На прошедших выборах, считает директор «Левада-центра» (включен в реестр НКО-иноагентов) Денис Волков, каждый выполнил отведенную ему роль. Лояльное большинство сплотилось вокруг фигуры президента, оппозиционные кандидаты мобилизовали немногочисленный протестный электорат и дополнительно увеличили явку, а отстоявшие в очередях протестно настроенные граждане немного сбросили напряжение и посмотрели друг на друга
Результаты прошедших 15-17 марта президентских выборов во многом были предопределены событиями февраля 2022 года. Тогда начало боевых действий, которые большинство россиян (вслед за российскими элитами) восприняли как противостояние России и Запада, удвоило электоральные перспективы Владимира Путина. Количество россиян, желающих его переизбрания на новый президентский срок, возросло с 42% в конце 2021 до 78% в конце 2023-го. Число россиян, готовых голосовать за Путина, по данным открытого опроса без подсказок, за тот же период выросло с 32% до 58%.
Уже в ноябре 2023 года наши и другие опросы показывали, что Владимир Путин, скорее всего, получит на выборах более 80% голосов — в пересчете на тех людей, которые на тот момент собирались прийти на выборы и определились с кандидатом. Наверное, нужно уточнить, что это были прогнозы не результатов выборов, а распределения симпатий на момент опроса, при этом полученные данные были нами взвешены по полу, возрасту и уровню образования, но без поправки на результаты прошлых голосований, что теоретически могло незначительно повышать долю сторонников фаворита в финальной выборке. Впрочем, в резком росте национально-патриотических чувств на фоне военного конфликта нет ничего уникального, при определенных условиях он может происходить в любой стране, будь то Россия, Украина или, например, США.
В России консолидация общественного мнения вокруг президента проявлялась не только в росте его рейтингов, но и была заметна в изменении содержания и тональности разговоров на фокус-группах. В 2019-2021 годах участники таких дискуссий, симпатизирующие Владимиру Путину, далеко не всегда могли четко мотивировать свою поддержку, часто отвечая вопросом на вопрос: «А кто, если не Путин?», но с началом военных действий ответы изменились, в глазах лояльного большинства Владимир Путин превращается в главного и незаменимого защитника России от экзистенциальной угрозы, исходящей от США и их союзников по НАТО. «Если бы не Путин, Запад бы нас сожрал», — различные вариации этой позиции часто звучат на групповых дискуссиях последние два года. Иными словами, высокая поддержка Владимира Путина во многом обеспечивается чрезвычайными обстоятельствами продолжающегося военного конфликта. Атаки украинских вооруженных сил на российское приграничье в дни выборов должны были только подстегнуть россиян голосовать за Владимира Путина.
О других условиях поддержания высоких рейтингов президента — масштабного перераспределения ресурсов в пользу широких слоев населения и доминировании официального дискурса в российских СМИ — подробно говорилось в недавней статье, поэтому сейчас останавливаться на этом не будем.
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
Слабые соперники
Несколько ослабить чрезвычайный характер поддержки Владимира Путина могла бы яркая избирательная кампания других кандидатов в президенты. Иной раз политикам-новичкам удавалось нарастить свою популярность, используя дополнительное эфирное время, полагающееся зарегистрированным кандидатам. В этом случае они неизбежно откусывали часть электората у фаворита предвыборной гонки. В 2012 году таким образом выстрелил Михаил Прохоров, с ходу набравший почти 8%, в 2018 году — Павел Грудинин с почти 12%. Однако на этот раз ничего подобного не произошло.
Кроме Путина, в избирательной гонке участвовали не слишком известные политики, которые за два месяца кампании так и не смогли объяснить большинству избирателей, за что они выступают и к кому обращаются. Так, в конце февраля почти две трети респондентов не смогли ответить на вопрос, чьи интересы представляют Леонид Слуцкий, Николай Харитонов или Владислав Даванков. А в случае с незарегистрированным для участия в выборах Борисом Надеждиным с ответом и вовсе затруднились три четверти респондентов.
Для сравнения скажем, что по поводу Путина в этом вопросе затруднялись только 8% опрошенных. И даже в отношении Алексея Навального, на которого большая часть россиян смотрела настороженно, две трети респондентов все же имели хоть какое-то представления о его политике. Поэтому можно сделать вывод, что соперники основного кандидата так и остались непонятными для большинства избирателей. То же самое говорят результаты фокус-групп: респонденты далеко не всегда могли назвать имена участников предвыборной гонки и хотя бы в нескольких словах объяснить, кто эти люди, за что они выступают, есть ли у них какая-то программа.
В конечном итоге Владислав Даванков привлек голоса более молодых и более образованных избирателей, поддержка Леонида Слуцкого сконцентрировалась среди избирателей среднего возраста, Николай Харитонов ожидаемо заручился симпатией избирателей старшего возраста. Большую долю их сторонников составили электораты выдвинувших их партий.
Вероятно, одной из попыток политтехнологов поднять интерес к спарринг-партнерам Владимира Путина стала надуманная интрига о том, кто же из них займет второе место. Сначала много говорилось о перспективах Владислава Даванкова, затем о том, что власти испугались роста его популярности и будут «топить» новичка. Однако ежемесячные опросы показывали, что рейтинги трех альтернативных кандидатов колебались в диапазоне 3-4% на всем протяжении кампании — чуть выше уровня статистической погрешности и ровно столько, сколько они и получили в итоге. Поэтому для громких заявлений о интенсивной борьбе за второе место вряд ли были основания.
