Действие романа Родриго Бланко Кальдерона «Симпатия» происходит на фоне кризиса в Венесуэле. Главному герою предстоит выполнить миссию — создать приют для собак в фамильном особняке. Книга вошла в лонглист Международной Букеровской премии — 2024. С разрешения издательства NoAge Forbes Life публикует отрывок
Паулина уехала в последнюю неделю июня, а в начале сентября Улисес снова увидел ее на похоронах генерала Мартина Айялы.
Бдение проходило на Восточном кладбище. Улисес вступил под своды часовни, опасаясь увидеть окоченелое тело тестя. Но внутри царило такое напряжение, что про свой страх он тут же позабыл. Немногочисленные родственники сидели двумя группками по сторонам урны. Это были сплошь военные в парадной форме. Странным образом группки не общались между собой. Ни единого слова или жеста не направлялось слева направо или наоборот. Друг на друга они глядели, словно про- тивники на разных берегах реки, и в любой момент были готовы скомандовать своему отряду пехоты реку форсировать.
Он подошел к гробу и остановился. За спиной раздалось шушуканье.
— Это вроде зять, — произнес кто-то шепотом так, что все услышали.
— Я оспорю наследство. Не надейся добиться своего. — Она развернулась и пошла в часовню.
Улисес стоял, склонив голову, смотрел на каменное лицо Мартина и изображал скорбную сосредоточенность, потому что сосредоточиться по-настоящему в этой диковатой обстановке не мог. Через две минуты встрепенулся, отошел на пару шагов и стал читать надписи на венках: «Генералу Мартину Айяле Айяле, доблестному защитнику Родины, от Каракасской военной академии»; «Генералу Мартину Айяле Айяле, столпу венесуэльской армии, от Боливарианской военно-воздушной академии штата Арагуа»; «В память о нашем мудром товарище от Боливарианского общества Каракаса»; «Навсегда в наших сердцах. От работников отеля «Гумбольдт». «Отель Гумбольдт»?» — удивился про себя Улисес.
Кто-то потрогал его за плечо. Оказалось, сеньор Сеговия.
— Молодая хозяйка приехала, — сказал он, кивая в сторону дверей.
Улисес не понял.
— Сеньора Паулина, — пояснил Сеговия.— Ах да, конечно, — сообразил Улисес и направился в главный зал.
Вид у Паулины был опустошенный. Как будто землетрясение смяло все ее движения и вот-вот сбросит в пучину. Он попытался проявить задушевность, как во времена, когда они жили вместе, почти братскую, немного печальную задушевность пары, которая еще не совсем разошлась. Но она его остановила:
— Не надо лицемерия.
— О чем ты, Паули? — спросил Улисес, бледнея. Он подумал о Надин. Сеньор Сеговия не мог проболтаться. Может, Кармен, горничная?
Мартин оставил Улисесу квартиру.
Накануне позвонил адвокат тестя: сообщил, что тот скончался, и попросил срочно приехать в офис. Адвокат был молодой, примерно ровесник Улисеса. Он вручил ему копию касавшейся его части завещания.
— Вы серьезно? — спросил Улисес.
— Да, но там есть условие. Генерал Айяла возложил на вас руководство одним проектом — если согласитесь и все выполните за время, указанное в завещании, станете владельцем квартиры, сеньор Кан.
Мартин распорядился передать свой особняк, известный как «Аргонавты», фонду, спасающему собак с улицы. Задача Улисеса состояла в том, чтобы вместе с супружеской парой, хозяевами фонда, переобустроить дом под новые нужды и запустить работу приюта.
— В течение ста двадцати дней с момента смерти. То есть за четыре месяца. Если считать с сегодняшнего дня, фонд должен открыться в новом помещении самое позднее третьего января следующего года, — сказал адвокат.
— Но... почему я? — только и вымолвил Улисес. Адвокат пожал плечами:— Сеньор Мартин оставил средства на финансовое обеспечение фонда в течение нескольких лет. Ими буду заниматься я.
Улисес переварил сказанное и спросил:
— А Паулине и ее брату Мартин ничего не завещал?
— Зачем вам это знать?
— Просто так. Хотя, сами понимаете, я могу нажить проблем с ними из-за всего этого.
— Понимаю. Не переживайте. Дети сеньора Мартина остались вполне обеспечены.
— Хорошо, если так. Но им все равно это не понравится. Знаете, Паулина терпеть не может собак.
Адвокат усмехнулся:
— Эта квартира, если вы дождетесь повышения цен, будет стоить целое состояние, пусть и небольшое. Но жемчужина короны — особняк. Если у вас начнутся какие-либо юридические проблемы с наследством, пожалуйста, обращайтесь ко мне.
— Окей.
— Отлично. В этой папке документы по фонду. Вся необходимая информация и контакты супругов Галиндес, которые его содержат. Я рекомендую связаться с ними как можно скорее.
