1 марта в Исламской Республике Иран (ИРИ) состоялись общенациональные выборы в Собрание исламского совета (Маджлесе шоурайе эслами), коротко — меджлис — парламент страны и одновременно в Совет экспертов. Для лучшего понимания особенностей этого важного общественно-политического события было бы корректным обратиться к специфике государственного устройства ИРИ.
Немного о системе власти в ИРИ
Лана Раванди-Фадаи, Адлан Маргоев:
Запад и СВПД: есть ли шанс на восстановление иранской ядерной сделки в новых условиях?
В результате исламской революции 1979 г. в Иране возник уникальный политический режим шиитского духовенства. Лидер исламской революции и создатель Исламской Республики Иран аятолла Хомейни построил вполне дееспособную и при этом уникальную модель государства.
Система государственной власти в ИРИ состоит из двух структур — теократической, свойственной только этой стране; и общепринятой республиканской, несущей в то же время отпечаток исламских принципов.
ИРИ — уникальное государственное образование, в основе которого лежит теократическая система «велаяте-факих», то есть правление шиитского духовного лидера. Верховному руководителю страны принадлежит вся полнота власти — духовной, государственной, политической и военной. В качестве духовного лидера нации выступает факих — глава шиитской общины; в качестве общегосударственного политического вождя и руководителя страны — рахбар (лидер), он же — верховный главнокомандующий вооруженными силами. Должность верховного лидера является стержневой для существующего в Иране конституционного строя.
Согласно конституции ИРИ [1], при руководителе действуют несколько сугубо теократических институтов: Совет экспертов (или Совет старейшин — «Шоурайе хобреган»), Наблюдательный совет (или Совет хранителей Конституции — «Шоурайе негяхбане кануне асаси». Часто в СМИ этот орган называют Совет стражей, что не совсем корректно, поскольку порождает ассоциацию с Корпусом стражей исламской революции — КСИР), Согласительный совет (или Ассамблея по определению государственной целесообразности — «Маджмайе ташхисе маслахате незам»), а также Совет по политике возрождения и Высший совет по культурной революции.
Совет экспертов (СЭ) — это важнейший конституционный орган, состоящий из 88 самых авторитетных и уважаемых религиозных деятелей ИРИ, избранных всеми иранцами, имеющими право голоса. Он наделен полномочиями назначать и отстранять от исполнения обязанностей духовного лидера (руководителя) Ирана, а также президента Республики — главу исполнительной власти. Срок полномочий членов Совета составляет восемь лет.
Главная задача Наблюдательного совета (НС), состоящего из 12 членов, заключается в толковании конституции ИРИ и обеспечении соответствия всех решений парламента законам шариата, учению пророка Мохаммада и конституции ИРИ. Именно на этот Совет возложены задачи по наблюдению и контролю за выборами Совета экспертов, президента, меджлиса, за проведением общенациональных референдумов, а также за подлинностью их итогов. НС вправе отбирать, утверждать или отстранять соискателей в кандидаты, претендующих на победу в выборах, причем на всех уровнях.
Важной функцией НС является проверка законопроектов, законов и деятельности чиновников на соответствие конституции. Совет утверждает решение меджлиса по кандидатам на ключевые посты в стране, в том числе президента, депутатов меджлиса, членов исламских советов и министров правительства. Он имеет право отправить любой законопроект на доработку в меджлис или наложить вето на любое его решение, а также вносить поправки в конституцию.
Высшим органом законодательной власти в ИРИ является меджлис, состоящий из 290 депутатов, избираемых на четырехлетний период всеобщим прямым тайным голосованием по территориальному принципу. Каждая из 31 провинций имеет в парламенте определенное количество мест в зависимости от численности населения. Кроме того, в меджлис обязательно избираются представители официально признаваемых религиозных меньшинств: два депутата от армянских христиан, по одному депутату от христиан-ассирийцев, зороастрийцев и иудеев.
В рамках парламента ИРИ создается президиум, состоящий из спикера, двух его заместителей, двух членов и пресс-секретаря, а также 28 постоянно действующих комиссий. В случае необходимости могут быть образованы и временные комиссии.
