В конце минувшего года, 24 декабря, исполнилось 100 лет со дня рождения Латышева Семена Андреевича (1923-1995) – подполковника, педагога, преподавателя кафедры философии Казанского инженерно-строительного института (КИСИ).
Латышев С.А. родился 24 декабря 1923 года в селе Бахтияровка Волгоградской области. В 1941 году был призван в ряды Красной армии и направлен в Смоленское артиллерийское училище, которое окончил в 1942 году.
В Великую Отечественную войну Латышев С.А. командовал взводом управления 144-го истребительно-противотанкового полка. Участвовал в боях на Калининском фронте, за освобождение Белоруссии, в Румынии, Австрии. В 1944 году был дважды ранен.
Из наградного листа:
«Командуя взводом в духовщинской операции, показал себя мужественным и храбрым командиром. Личным примером, воодушевляя бойцов на подвиги, лейтенант Латышев смело вступил в бой одним орудием против трех немецких противотанковых пушек. Ведя огонь прямой наводкой, работая за наводчика, выиграл в артиллерийской дуэли одного орудия против трех орудий противника, подбив их все три. Лейтенант Латышев лично уничтожил 2 станковых пулемета и до 20 солдат и офицеров противника».
Семен Латышев. 1941 год
Вот как описывал эти события Латышев С.А. в книге «Такая далекая и близкая война», 1995 год:
«Почти всю войну я провоевал в должности командира взвода истребительно-противотанкового полка, сокращенно – ИПТАП. Эти части должны были в минимальные сроки выдвигаться навстречу прорвавшимся танкам противника и стоять насмерть на занимаемом рубеже. Каждый иптаповец носил на рукаве специальный отличительный знак – черный ромб с перекрещивающимися стволами орудий посередине. Это как бы подчеркивало особый характер выполняемых ими задач. Ведь вступить в единоборство с танками – одно из самых суровых испытаний войны.
Через сорок с лишним лет многое поистерлось в памяти, но отдельные эпизоды припоминаются с особой яркостью. Вот и этот бой под белорусским селом Смольково в конце 1943 года. Очередная контратака противника. Наша батарея с ходу развертывается на окраине Смольково, принимая на себя удар вражеских танков. Выстрелы наших орудий, разрывы снарядов и мин сливаются в один грохот. Я – командир взвода управления. Моя главная задача сейчас – обеспечивать связь с командиром полка. Но радиостанция оказалась поврежденной. Даже такой опытный радист как сержант Горохов не в силах её исправить. Одна надежда – телефон. Но и он отказывает, видимо снарядом порвало кабель. Один за другим уходят на прорыв мои телефонисты. А связи все нет. Бой в самом разгаре. Командир батареи капитан Барыкин, припав к прицелу пушки, лично ведет огонь по атакующим. Замечаю в левом углу орудийного щита рваное отверстие – прямое попадание бронебойного снаряда. Тут же неподалеку – убитый наводчик. Впереди горят два подбитых танка.
Стараясь укрыться, зарылись в снег и мерзлую землю, залегли немецкие автоматчики. Еще один танк, медленно пятясь, въехал в дом и скрылся под его обломками. Послав ему вдогонку снаряд, комбат оглянулся и крикнул мне в сердцах: - Где связь? Сам иди по линии, но связь, связь давай! Я и сам понимаю, что другого выхода нет. Иду вдоль провода и выхожу на противоположную окраину Смольково. Тут буквально наталкиваюсь на тело убитого телефониста. Но провод связан. Значит, он успел исправить линию и тут же был сражен осколком.
Запомнилась навсегда местность, чем-то напоминающая дно широкой, высохшей реки. На высоком склоне – деревня, на противоположном склоне – лес. Ослепительный от яркого солнца снег, открытое со всех сторон пространство и какая-то тревожная тишина вокруг. Точно совсем рядом притаилась безмолвная смерть. Остальных телефонистов, вышедших на линию, нигде не видно. Я уже хотел продолжить движение, как тишину разорвала пулеметная очередь. Пули пропели совсем низко над головой. Бросился в снег. И снова – тишина. Но стоило подняться и сделать несколько шагов, как пулеметная очередь опять заставила меня прижаться к земле. Сколько раз так продолжалось – не помню, но много, очень много раз.
