СЧАСТЛИВО УЛЫБНУТЬСЯ

«ТРОГАТЬельный спектакль».
Казанский государственный цирк.
Режиссеры Борис Никишкин и Андрей Шарнин.

Привычное статус-кво трех китов отечественной цирковой индустрии — Росгосцирка, Цирка Никулина на Цветном и БМГЦ на проспекте Вернадского — грозит пошатнуться, причем самым решительным образом.

В триумвират законодателей цирковой моды врывается Казанский цирк. Его очевидное возрождение связано с магистральной политикой татарского минкульта, ориентированного на внимательное отношение к местным объектам культуры. Цирк в минкультовской иерархии — далеко не на последнем, как это часто бывает, месте.

В основе перезагрузки — недавно проведенная полная реконструкция здания цирка. Изначально оригинальный и перспективный проект «летающей тарелки» — с удобным углом подъема амфитеатра, большим закулисным и репетиционным пространством — превращен сегодня в одно из самых комфортабельных цирковых зданий. Второй важный элемент новой волны — креативный подход административной команды во главе с недавно назначенной на должность директора Эльмирой Булатовой, которая готова открывать цирковое искусство новыми ключами, искать новые формы взаимодействия со зрителем. Всего лишь менее чем за два года ее руководства Цирк из популярной арендной площадки превратился в локацию со своим оригинальным лицом. Главным козырем становятся при этом не только вечерние представления, формируемые с особой тщательностью, но и большой блок проектов, объединенных под цирковой крышей.

При Цирке с завидной скоростью эволюционирует цирковая школа — ее ученики уже отмечены призами московского Международного фестиваля «Артист» в Цирке Никулина на Цветном и Международного фестиваля циркового искусства в Сен-Поль-ле-Даксе. В настоящее время близится финал проекта «НеЦирк», напоминающего по формату известный в Казани «Театр горожан»: свою мечту о цирке в процессе регулярных и длительных занятий осваивают простые жители Казани. Грандиозное гала-шоу с их участием намечено в мае.

Существенный нюанс состоит в том, что Казанский цирк не входит в систему Росгосцирка и не связан обязательствами циркового конвейера. Это позволяет, с одной стороны, самостоятельно формировать программы. Но в этом же и главная сложность — большинство отечественных артистов уже «приписаны» к конкретным структурам и менять прописку вряд ли станут. Тем не менее, темпы развития цирка в столице Татарстана на сегодняшний момент не позволяют сомневаться в том, что здесь появятся не только своя постоянная труппа, но и большие креативные проекты, которые могут стать образцом для подражания по всей стране (тот же «НеЦирк» вполне достоин франшизы, которая может быть осуществлена где угодно).

Новая команда осмысляет классический цирковой формат современным и по отечественным меркам революционным образом. Один из самых интересных и уже осуществленных проектов — иммерсивный «ТРОГАТЬельный спектакль». Строго говоря, идея иммерсивности уже ступала на территорию цирка: в 2019 году в Большом Московском цирке на проспекте Вернадского ее реализовали режиссеры Андрей Шарнин и Борис Никишкин. По разным причинам, в том числе и пандемийным, спектакль «INTRAЦирк» просуществовал недолго. Спустя четыре года Андрей Шарнин и Борис Никишкин вернулись к своей идее и переосмыслили ее в столице Татарстана.

Конечно, иммерсивность в Казани — не кот в мешке. Формат освоен давно: пять лет идет спектакль «Анна Каренина» и год от года только набирает популярность. Но если опыты МONˋа находят свою публику среди театральных маргиналов, то для Казанского цирка, вполне традиционной в цирковом отношении площадки, идея иммерсивности рискованна априори. Все-таки цирковой зритель — приверженец традиций, и рушить его взгляды — задача непростая.

При этом привлекательность формата, казалось бы, лежит на поверхности. Где, как не в цирке, хочется попасть в закулисье, потрогать тумбы для хищников, восхититься расшитыми блестящими костюмами, увидеть настоящую трапецию, оказаться на расстоянии вытянутой руки с воздушной гимнасткой, пройти через форганг в манеж. В далеком XIX веке подобное взаимодействие с публикой было чуть ли не важнейшей частью представления. В антракте зрителей приглашали в конюшни, лили на раскаленные плитки духи, чтобы заглушить запахи, в проходах цирка толпились артисты и артистки, с которыми можно было запросто пообщаться, в денниках стояли великолепные цирковые лошади, которых можно было рассмотреть вблизи, словно последнюю модель Porsche. Система советского цирка положила конец всяким закулисным хождениям, и даже сегодня художественная фантазия постановщиков ограничивается правилами безопасности, санитарными и ветеринарными нормами, не позволяющими, например, задействовать такие интересные для зрителя цирковые конюшни с разнообразными животными.