Парламент ИРИ имеет право принимать законы, регулирующие деятельность государственных органов и граждан страны во всех областях, на основе положений ислама и норм конституции. На обсуждение в меджлисе выдвигаются законопроекты, утвержденные правительством или разработанные группами парламентариев, состоящими как минимум из 15 депутатов.
Меджлис обладает также полномочиями в инициировании законов во всех сферах, в контроле над деятельностью высших должностных лиц исполнительной власти (президента, министров), включая вопросы утверждения министров в должности, их заслушивания. Меджлис имеет право осуществлять любые расследования. Этот законодательный орган обладает полномочиями объявить президенту импичмент, потребовать его отстранения от должности, выразить вотум недоверия всему правительству или отдельным его министрам (при этом окончательное решение принимает верховный лидер, неподконтрольный парламенту).
Следует особо подчеркнуть, что в действительности влияние меджлиса на политическую жизнь ИРИ ограничено и сосредоточено в первую очередь на социальных и экономических вопросах. Основные направления политики в военной, ядерной и внешнеполитической сферах определяются верховным лидером аятоллой Али Хаменеи, его ближайшим окружением и Высшим советом национальной безопасности. При этом Корпус стражей исламской революции (КСИР) [2] также играет здесь значительную роль.
Несмотря на все нюансы, парламентские выборы остаются важным показателем общественных настроений, господствующих в ИРИ.
За 45-летнюю историю ИРИ НС и меджлис не раз проходили через острые противоречия, фактически блокировавшие принятие важнейших законов и вынуждавшие правительство работать в условиях законодательного вакуума. Для выхода из подобных тупиковых ситуаций в 1988 г. в структуре власти ИРИ был создан Согласительный совет, который выносит окончательное решение в случае разногласий между меджлисом и НС. Впоследствии полномочия этого Совета были расширены — в них входит надзор за деятельностью исполнительной, законодательной и судебной властей, вооружёнными силами и др.
Внутриполитическая и экономическая обстановка в Иране накануне выборов
Наталья Голубкова:
«Ни серпа, ни чалмы»: технология протестов в Иране для борьбы с сакральной основой государственного суверенитета
Недавние общенациональные выборы проходили в сложнейшей внутриполитической обстановке, которую многие наблюдатели характеризуют как социально-политический и экономический кризис. Многочисленные экономические проблемы современного Ирана можно условно разделить на системные, десятилетиями определявшие характер иранской экономики, и привнесённые.
К первым можно отнести определённую зависимость от экспорта нефти; процесс огосударствления объектов экономики, подрывающий рост и расширение частного сектора; неэффективное управление экономикой, напрямую связанное с некомпетентностью большинства менеджеров, а также с ежегодной эмиграцией десятков тысяч квалифицированных специалистов и выходом на управленческие позиции бывших или действующих генералов и офицеров КСИР, имеющих своеобразное представление о современном менеджменте. В этом же списке и масштабная коррупция.
Ко второй группе — привнесённых — относятся, конечно, финансово-экономические санкции США, в той или иной степени влияющие на указанные проблемы, а также, возможно, в первую очередь на банковскую систему ИРИ. Иранские банки изолированы от внешнего мира, от SWIFT, в стране хронические проблемы с наличной твёрдой иностранной валютой, цена которой серьезно выросла в последние годы. Из-за воздействия американских санкций ИРИ потеряла в 2018–2021 гг., по мнению бывшего министра иностранных дел г-на Зарифа, один триллион долларов — в том числе 100 млрд долл. от нефтяной блокады. И тенденция сохраняется.
Безусловно, целый комплекс серьёзных проблем отрицательно воздействует на иранскую экономику. Как сообщает иранское издание Эктесад-24 («Экономика-24»), ныне инфляция в стране официально (реально — гораздо выше) составляет около 45%, при этом на продукты питания — 145% в течение трех лет подряд с сентября 2020 по сентябрь 2023 г. Одной из причин такого положения дел стало катастрофическое падение национальной валюты — риала [3]. Так, если в период 2012–2018 гг. один доллар на черном рынке в ИРИ стоил от 30 до 40 тыс. риалов, то после выхода США из ядерной сделки СВПД и введения ими жестких антииранских санкций в 2018 г. курс доллара постоянно повышался и к 2021 г. (приходу нынешнего правительства президента Эбрахима Раиси) достиг 230 тыс. риалов, а в марте 2024 г. составил рекордные 609 тыс. риалов за доллар. Только с января по март 2024 г. иранская валюта потеряла 20% своей стоимости.