Сначала немец стрелял короткими очередями и только тогда, когда я поднимался. Наверное, эта игра с моей жизнью даже забавляла его. Мне казалось, что он выбивает на своем пулемете что-то вроде чечетки. Мол, беги, беги, все равно ты в моих руках. Но когда я оказался почти на вершине бугра, и всего несколько перебежек оставалось до его ската, фашист стал стрелять длинными очередями. Теперь стрельба прекращалась только тогда, когда я принимал неподвижную позу убитого. Наконец, мне удалось перевалить за гребень высоты и укрыться за стеной длинного сарая. Ватные брюки, полушубок были пробиты в нескольких местах, но сам я не получил даже царапины. Как говориться, отделался счастливо.
Вернувшись на батарею, убедился, что связь работает. Но оказалось, что под обстрел я попал не случайно. Вражеская пехота обошла село, проникла в тыл нашим подразделениям. Обстановка серьезно обострилась. А тут еще почему-то замолкло орудие из взвода лейтенанта Акима Мельничука. – Жми, лейтенант, к Мельничуку, выясни, почему замолчал! - приказал комбат.
Орудие было расположено в большом полуразрушенном сарае, крытом соломой. Возле пушки лежали тела убитых солдат расчета. Сам Мельничук сидел на станине орудия, низко опустив голову. Я сначала думал, что он тоже убит. Но он был жив, только сильно контужен. Когда я тронул его за плечо, он очнулся. – Сема, друг, пробормотал он, - расчет погиб, пушки заклинило. Но живыми гадам не дадимся! Оказывается, орудие отбило уже две атаки врага. Теперь оно замолчало, нужно было ожидать третьей. Дорога была каждая секунда. К счастью, вдвоем нам удалось быстро устранить задержку затвора, и орудие снова открыло огонь. Осколочные снаряды рвались на опушке леса, где сосредоточились фашисты для новой атаки. Выстрелы родной пушки как бы вернули Мельничука к жизни. Бой продолжался.
Так уж получилось, что никто из тех моих товарищей, о которых я сегодня вспоминал, не дожил до Победы. Всего через несколько дней после боя у деревни на моих глазах был смертельно ранен начальник рации сержант Горохов. Наш комбат Барыкин погиб в 1944 году в восточной Пруссии, будучи уже Героем Советского Союза. Там же сложил свою голову и донской казак Аким Мельниченко, награжденный за свои боевые дела орденами Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды…».
Преподаватель кафедры философии КИСИ Латышев С.А. 1980 год.
Участники «Снежного десанта» в комнате Боевой Славы КИСИ. В первом ряду ветераны войны Мартынов А.А., Латышев С.А., руководитель «Снежного десанта» Лебедев П.П. 1985 год.
В 1947 году Семен Латышев демобилизовался и поступил в Ростовский государственный университет, который окончил в 1952 году по специальности «Историк». С 1949 по 1952 гг. работал директором семилетней школы в селе Бокачевка Ростовской области. В период с 1952 по 1974гг. служил в Советской армии: пропагандистом полка, начальником политотдела спецчастей округа ПВО. С 1963 по 1970 гг. – преподаватель философии Вечернего университета марксизма-ленинизма при Политуправлении Группы Советских войск в Германии. С 1970 по 1973 гг. – старший преподаватель истории КПСС цикла социально-экономических дисциплин в Саратовском военном авиационном училище летчиков.
После увольнения в запас, в 1974-1977 гг. работал преподавателем в Казанском речном техникуме. С октября 1977 по ноябрь 1988 года – преподаватель кафедры философии Казанского инженерно-строительного института.
За боевые заслуги Латышев С.А. награжден орденами Красной Звезды, Богдана Хмельницкого III степени, Отечественной войны I степени и медалями.
Ушел из жизни Семен Андреевич в декабре 1995 года.
#НаучныйПолк
Информацию предоставила
Э.З. Гильмутдинова, директор музея