— Свяжусь, — сказал Улисес.
Фонд «Симпатия к собакам» был создан за три года до смерти сеньора Мартина Айялы и через несколько месяцев после смерти Ампарито, маленькой дочки Хесуса и Мариелы. Сначала он действовал как сеть поддержки в соцсетях. Хесус работал кинологом, Мариела — ветеринаром. Через соцсети они распространяли информацию о брошенных и уличных собаках, нуждавшихся в хозяевах. Чаще всего сами и спасали бродячих псов, а потом развозили по приютам и клиникам, с которыми сотрудничали. Там собак подлечивали и искали им новый дом. Фонд существовал, точнее, выживал на пожертвования подписчиков — деньгами или кормом.
Когда наступил кризис и начался голод, дела пошли гораздо хуже. Все, кто мог, уезжали из страны. Самые удачливые улетали; многие при этом не оборачивались. Когда билеты были уже куплены, апостили получены, родительская квартира продана за четверть стоимости, когда уже уволились с работы и по последнему разу обошли врачей, когда забрали детей из школы, даже в середине учебного года, потому что времени терять нельзя, когда все было готово, люди в последний раз садились в машину и ехали в парк подальше от дома. Там они притормаживали, выпускали собак с заднего сиденья, а когда счастливые собаки выпрыгивали наружу, юркали обратно за руль, срывались с места и удирали.
За последний год Хесус и Мариела подобрали невообразимое количество собак. Все знакомые клиники и приюты были переполнены. Тогда они начали привозить подобранных в свой собственный дом в районе Эль-Параисо. Собаки попадались всех пород, возрастов и размеров. Откормленные, оголодавшие, щенки, старики, больные раком, больные чесоткой. Грустная разрозненная стая, превращавшая город в военный госпиталь.
Пресса постепенно стала обращать внимание на происходящее. Сначала появился репортаж про пятьдесят лошадей на ипподроме Санта-Рита на западе страны, умерших от истощения. Репортаж был с фотографиями: вылезшие из орбит глаза, безразличные к тучам мух, ребра и прочие кости под ошметками шкуры. Потом стала известна история Росенды, слонихи из зоопарка Карикуао: ее шкура болталась на исхудалом, едва способном двигаться теле, словно битый молью театральный занавес. А позже задумались и о собаках. Бродячих, которых многие умалишенные начали убивать и поедать прямо на улицах. И домашних — таких хозяева бросали в парках или привязывали, не оставив еды и воды, к решетке какой-нибудь фабрики, парковки или автосервиса, воспользовавшись мертвенным безлюдьем выходных дней.
В апреле начались студенческие протесты, и все стало еще ужаснее. Между армией и манифестантами шли стычки, и под перекрестным огнем пожертвования фонду практически прекратились. Несколько собак умерло от голода или отсутствия нужных лекарств. К июню военные убили уже не меньше ста молодых людей, арестовали около тысячи и сумели полностью подавить протест. Теперь они приходили за «конспираторами» прямо домой, по доносам бдительных соседей, состоявших в рай- онных революционных советах.
Огромный спальный квартал Лос-Вердес в районе Эль-Параисо неделю подвергался атакам: военные распыляли с шоссе слезоточивый газ. Говорили, это потому, что там жило несколько студентов, связанных с недавними беспорядками. И действительно, к концу третьего дня увезли больше двадцати человек — их поймали во время операции, продлившейся много часов и показанной впоследствии по всем каналам.
Однако самый большой резонанс вызвало убийство Тора, беспородного, но домашнего пса. Когда военные ворвались в квартиру хозяев, он залаял, и один солдат выстрелил в него дробью. Хесус и Мариела жили в квартале Одила, около стадиона Брихидо Ириарте, недалеко от Лос-Вердес. Кто-то дал хозяевам Тора адрес, и те разбудили их в час ночи звонками и криками.
Дробь выбила Тору глаз и вынесла часть мозгового вещества. Хесус думал, что собаку еще можно спасти, ведь Тор, хоть и выл от боли, но смотрел оставшимся глазом довольно бодро. И все же Мариела, удалив остатки дроби, сказала, что раны слишком серьезные. Хозяева к тому времени уехали в военную комендатуру, куда увезли их сына. Мариела позвонила хозяйке, объяснила ситуацию и попросила разрешения усыпить собаку.
К пяти утра все было кончено. Они положили труп Тора в пакет, чтобы отвезти в клинику на кремацию.
И тогда Мариела разрыдалась и сказала мужу:
— Я больше не могу. Пожалуйста, давай уедем из этого адища.
И они бы уехали и бросили на произвол судьбы немногочисленных собак, которых еще могли спасти в хаосе катастрофы, если бы через несколько дней не раздался странный звонок: генерал авиации в отставке Мартин Айяла Айяла приглашал их к себе.