Подобные тенденции потянули за собой повышение цен на все товары, услуги, жильё (более чем в 2–3 раза), снижение реальных доходов населения и увеличение числа иранцев, живущих за чертой бедности. Эта черта в ИРИ в марте 2023 г. определялась в уровне доходов в 200 млн риалов в месяц (около 400 долл.). Исходя из этого показателя, эксперты установили, что в Иране более 30% населения (порядка 26 млн человек) живут за чертой бедности [4]. Выросла безработица — в среднем по стране до 10%, а среди молодежи — почти до 22 %.
Из-за обвального роста цен и снижения уровня жизни в последние месяцы резко сократилась покупательная способность населения ИРИ. Красное мясо, курица, рыба, рис, молочные продукты, бобовые, орехи и фисташки, сыр, яйца и одежда вошли в число других товаров, которые были удалены из потребительских корзин иранцев или в некоторых случаях приобретены в ограниченном количестве. Реза Амири Салехи, бывший министр культуры при администрации президента Хасана Роухани, в связи с резким падением уровня жизни иранцев заявил: «Вы не можете говорить об эффективном управлении в стране, где 60% населения ложатся спать голодными».
Стоит признать, что сложность экономической ситуации, порожденная многими факторами, создает базу для недовольства в иранском обществе и служит поводом к антиправительственным выступлениям.
За 45 лет своего существования ИРИ пережила несколько волн сильных протестов, которые жестоко подавлялись полицией и силами безопасности. В последнее годы частота оппозиционных выступлений только нарастает.
В декабре 2017 г. – январе 2018 гг., в ноябре 2019 г. страну охватывали протестные акции, в ходе которых звучали в основном экономические лозунги, а в отдельных местах — и призывы к смене власти. В 2020–2021 гг. по городам Ирана прокатились разрозненные уличные выступления. И вновь поводом стали экономические проблемы — рост цен, сокращение государственных субсидий, неплатежей, задержки выплат пенсий, зарплат и социальных пособий, плохих условий труда, закрытием предприятий, ростом безработицы (особенно среди молодого населения), экологических проблем.
В первые полгода пребывания у власти президента Эбрахима Раиси (до начала 2022 г.) наблюдался спад активности оппозиционных выступлений — население еще надеялось на изменение ситуации и в экономике, и в социальной сфере — прежде всего, на решение бытовых проблем. Однако к осени 2022 г. стало ясно, что переговоры по восстановлению ядерной сделки СВПД затягиваются, соответственно не ясны условия и сроки снятия с Ирана финансово-экономических санкций, а также перспективы экономической стабилизации. Более того, кардинальных решений по улучшению положения не наблюдается, вместе с тем усилились попытки правительства и стоящих за ним консервативно-радикальных сил ужесточить контроль за соблюдением исламских норм поведения — в том числе за одеждой мужчин и женщин в общественных местах. В 2022 г. активизировали свою деятельность патрули нравственности на улицах городов, что вызвало недовольство не только среди женской части населения.
Социальным взрывом в ИРИ стала смерть молодой девушки, курдянки Махсы Амини, задержанной полицией нравов в Тегеране 13 сентября 2022 г. за нарушение исламского дресс-кода (отсутствие хиджаба). Демонстрации проходили более чем в 100 городах и населенных пунктах, массовыми митингами были охвачены практически все провинции страны.
Недовольство протестующих выплёскивалось и на сам исламский режим. Они поджигали правительственные здания, мэрии, полицейские участки и автомобили, забрасывали камнями и срывали портреты лидера исламской революции и основателя ИРИ аятоллы Хомейни, а также нынешнего верховного лидера аятоллы Хаменеи, национального героя генерала К. Сулеймани.
