В российский кинопрокат вышел фильм «Зло не существует» японского режиссера Рюсукэ Хамагути, известного оскаровским хитом «Сядь за руль моей машины». «Фонтанка» уже оценила фильм, получивший «Особый приз жюри» на фестивале в Венеции, и поставила его в контекст истории кино.
Не так чтоб очень далеко от Токио находится нетронутый цивилизацией уголок, где живут всего лишь 6 000 человек, построивших своеобразный симбиоз с природой. Простые деревянные дома, для отопления — печурки, родниковая вода, олени, фазаны и дикий васаби — здесь время, кажется, застыло. Редкость для крошечной гористой Японии, где места совсем немного. Один из жителей этого эдема — дровосек Такуми, который проживает здесь со своей маленькой дочерью Ханной. Такуми — вдовец: что-то случилось с мамой Ханны, мы не знаем, что. Но отец и дочь находят утешение в обществе друг друга и прекрасного леса, в котором растворилось их горе.
Разумеется, такая идиллия не могла сохраняться долго. На лакомый кусочек земли положил глаз столичный бизнесмен, желает построить здесь модный глэмпинг, то есть палаточный лагерь с массой удобств. Но просто начать строительство он не может: закон требует хотя бы минимального обсуждения с местными жителями. Так что скоро жизнь Такуми и Ханны поменяется.
Автор: youtube.com/ExponentaFilm
Имя японского режиссера Рюсукэ Хамагути прошумело сильнее всего в 2021 году, когда он завоевал «Оскар» за свою предыдущую картину — «Сядь за руль моей машины», снятую по рассказу Харуки Мураками — медленная, поэтичная зарисовка о режиссере, ставящем Чехова, сама по-чеховски полная невысказанной драмы. Но тут Хамагути, похоже, закрыл Чехова и добрался до советских писателей-деревенщиков. Нет, в самом деле: всё это бесконечное вглядывание в ветви со значением, та тихая мудрость, которая (само собой) наполняет деревенских, не зло, а та суетливая бездушность, которой охвачены городские, тот горький пессимизм, который обрекает всю эту природную вечность на скорый конец — кажется, что это не японский фильм по оригинальному сценарию, а экранизация «Прощания с Матёрой» Валентина Распутина.
Вот приезжают в деревню агенты застройщика и устраивают показушную дискуссию с местными. Те говорят про диких оленей, чей ареал обитания может пострадать, про колодцы, которые будут неизбежно загрязнены стоками из глэмпинга. Вежливость агентов не то чтобы издевательская, но абсолютно бессмысленная: «Я не уполномочен это обсуждать». «Мы учтем ваше предложение». «Я вас услышал». Нас таким не удивишь, конечно: беднягам даже невольно сочувствуешь, все-таки пытаются что-то донести и не понимают, насколько это бесплодно. Зла, может, и не существует, но что-то такое имеется.
Сельские, в свою очередь, тоже слегка гротескны: они говорят даже не как простые люди, а как пришельцы-нави из «Аватара», соединенные с природой напрямую в мозг через хвосты. «Должен быть баланс», — говорят они. «Вы не понимаете», — говорят они. «Вода течёт вниз», — увещевают они.
По Хамагути, вообще все разговоры настолько менее важны, чем лес и олени, что слова неизбежно оказываются пародийными и плоскими. Такуми с Ханной, в основном, молчат или говорят о незначительном, потому что преисполнились, а главное все равно не будет высказано никогда. Да и движение-то излишне. Можно смотреть на кадр фильма минуты полторы и озаботиться, не завис ли фильм. Но нет, это просто персонажи никуда не торопятся. Такуми стоит и смотрит вдаль. Зло не существует, сознание пустотно, смерти нет.
Конечно, фильм Хамагути существует не в вакууме, а вливается в традицию «медленного кино», которое много снимают и о котором много говорят последние лет десять — вместе с тайским режиссером Апичатпонгом Вирасетакулом, с венгром Белой Тарром или мексиканцем Карлосом Рейгадасом. И там всюду тоже погружаются в природу, часами молчат или говорят о пустяках, храня страдание в сердце.
А совсем недавно мы видели прямо очень похожий случай: в феврале вышли в прокат «Идеальные дни» Вима Вендерса. Он, правда, не японец, но на японской почве снял почти такое же кино; пусть не о деревне, об уборщике туалетов в Токио. Но и там — вглядывание в ветви, уменье просто, мудро жить, смотреть на небо и молиться Богу, затаенная боль внутри, о которой ни словечка, и пустота, в которой любые сомнения затихают.
Интересно еще, что оба фильма родились почти случайно, из зарисовок: Вендерсу вообще была заказана реклама токийских туалетов, а Хамагути создавал видеоарт для турне японского композитора Эйко Исибаси. То есть это изначально и было искусство невербальное и, честно сказать, не то чтобы отчаянно глубокомысленное. Наоборот, это потом на видеоряд наложился сюжет, вкрапления фраз — и создалось впечатление, что перед нами — манифест деревенской тихой мудрости. Если знаешь об этом, вся многозначительность делается слегка комичной. И хорошо, может быть, потому что от серьёзной торжественности Хамагути порой хочется тоже слиться с природой и взвыть волком.
Даже хорошо подготовленный, по-звягинцевски резкий финал, который смешивает карты, подвергает сомнению всё прежнее величие, и даже название фильма сменяется сомнением — а может, существует зло всё-таки? — не меняет общей тональности. Кому-то захочется утонуть в этой пустоте, кто-то попробует ногой и отойдёт. Пустота, скорей всего, этого и не заметит.
Матвей Пирогов, специально для «Фонтанки.ру»