Отметка, ознаменовавшая собой первые полгода нахождения президента США Дональда Трампа у власти, стала напоминанием не только о том, как мало он сделал на внутриполитическом фронте, но и как из-за его бессвязной внешней политики под геополитической сценой оказалось заложено большое число бомб замедленного действия. И нигде так очевидны не были последствия почти сознательной неспособности Трампа понять сложные проблемы и его мания ставить крест на всем, что сделал его предшественник, как на Ближнем Востоке, пишет Кристофер Р. Хилл в статье для The Strategist.
Иван Шилов
ИА REGNUM
США на Ближнем Востоке
Как отмечает автор, в прошлом занимавший пост помощника государственного секретаря США по делам Восточной Азии, для примера можно взять решение президента-республиканца нанести удар крылатыми ракетами по базе ВВС Сирии «Шайрат» в ответ на применение в провинции Идлиб химического оружия, за которым, как считает автор, стоял официальный Дамаск. Эта неубедительная попытка выставить себя большим гуманистом была сделана в пику Обаме, который в 2013 году не пошел дальше слов о «красной черте» и не применил силу против «режима» Асада после химической атаки в Гуте, ответственность за которую была также возложена на Дамаск.
Тем не менее после удара Трамп продемонстрировал лишь незначительную заинтересованность в том, чтобы сопроводить его дипломатическими шагами. Затем на саммите «Большой двадцатки» в немецком Гамбурге он дал понять, что США могут так или иначе объединить силы с Россией по обеспечению режима прекращения огня на юго-западе Сирии, которое станет моделью для примирения в других частях страны и положит начало общему мирному процессу.
Ни один человек, имеющий хотя бы поверхностное понимание ситуации в Сирии, подчеркивает дипломат, не может серьезно полагать, что мирный процесс в стране начнется с регионального режима прекращения огня. Правительство Асада «импортировало» союзников — ливанскую «Хезболлу», иранские, российские и даже турецкие силыдля борьбы от своего имени на протяжении многих лет. Сирийская же оппозиция, напротив, получила лишь периодическую поддержку, оставаясь по-прежнему такой же разобщенной группой, какой она была в начале гражданской войны в стране.
Более того, никому не известно, какие планы вынашивает Трамп в отношении будущих границ и политического устройства Сирии. Непонятно, смогут ли быть защищеныправа меньшинств в раздробленной стране, в которой действуют незначительное число гражданских институтов и многочисленные этнические и религиозные группы, как и неясна судьба границ. Если Ирак и может являться примером чего бы то ни было, так это точно того, что для демократии нужны не только выборы, но и устойчивые институты и эффективное политическое устройство.
Целью администрации Обамы было установление и поддержка умеренных мятежных групп, противостоящих Башару Асаду. Администрация же Трампа, наоборот, закрыла программу оказания помощи умеренной оппозиции, по всей видимости, придя к выводу, что таких группировок не существует. Белый дом оказывал молчаливую поддержку мирным переговорам, проходящим на данный момент в Астане и поддерживаемых Тегераном, Москвой и Анкарой. Однако Вашингтон так и не дал понять,встанет ли он во главе собственного мирного процесса или даже попросту попытается оказать влияние на исход обсуждений в столице Казахстана.
Если судить по первым шести месяцам нахождения Трампа в Белом доме, то можно сделать вывод, что пока нахождению Асада у власти ничего не угрожает. Трамп, по всей видимости, столкнулся с той же проблемой, как и его предшественник Обама, когда он попытался объяснить общественности США, каким образом свержения алавитского правительства поможет победе над суннитскими экстремистскими группировками, вроде ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). В действительности, как справедливо опасаются многие сирийцы, свержение Асада без четкого понимания, что придет на его смену, может проложить путь к созданию своего рода радикального «суннитостана».
Исламский радикализм по большей части является характерным для суннитских арабов, а не последствием жесткости шиитской или алавитской власти в той или иной стране, поэтому не стоит надеяться, что он прекратится с исчезновением этих режимов. Все-таки у ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) есть позиции по всему региону, в том числе и в Магрибе. За пределами же Сирии, Трамп склонен мыслить широко. Так, в мае будучи с официальным визитом на заседании Совета по сотрудничеству стран Персидского залива в Эр-Рияде, он высоко оценил роль Саудовской Аравии как основного союзника США в регионе. Если учесть те разногласия, которые были между Эр-Риядом и президентами Бушем-младшим и Обамой, радость властей королевства от обретения нового друга в Белом доме вполне понятна.
Во время заседания совета Иран был назван основной причиной всех проблем в регионе — риторика, которая, безусловно, нашла отклик у Трампа. Однако сближение Трампа с Саудовской Аравией обусловлено не только позицией по Ирану. Многие сторонники Трампа считают Эр-Рияд недостающим элементом Палестино-израильского мирного процесса. Так, Саудовская Аравия имеет финансовый рычаг воздействия на правящую в Палестине партию ФАТХ, а также может маргинализировать движение ХАМАС. Оно, в свою очередь, получает поддержку от «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) — исламистской организации, которую часто называют соперником выращенного Саудовской Аравией салафистского движения.
Приняв безоговорочно позицию Эр-Рияда, Трамп сам того не желая спровоцировал новый скандал между королевством и соседним Катаром, который на протяжении долгого времени поддерживал «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). И в июне Саудовская Аравия, вместе с Египтом, ОАЭ и Бахрейном организовали полномасштабную блокаду Катара и его руководства, выдвинув ряд далеко идущих требований.
Дипломатический спор между Катаром — стратегически важной для США страной — и другими странами Персидского залива вынудили главу Государственного департамента США Рекса Тиллерсона перейти в кризисный режим. Однако, как отмечает автор, глава американской дипломатии дистанцировался от Трампа, и уже ходят слухи о том, что он хочет уйти с должности.
Таким образом, если Трамп намерен оставить свой след на Ближнем Востоке, ему стоит принимать в расчет всю сложность региона, а не вести себя так, как если бы он по-прежнему вел предвыборную кампанию против Барака Обамы или бывший первой леди Хиллари Клинтон. Если перефразировать Гиппократа, то первым правилом дипломатии должно стать стремление не навредить.