Протесты и выступления продолжались более полугода. В конце концов, жесткими репрессиями, арестами и казнями властям удалось сбить этот накал. Так, по данным комиссии по правам человека ООН, был убит 551 протестующий, среди них 49 женщин и 68 детей. Девять юношей были казнены, а десяткам людей, находящимся в тюрьме, до сих пор грозит смертный приговор. Всего были задержаны более 22 тыс. человек.
Волна протестов спала, но, по всей вероятности, обнулить недовольство подавляющей части иранцев невозможно. Это как пожар на торфяниках — вроде бы огня нет, а потом раз — и опять всё разгорается. И триггером новой вспышки может стать что угодно. Тем более в сегодняшнем Иране укрепляется протестная база.
Напомним, большинство населения ИРИ — это молодые люди от 15 до 55 лет (63% населения), практически не связанные узами скрепов исламской революции. Многие протестующие ныне — это молодое поколение «социальных сетей, которое Исламская Республика, ее средневековые клерикальные правители и старомодная полиция с их устаревшим оружием вряд ли могут понять.
Более того (и это немаловажный факт), участники протестных акций — это в подавляющем большинстве (почти 77%) городские жители; причём образованные, знающие иностранные языки, поголовно пользователи Интернета — представители среднего класса, полные решимости продвигаться вперед и игнорировать не устраивающие их барьеры. Примечательно, что 70% студентов в вузах Ирана — это женщины. И это ещё в большей степени накаляет ситуацию, связанную с «женским вопросом».
Примечательно, что конфиденциальное исследование, проведенное недавно Исследовательским центром культуры, искусства и коммуникаций Министерства культуры и исламского просвещения ИРИ, опубликованное зарубежными иранскими СМИ (официальными иранскими источниками информация об исследовании не публиковалась — прим. ред.), свидетельствует о том, что около 73% иранцев выступают за отделение религии от государства. Если подтвердится достоверность исследования, эти результаты указывают на беспрецедентный спрос на светское правительство. Это значительный рост секуляризма в ИРИ с 2015 г., когда сторонников светского управления было менее чем 31%. Наблюдатели связывают данную тенденцию с широкомасштабными протестами 2022–2023 гг., ставшими самым серьезным за 45 лет вызовом Исламской Республике.
Нельзя не отметить, что протесты в связи со смертью курдянки Махсы Амини всколыхнули и этнические проблемы ИРИ. Массовые выступления отмечались в Иранском Курдистане, Иранском Азербайджане, Иранском Белуджистане и на юго-западе страны, где массово проживают этнические арабы.
Нет сомнений, что антиправительственные протесты 2022–2023 гг. сформировали социально-политический фон, на котором проходили выборы марта 2024 г. «Женский вопрос» и вопрос хиджаба оставался актуальным и до, и после выборов 2024 г.
Политическая система в ИРИ
Андрей Кортунов:
Иранский джокер в ближневосточной колоде
Исламская Республика Иран на протяжении всех 45 лет своего существования отличалась повышенным градусом внутриполитической борьбы. Однако стоит отметить, что партии, политические организации, группировки, не согласные с учением аятоллы Хомейни, с принципами исламской революции и исламской республики, были ликвидированы в первые послереволюционные годы.
Все антиправительственные выступления были, как правило, спонтанными, лишенные лидеров и руководящих органов, и в последнее время направлялись самими участниками с помощью Интернета, компьютеров и смартфонов. Легальные партии, политические группировки и движения фактически не принимали участия в этих событиях (во всяком случае, официально). Но эти политические объединения в ИРИ существуют.
В современном Иране зарегистрированы более 250 «партий», большинство из которых, по сути, являются группами или клубами по интересам. Политическую борьбу они не ведут, а в лучшем случае выступают с различными заявлениями. Хотя около десятка организаций всё же занимаются активной политической деятельностью, и их сложно назвать партиями в общепринятом, энциклопедическом значении этого слова. Политическая терминология не способна точно и с достаточной объективностью диагностировать и объяснить политико-идеологические особенности существующих в ИРИ течений. Однако для лучшего понимания и анализа внутренних процессов, происходящих в современном иранском обществе, их можно с допустимой долей условности определить так: фундаменталисты, консерваторы и реформаторы.
