изменила образ женщины на большом экране. На это актриса ответила шуткой — по случайности она недавно посмотрела новый фильм Бинош «Рецепт любви» и после него плакала так сильно, что ей «пришлось пойти спать».
«35 лет назад, когда я приехала сюда в первый раз, я уже была матерью троих детей, мне скоро должно было исполниться 40 лет, и я думала, что моя карьера закончена. И это были вполне реалистичные ожидания для актрис в то время. Но моя мать, которая обычно была всегда права, сказала мне: «Мэрил, дорогая, все проходит так быстро, так быстро». И это действительно так», — отметила актриса.
Мета-открытие праздника кино
Честь открыть фестиваль в этом году выпала фильму «Второй акт» французского режиссера Квентина Дюпье. Канны отдают предпочтение отечественному производителю уже четвертый год подряд. Дело в том, что непременное условие для фильма открытия Канн — его одновременная премьера во французских кинотеатрах, и пока никто на такие условия, кроме французских картин, не согласился.
Любитель абсурдистского юмора Дюпье отличается невероятной производительностью — его компактные сюрреалистичные картины любят показывать на фестивалях. Француз был и на Сандэнсе, и в Венеции, и, конечно же, в родных Каннах. В последний раз режиссер приезжал на Лазурное побережье в 2019 году с картиной «Оленья кожа», которую показали в рамках параллельной секции «Двухнедельник режиссеров».
На этот раз Дюпье снял образцовую картину для открытия фестиваля. В центре сюжета — четыре актера: Давид (Луи Гаррель), Флоранс (Леа Сейду), Гийом (Венсан Линдон) и Уилли (Рафаэль Кенар). Вместе они снимаются в романтической комедии, которая была спродюсирована, написана и срежиссирована искусственным интеллектом. По ходу съемок они постоянно прерываются на перепалки друг с другом и выяснение отношений. Споры затрагивают широкий круг тем — от культуры отмены и экологической катастрофы до гомофобии и сексуализированного насилия.
Дюпье обожает рассуждать о времени, реальности и сновидениях и оборачивать эти идеи в фантастические сюжеты. Однако на этот раз он обошелся без подавляющих волю курток, гигантских мух и машин времени — энергия фильма, в очень французском стиле, держится исключительно на диалогах. Картина начинается очень бодро, но постепенно начинает сдуваться, теряя фокус и интерес к самой себе.
Прямо как в «Убойном монтаже» Мишеля Хазанавичуса, открывшего Канны в 2022 году, Дюпье создает фильм внутри фильма внутри фильма, чтобы не только прокомментировать плачевное состояние вещей в мире в целом, но и в частности в кинематографе. Режиссер паясничает и издевается, но в конце становится понятно, что на самом деле он вполне серьезен и довольно пессимистичен. Ведь ценой даже самого дурацкого фильма может оказаться человеческая жизнь.