«ТРОГАТЬельный спектакль» придуман как экскурсия и начинается в фойе, прямо на входе, у детекторных рамок. Пока подходят запоздавшие, улыбчивый администратор в исполнении Павла Логинова, он же прообраз шпрехшталмейстера в черной паре и накрахмаленной рубашке, пытается придать событию торжественность: велеречиво приветствует, всячески извиняется за задержки и накладки. Ему вторит группа унылых музыкантов, играющих с каменными лицами зажигательные мелодии, — эдакая мрачная пародия на вечный праздник «Пакавы Ить». Поток намеренно демагогических речей прерывает то зритель (Алексей Ширяев), не прошедший контрольную рамку, даже обнажившись до пестрых семейных трусов, то креативная группа бомжей во главе с бабкой Аленой (Алексей Ширяев), устраивающих за панорамными стеклами настоящее стихийное уличное представление с трюками, трансформациями и даже дрессированным голубем.

Цирк в оптике режиссеров — место внезапных превращений и постоянных сюрпризов, сопряженных с творческой энергией, питающей цирк. Здесь юные студенты, подрабатывающие гардеробщиками (Амира Замирова, Владимир Серов), вдруг начинают жонглировать шапками и шарфами; обустроившийся в фойе сварщик Юрик (Александр Тарасенко) с гигантской гнутой трубой на верстаке — выделывать трюки на колесе Сира (которое, он, собственно, и варил); стажер Филгат (Филгат Зиятдинов) оказывается тайным дрессировщиком морской свинки Буси, а страстный рыбак и униформист-слесарь Петрович (Юрий Терехов) женатым на русалке. И как бы ни старался администратор, все идет как бы не по плану. Едва он отвернулся, и вот уже бомжи поднимают, тянут к зрителям плакатики с номерами телефонов и карт для переводов, стажер переходит на татарский и заявляет о своем желании познакомиться с симпатичной женщиной, а у Петровича разыгрываются нешуточные страсти с женой на тему «пил — не пил».

Авторы спектакля не стремятся разрушить магию цирка и придумывают не столько экскурсию по станциям закулисья, сколько новый, интригующий образ. Идея «летающей тарелки», заложенная в гениальном, поразившем самого Нимейера, проекте здания архитектора Г. М. Пичуева и инженеров О. И. Берима и Е. Ю. Брудного, поддержана и развита. Зрители попадают в цокольный этаж, придуманный вместе с художниками как мир инопланетной реальности со своими орнаментами, диковинными письменами, звуками и существами. Именно здесь глядит сквозь прозрачное стекло на своего Петровича искрящаяся чешуйчатым телом и купающаяся в бликующей воде русалка (Анна Пинчук и Карина Вильданова играют в очередь).

Постановщики не рассказывают о цирке, но играют со зрителем в цирк. Даже простой переход в репетиционный манеж превращается в веселую санитарную обработку — на выходе из дымовой завесы зрителей ждут справки о допуске, которые нужно сдать чуть позже, при выходе на репетицию. Порепетировать тоже удается: кому-то — пройтись по канату, уложенному, конечно же, как в репризе Енгибарова, на ковре, кому-то — пожонглировать теннисными мячиками, кому-то вспомнить, как проделать кувырок, не свернув шеи. Зрителей ждет и комический дельфин-жонглер Пан Григореску (Ярослав Краснов) в гигантской колбе с водой, и даже комическая аллюзия на конный цирк с использованием приемов театра теней.

Стремление увидеть в цирке признаки комической реальности близко режиссерам. И Андрей Шарнин, и Борис Никишкин вышли из клоунады, и придуманные ими цирковые перевертыши — совершенно в духе клоунских реприз, отчасти пародирующих, отчасти превосходящих по смыслу собственно цирковые номера. Цирк в их версии интересно не только разглядывать, но и творить, и перепридумывать. У публики в буквальном смысле голова идет кругом от увиденного, в котором цирковое закулисье самым неожиданным образом вписано в образ спектакля.

Зрителей ждет эмоциональный финал. Администратор подводит их в кулисах к наглухо закрытому занавесу неизвестного назначения, долго о чем-то говорит, призывает не разбредаться, предупреждает о необходимости соблюдать порядок. Когда распахивается этот плотный занавес, в лицо бьют прожектора, а живой оркестр гремит бравурным цирковым маршем, — у кого-то точно сбывается детская мечта: выйти на манеж через этот самым форганг и почувствовать себя настоящим артистом. А кому-то чуть позже даже везет пролететь над манежем на лебедке, словно заправский воздушный гимнаст.

Иммерсивный спектакль в Казани идет по будням, когда в цирке нет вечерних представлений. Он придуман для 40 зрителей, и цель его — не столько коммерческая, сколько просветительская. «ТРОГАТЬельный спектакль» открывает Казанский цирк заново, предлагая взглянуть и на цирковое искусство под новым углом зрения. Публика этого спектакля по большей части взрослая. И надо видеть, как в финале взрослые дяди и тети озаряют своими счастливыми улыбками манеж, словно малые дети.