Не вдаваясь в подробности, можно формально обобщающе констатировать, что фундаменталисты настаивают на возвращении к временам исламской революции, абсолютному выполнению всех наставлений, наказов и наследия аятоллы Хомейни с беспрекословным исполнением всех исламско-шиитских норм внутри страны и резкой антизападной и антиизраильской внешней политикой, экспортом исламской революции по иранскому образцу. Они являются сторонниками самых жестких мер в борьбе с протестами, ярыми противниками ядерной сделки 2015 г., выступают за создание в ИРИ ядерного оружия «для защиты от Израиля». В своей деятельности они нередко опираются на поддержку КСИР.
Консерваторы, которых иногда называют прагматиками, готовы работать в создавшихся ныне социально-экономических условиях без резких изменений в государственной системе, не забывая при этом наследие аятоллы Хомейни, но принимая и пытаясь понять возникающие вызовы и проблемы. Они более гибки в отношении современных политических тенденций по сравнению с фундаменталистами.
Реформаторы, как явствует из их названия, требуют реформ, которые должны обеспечить всестороннее, плодотворное развитие Исламской Республики Иран, выступают за расширение принципов демократизма, делают упор на укреплении республиканских структур, а во внешней политике ратуют за установление деловых отношений с большинством стран мира, в том числе — с западными.
В каждом из этих политических течений существует минимум по три идеологических направления, которые различаются степенью «ортодоксальности» (от радикализма до умеренности) их адептов. И границы между самими течениями, равно как и их направлениями весьма расплывчаты и не ограничивают переход политиков из одного в другое.
Эти политико-идеологические направления вполне легальны и действуют исключительно в рамках законов и традиций Исламской Республики, не покушаясь на её устои.
Некоторые положения о выборах в меджлис и Совет экспертов [5]
11 эсфанда месяца 1402 г. по солнечному календарю хиджры (01.03.2024 г.) [6] иранцы избирали депутатов 12-го созыва меджлиса и членов Совета экспертов 6-го созыва. Право голоса имеют в общей сложности 61,17 млн человек — 30,94 млн мужчин и 30,22 млн женщин. В стране работали около 60 тыс. избирательных участков.
До участия в парламентских выборах Наблюдательный совет допустил рекордное число кандидатов — более 15,2 тыс. человек, что составило почти 75% от общего числа первоначально зарегистрировавшихся претендентов. Около 1,7 тыс. допущенных до выборов кандидатов — женщины. Наблюдательный совет из зарегистрировавшихся 510 претендентов в Совет экспертов разрешил участвовать 144 кандидатам на 88 мест.
Выдвигать свою кандидатуру на выборах в меджлис могут граждане ИРИ в возрасте 30–75 лет, преданные делу аятоллы Хомейни, имеющие диплом магистра и хотя бы 5-летний опыт госслужбы, убеждённые в истинности ислама и доказывающие это на практике. От требования, связанного с исламом, освобождаются кандидаты от религиозных меньшинств.
В Совет экспертов избираются только авторитетные исламские богословы. В соответствии с законом о выборах, кандидат в СЭ должен обладать следующими качествами и навыками: быть известным блюстителем религиозных законов, отличаться моральной стойкостью и нравственной чистотой; знать иджтихад (совокупность религиозных знаний, достижение высшего знания в богословских науках и права выносить собственные решения по важным религиозным вопросам) в такой мере, чтобы безошибочно определять достойных людей для духовного наставничества и управления страной; обладать политическим и социальным знанием, умением решать насущные вопросы; не сомневаться в незыблемости политического строя ИРИ и не иметь компрометирующего прошлого в политической и социальной деятельности.
В ИРИ каждый кандидат, допущенный до участия в выборах (после проверки личных данных — возраст, образование, социальное положение и т.д., а также одобрения со стороны МВД) должен пройти процедуру утверждения в Наблюдательном совете. Здесь главное, что подлежит контролю — лояльность кандидата режиму и, конечно, его приверженность той политической линии, которая в данный момент господствует в иранском истеблишменте и в первую очередь — в окружении верховного лидера.
В этом году наблюдатели отмечали некоторые изменения по сравнению с предыдущими общенациональными выборами. Так, если раньше при голосовании избирателям необходимо было предъявлять свидетельства о рождении и внутренние паспорта, куда в обязательном порядке ставился штамп об участии, то на выборах 1 марта можно было показать любой документ (от заграничного паспорта до водительских прав и карточки об окончании военной службы) без отметки об участии в голосовании. В отличие от предыдущих выборов урны для голосования были установлены не только на избирательных участках, но и во многих оживлённых общественных местах.
Отличительной чертой прошедших выборов стало количество кандидатов, которым разрешили баллотироваться в меджлис. В 2020 г. около 7,5 тыс. кандидатов были признаны годными для участия в выборах. В этом году их число возросло до 15,2 тыс. человек. Большая часть прироста приходится на небольшие города и сельскую местность. Местное соперничество между деревнями и небольшими городками стало ключевым фактором, подталкивающим людей на выборы.
Отбор кандидатов со стороны Наблюдательного совета был как никогда ранее жестким. Многим претендентам в кандидаты запретили участвовать в парламентских выборах — причём не только реформаторам, умеренным консерваторам (что было ожидаемо), но и преданным сторонникам верховного лидера, которые по каким-то причинам не вписывались в будущую картину меджлиса.
Некоторых известных и авторитетных политиков не допустили до выборов в Совет экспертов — в том числе бывшего президента Ирана Хасана Роухани, имеющего высокий религиозный титул ходжат-оль-эслам-оль-мослемин и входящего в круг высших шиитских богословов ИРИ, трёх бывших министров информации и разведки: ходжат-оль-эслама Али Фаллахиана, ходжат-оль-эслама Хайдера Мослехи и аятоллу Махмуда Алави.
Другие видные священнослужители, уже много лет являвшиеся членами СЭ, и близкими соратниками бывшего президента и одного из создателей Исламской Республики покойного Али Акбара Хашеми Рафсанджани — политика умеренного, прагматического — не вписывались в поствыборную картину Совета и были вынуждены не баллотироваться.
Голосование 11 Эсфанда 1402 г. (1 марта 2024 г.)
Александр Аксенёнок:
Ближневосточная государственность: в поисках новых моделей
Внутриполитическая обстановка в Иране представляется весьма накаленной, однако мартовские выборы прошли вполне спокойно. Пожалуй, главной причиной этого спокойствия была чрезвычайно низкая явка.
Несмотря на многочисленные призывы властей и, прежде всего, верховного лидера аятоллы Хаменеи, который неоднократно заявлял, что голосование является религиозным долгом, явка была рекордно низкой. Не помогло и продление часов работы избирательных участков. То есть власть приложила все усилия для обеспечения высокой явки в попытке доказать свою легитимность как внутри страны, так и на международном уровне, но, по оценкам ряда внешних наблюдателей, бойкот выборов прошел успешно.
Движение за бойкот выборов шло месяцами. Уже во время предвыборной кампании анонимные опросы показывали, что большинство иранцев, глубоко недовольных режимом, будут игнорировать выборы. Сторонники реформаторов призывали или к бойкоту, или к вбрасыванию недействительных бюллетеней. Накануне 1 марта около 300 деятелей науки, культуры, спорта опубликовали обращение с призывом к гражданам не ходить на избирательные участки.
Бывший президент Мохаммад Хатами, основатель движения за реформы, удивил иранскую общественность тем, что не проголосовал. На встрече со своими сторонниками ходжат-оль-эслам Хатами сказал, что он тоже бойкотировал голосование, потому что хотел встать на сторону народа и не хотел лгать. «Основываясь на официальных цифрах, мы можем сказать, что большинство иранцев недовольны статус-кво и нынешним управлением, и это дает нам мало надежды на будущее», — сказал М. Хатами.
Это первый раз, когда М. Хатами остался в стороне, и аналитики рассматривают его решение как переломный момент для реформаторов, которые давно обсуждают ценность участия в избирательном процессе.
Министерство внутренних дел ИРИ, которое проводит выборы, заявило, что проголосовали 41% имеющих право голоса избирателей по всей стране, а незаполненные (то есть недействительные) бюллетени составили всего 8%.
