Смотрите 19 марта в 21:30 на телеканале "Россия-Культура".
"Твоя слабость – это твоя мощь": в новом выпуске "Белой студии" – актер театра и кино Лев Зулькарнаев. О любимых с детства фильмах и кумирах из мира искусства, о киноролях и нашумевшем сериале "Слово пацана", о любви и преодолении сложных жизненных ситуаций Лев Зулькарнаев беседует с ведущей программы Дарьей Златопольской.
Смотрите 19 марта в 21:30 на телеканале"Россия-Культура".
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
О фильме "Бёрдмэн" (реж. Алехандро Г. Иньярриту) и популярности:
Я всегда соотносил себя с главным героем, а после ажиотажа по поводу выхода сериала "Слово пацана" – еще больше, вплоть до каждого кадра, как будто это я и есть. Игнорировать эту "птицу" не получится, но отрезать пуповину, которая связала тебя с этим ажиотажем, необходимо, иначе ты станешь заложником одной роли. Нужна воля, чтобы в новых обстоятельствах жить так, как жил "дома". Все время как-то себя возвращать на эту тропу, где твои принципы художественные, к совести. Вот это задачка, о которой я думаю каждый день.
О мультфильме Хаяо Миядзаки "Унесенные призраками":
Этот фильм – как одиссея маленькой девочки, она меняет пространство зла вокруг себя и делает его светлым. И я сам иду по жизни сквозь эти образы, и демоны моей жизни должны стать моими друзьями и нести какой-то свет. Все антигерои Миядзаки – носители какой-то боли, слабости. Ты наделяешь их силой, напоминаешь, что твоя слабость – это твоя мощь. И тогда они начинают чувствовать себя сильными, нужными.
О любви:
"Любить – это отдавать". Это моя персональная боль, у меня не получается отказаться от себя, своего счастья в силу примитивного самолюбия – а может быть, повода еще не было – и вот так любить. Но тогда ты, конечно, подлинно счастлив.
О сериале "Слово пацана":
Люди – не герои и не злодеи, они встали на путь ошибок, пытаются с ними разобраться и все равно идут к своим наказаниям (…) Страшно, что на этом пути засасывает не только их самих, но и самых близких людей. Они все валятся в эту пропасть. И пугает эта неизбежность. В сериале не сразу проявляется механизм этого ада, и поэтому он очень точен. Мы всё видим взглядом людей, которые клюнули и поверили в это, и мы, зрители, еще не понимаем, что не так. И шаг за шагом мы видим, что это ад во плоти (…) В кадре у меня бессознательная улыбка буддийского толка. Это улыбка над их жизнью, когда все кончено. Понимаешь, что это разруха и конец. Ты идешь и смеешься над своей жизнью. Что еще остается делать? Это взгляд со стороны, это не улыбка героя, а моя улыбка, как автора роли.
О своем учителе Олеге Кудряшове:
Он остается моим учителем, несмотря на выпуск из ГИТИСа (…) Он по-человечески помогал тебе самому открыть то, что в тебе уже сидит, и использовать в профессии. Причем самое человечное, что в тебе есть. Мне иногда казалось, что я бессовестный человек на фоне Олега Львовича (…) Было очень больно проводить операции над собой, потому что ты разгребаешь все напускное, наносное, все иллюзорное.
О чувстве вины:
Ты оставляешь дом и никак не можешь отделаться от этого взгляда на себя, взгляда родителей на самого себя. Иногда смотришь их глазами и думаешь: "Господи, что я сейчас делаю?! Это же вообще не я!" Думаешь, что разобрался, а в конечном счете понимаешь, что ни в чем ты не разобрался.
О преодолении:
Процитирую Олега Павловича Табакова: "Я просто очень жизнеспособен" (…) В каждом моем герое есть свет. Это сквозная тема, которая проходит через мои стихи, через мои роли. Ты пытаешься сберечь огонек света, которые злые ветра пытаются задуть (…) Этот свет, этот огонек и есть тот ребенок, которого ты спасаешь от всего вокруг, даже в каком-то смысле от себя самого.