Борьба за явку
По сути, заметную предвыборную кампанию вел только один кандидат — Владимир Путин, публичная активность которого сильно возросла в последние два месяца. Судя по всему, эти усилия были направлены прежде всего на увеличение явки, так как высокий процент голосов за Путина был ему обеспечен задолго до начала предвыборной гонки. А вот не слишком высокая мобилизованность сторонников президента могла вызывать тревогу у властных политтехнологов. По нашим данным, в ноябре прошлого года «совершенно точно» собирались голосовать только 33% россиян, столько же собирались участвовать «скорее всего», а еще 12% к тому времени еще не определились со своим участием. Зачем идти на выборы, если твой кандидат и так набирает высокий процент?
Беспокойство властей по поводу уровня явки неоднократно находило отражение в постоянно звучавших рассуждениях о том, что низкая явка «работает на врага», а также в заполонивших социальные сети кринжовых роликах, призывающих идти голосовать, пока «еще не поздно».
В конечном итоге бесконечные встречи президента с рабочими оборонных фабрик, родственниками участников «спецоперации»*, длинные телевизионные выступления и интервью российским и зарубежным журналистам, а также общее информирование граждан о приближающихся выборах сделали свое дело. Осведомленность о предстоящем голосовании за три месяца, с ноября по февраль, выросла с 56% до 90%. К концу февраля только доля людей, «совершенно точно» собиравшихся голосовать, увеличилась в полтора раза — до 50%. Эти показатели позволяли предположить, что уровень явки на выборах 2024 года будет выше, чем на предыдущих.
После выборов развернулась дискуссия о том, что уровень явки мог быть завышен, но опросы общественного мнения вряд ли могут служить доказательством той или иной версии. Для этого гораздо важнее работа наблюдателей и фиксация конкретных нарушений. Опросы же показывают общую динамику настроений и намерений граждан.
Параллельно с увеличением осведомленности и готовности голосовать росла уверенность в том, что дела в стране идут в правильном направлении — с 64% в октябре до 75% в феврале. Все это показывает, что в конечном итоге власти смогли добиться предвыборной мобилизации своих сторонников.
Оппозиционный электорат
Некоторый вклад в высокую явку также должно было внести участие в выборах оппозиционно настроенного меньшинства, представители которого выстроились в очереди на избирательные участки (прежде всего, за рубежом) в полдень последнего дня голосования. Однако первая попытка консолидации либеральной части протестного электората на этих выборах происходила в других очередях, в которых в конце января оппозиционно настроенные граждане ставили подписи за участие в выборах Бориса Надеждина. И хотя ЦИК не допустил политика до выборов, происходящее привлекло внимание к Надеждину, о нем заговорили как о новом лидере российской оппозиции.
Впрочем, такие разговоры могут быть преждевременными. Результаты опросов показывают, что поддержка Надеждина протестно настроенными гражданами была ситуативна и стала результатом призыва ставить за него подписи со стороны признанных оппозиционных фигур. Если внимательно посмотреть сегодняшних сторонников Бориса Надеждина — а таких порядка 8-9% (речь о тех, кто одобряет его деятельность, потенциальный президентский рейтинг политика не превышал тех же 3%, что и у трех других спарринг-кандидатов), — то они оказываются вполне лояльными власти.
Среди симпатизирующих Надеждину большую долю составляют сторонники «Единой России» и других парламентских партий, половина его аудитории одобряет деятельность Владимира Путина, а 43% поддерживают действия российских войск на Украине; впрочем, поддержка идеи мирных переговоров среди его сторонников действительно преобладает (74%). Все это показывает Бориса Надеждина вполне системным политиком, а его электорат — лояльным власти.
Кандидатом, собравшим голоса большей части протестного электората на этих выборах, оказался Вячеслав Даванков. Об этом говорит высокий процент поданных за него голосов в протестных округах — интеллигентских районах Москвы, Санкт-Петербурга или Новосибирска, а также в зарубежных городах с большой концентрацией эмигрантов новой волны, таких как Астана, Ереван или Барселона. О том же свидетельствуют данные соцопросов.
Так, на конец февраля опросы показывали, что именно среди сторонников Даванкова, по сравнению с электоратами других кандидатов, наблюдался наименьший процент сторонников власти (34%), были наиболее сильны антивоенные настроения: доля поддержки действий российских вооруженных сил составляла всего около 28%, три четверти выступали за прекращение военных действий и переход к мирным переговорам.
Впрочем, нет никакой гарантии, что Владислав Даванков сможет сохранить симпатии оппозиционного электората в дальнейшем, особенно после его однозначных заявлений в поддержку Владимира Путина и российских вооруженных сил, прозвучавших сразу после выборов.
Все происходящее не позволяет отделаться от ощущения, что на прошедших выборах каждый выполнил отведенную ему роль. Лояльное большинство сплотилось вокруг фигуры президента, оппозиционные кандидаты мобилизовали немногочисленный протестный электорат и дополнительного увеличили явку, отстоявшие в очередях протестно настроенные граждане немного сбросили напряжение и посмотрели друг на друга. Так что основные действующие лица избирательной кампании могли с чувством удовлетворения посетить в понедельник праздничный концерт на Красной площади. Другой вопрос, как долго после такой сокрушительной победы власть сможет почивать на лаврах.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора