Гений и безумие. Эти два понятия очень часто связывают, куда чаще, чем гений и злодейство, хотя на самом деле большинство гениев психически нормальны (а вот злодеями выдающиеся люди как раз оказываются частенько). Но если гений все же был безумен, да еще и трагически окончил свои дни, интерес к его жизни не угасает даже тогда, когда блекнет интерес к его творчеству. Хотя сегодня иногда кажется, что вообще творчество как таковое (я не имею в виду скрапбукинг, расписывание бутылок и рисование по выходным ради самосовершенствования) потихоньку становится уделом безумцев. В самом деле, кто, как не сумасшедший способен сегодня жить в нищете, не имея семьи, внятного социального статуса и прочих благ, и при этом трудиться, не щадя себя, ради того, чтобы создать шедевр, название которого вспомнит потом один из десяти? А вот то, что ты погиб при загадочных обстоятельствах или отрезал себе что-нибудь, помнить будут наверняка… Может быть, лучше работать в банке с 9 до 18 и регулярно посещать психотерапевта? Или все же нет?
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Обложка графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
О Винсенте Ван Гоге пишут и снимают немало — и очень по-разному. Кто-то больше интересуется его жизнью и творчеством, кто-то — смертью. Кто-то, зайдя с «детективного» конца, потом откровенно смеется над всеми этими «шерлоками», хорошо подзаработавшими на книжках о том трагическом выстреле, как это сделано в мультфильме «Ван Гог. С любовью, Винсент». Соотечественница гения Барбара Сток идет своим путем — она вообще не упоминает о пистолетах, пулях и ранах. Ее рисованная история заканчивается на самой светлой ноте, среди сияющих золотом спелых полей, дорога через которые как будто бы не может вести никуда, кроме прекрасного будущего. Знаменитые вороны присутствуют в кадре, но очень скромно, не затмевая собой золотого света. О грустной реальности напоминают лишь два могильных камня на последней странице — брат Винсента Тео, когда-то нормальнейший из нормальных, адресат его знаменитых писем, младший брат, который был единственной опорой старшему, пережил безумного гения всего лишь на год и закончил свои дни в сумасшедшем доме. Впрочем, об этом в истории тоже ни слова.
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Автор не пытается подражать стилю Ван Гога. Первые страницы вообще могут повергнуть в некоторый культурный шок, так как комикс напоминает иллюстрации в детских журналах или какие-нибудь познавательные книжки-картинки, выпускаемые «для чайников»: «Занимательно о…». Но за домиками и паровозиками, обведенными жирной линией и раскрашенными в одну краску, за человечками с точечками глаз и скобочками губ скрывается вовсе не детская и с каждой страницей все более завораживающая история о великом человеке, который так и не вырос.
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
В наши дни психологические знания (или то, что за них выдают) необыкновенно популярны, а потому многие, наблюдая за чудачествами Винсента, подробно описанными устами Тео и продемонстрированными в действии, будут понимающе кивать головой: ага, и это, и еще вот это, и этот вот признак… На сайтах, посвященных расстройствам аутического спектра, имя Ван Гога неизменно гордо числится среди имен других «великих аутистов». И, скорее всего, по праву. Когда говорят об аутистах, то чаще всего думают о детях. Иногда гениальных. Но взрослый аутист — тоже немного ребенок. Категоричный и эгоистичный по-детски, по-детски поглощенный своими «игрушками» и способный говорить день и ночь только о них, не замечая, что окружающим совершенно не интересно. Способный воспринять как трагедию нежелание других жить его «особенным интересом», граничащим с мономанией. Его органы чувств обнажены, и окружающие впечатления могут жестоко их перегрузить, вплоть до серьезной «поломки». Но обнаженные чувства порой могут рассказать им о мире то, что не заметят обычные, здоровые, благополучные, взрослые люди, привыкшие жить вполнакала.
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
История о Винсенте Ван Гоге — это не только история о поглощенности творчеством, бесприютной жизни или безумии, но и о разнице между двумя образами жизни — гения и обычного хорошего человека, тоже отнюдь не чуждого искусству. Винсент и Тео, два любящих брата, — художник и скупщик картин. У одного — только его творчество, у другого — любовь, семья, ребенок, свой дом, а не чехарда переездов и временных пристанищ. Свое прибыльное дело, наконец. Почему же Тео кормит и поддерживает нищего и неприкаянного Винсента, картины которого упорно не покупают, — только ли из сентиментальной братской любви? А может быть, из-за тоски по не отпущенному природой таланту, по дару видеть и чувствовать не так, как обычные люди, не способные положить руку — или сердце — в огонь?
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
А Винсент? Не тоскует ли и он в глубине души по семейному уюту, чаепитиям в саду, по собакам и детям? Ведь на самом деле он не так уж и любит одиночество. Круг друзей и единомышленников или семейный круг… Что-то, кроме картин, бесконечных, словно море пшеничных полей и ночной океан Вселенной, навевающий мысли о путешествии за грань. Может быть, этого спасательного круга ему и не хватило, чтобы не утонуть в бездне, полной звезд?
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
В истории Барбары Сток нет однозначного противопоставления «нормальной» человеческой жизни и перенапряженной, то и дело переходящей границу безумия гениальности. Ни грана презрения к «обывателям». Точнее, оно есть, но лишь в заведомо детских реакциях Ван Гога. Обыватель ли Гоген, оказавшийся — о ужас! — не небожителем и капитаном придуманного корабля, а всего лишь человеком, с человеческими желаниями и собственными планами? Обыватели ли другие художники, для кого картины Ван Гога остались непонятными? Лес у подножия горы вовсе не ничтожен, просто это гора велика.
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Художественные средства, которые применяет автор комикса, полностью адекватны материалу. Схематически изображенные лица персонажей не очень способны выражать чувства (как это бывает у аутистов), зато их отлично, как-то по-кошачьи, выражают тела людей, особенно главного героя, на ком то и дело встают дыбом волосы и даже одежда. А в особо тяжелые моменты морщится, идет волнами, закручивается спиралями или застилается роем черных точек весь окружающий художника мир. Картины Ван Гога, без ссылок на которые никак невозможно обойтись, не копируются и даже не цитируются, а лишь угадываются. Они присутствуют не как вещи в себе, а как часть мира художника.
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»
Отлично вписаны в повествование письма братьев друг к другу, которые и являются основой, вокруг разворачивается сюжет, и основным эмоциональным фоном, оставляющим в финале чувство светлой грусти и тихого, какого-то осеннего солнечного тепла, хотя в свое путешествие к звездам художник отправился в июле. Искренняя братская любовь с привкусом чувств жалости и вины — явно взаимных.
Что до безумия, то оно в истории вовсе не главное и, может быть, именно эти моменты не самые в ней интересные, слишком напоминающие некий оптический аттракцион, дискотеку или психоделические постеры времен «Биттлз». Впрочем, и ладно. Безумие, как и подробности смерти, стоит оставить для желтой прессы — там их уже много раз расписали вдоль и поперек. А рассказ Барбары Сток не содержит ни капли желтизны — как и ложного пафоса. Это светлая, полная любви и по-доброму ироничная дань памяти великому голландцу. Взрослому человеку с ранимой душой ребенка, смотревшей на мир широко открытыми глазами, восторженными и испуганными одновременно.
Издательство «Манн, Иванов и Фербер»
Фрагмент графической новеллы Барбары Сток «Винсент»