Согласно официальным данным, в Тегеране отдали свои голоса только 1,8 млн из 7,7 млн избирателей, имеющих право голоса, то есть чуть больше 23%, в то время как в других крупных городах — около 30%. По данным агентства Mehr, 12% бюллетеней в Тегеране оказались пустыми.
Явка избирателей по всей стране была самой низкой (на выборах в законодательные органы) со времен исламской революции 1979 г. Критики утверждают, что реальная явка, вероятно, была еще ниже.
Примечательно, что на протяжении десятилетий явка на президентских и парламентских выборах неизменно превышала 50%. Но с 2020 г., когда на парламентских выборах проголосовали около 42% избирателей, показатели снизились. На президентских выборах 2021 г. явка была ниже 49%.
Иранское издание «Etemad» предупреждает, что чрезвычайно важным моментом, к которому следует отнестись серьезно при анализе недавних выборов, является то, что многие из тех, кто не участвовал в голосовании, были образованными представителями среднего класса, молодыми людьми поколения Z (поколение 20–30-летних) — двигателями развития и прогресса общества. Игнорирование ими выборов надо рассматривать как отключение двигателя общества и страны, а как следствие — ограничение движения вперёд.
Аналитики полагают, что снижение явки — это ярчайший признак расширяющегося разрыва между государством и обществом. И в первую очередь речь идет о разрыве между правящим духовенством и молодым населением Ирана, многие из представителей которого требуют расширения социальных и политических свобод в Иране.
При подобном развитии ситуации с выборами и вокруг них результаты были вполне предсказуемы. Абсолютная численность избирателей, поддерживающих фундаменталистов и радикальных консерваторов в ИРИ почти не меняется — это около 30% населения. Но их доля всякий раз зависела от того, сколько их противников приходило на участки. В прошедших же выборах фактически участвовали только сторонники жесткой линии или близкие к ним, соответственно их вклад стал доминирующим. Поэтому именно они стали победителями на мартовских выборах. Правда, второе место во многих округах заняли испорченные бюллетени.
Таким образом, из 290 парламентских мест 200 завоевали представители фундаменталистов и радикальных консерваторов, 45 получили умеренные консерваторы. Мест для либералов и реформаторов не нашлось.
Борьба за ещё 45 мест осталась не завершённой: кандидаты не смогли набрать 20% от общего числа голосов — пересечь порог, необходимый для избрания. Второй тур состоится в апреле или мае.
Примечательно, что наиболее ожесточённая борьба велась внутри фундаменталистско-консервативного сектора. Она разгорелась между старой гвардией и молодыми сторонниками жёсткой линии в основном из провинций. Так, от их политических течений были выставлены четыре списка кандидатов, а не один, как это было всегда. Наблюдатели предполагают, что это был ход верховного лидера аятоллы Хаменеи, чтобы омолодить меджлис, оставляя его в руках преданных ему молодых политиков. Как сообщают, первое заседание нового состава меджлиса состоится в конце мая.
Иранский Совет экспертов
Прошедшие выборы в иранский парламент, их итоги, безусловно, имеют большое значение, в первую очередь, для понимания расстановки политических сил и средств, сложившейся в Иране. Однако голосование в Совет экспертов сегодня приобретает особое значение и для ИРИ, и, возможно, для всего мира. Согласно конституции, этот орган обязан выбирать и назначать верховного лидера. Не секрет, что аятолла Али Хаменеи, которому 19 апреля исполнится 85 лет, не отличается богатырским здоровьем. На этом фоне в СМИ (прежде всего западных) уже давно обсуждается вопрос о том, кто станет его преемником на посту верховного лидера. Теперь, после выборов в СЭ, каденция которого продлится до 2032 г., этот вопрос, по мнению наблюдателей, переходит в практическую плоскость.
Видный политик, священнослужитель, член СЭ уходящего созыва ходжат-оль-эслам Махмуд Мохаммади Араки 28 февраля признал: «Нет никаких сомнений в том, что эта каденция Совета экспертов будет иметь большое значение и важность, а также большую ответственность. Эта ответственность связана с выборами руководителя. Совету экспертов в этот созыв будет тяжело, но мы надеемся, что для этого не будут созданы условия, этого не произойдет, но жизнь в любом случае в руках Божьих».
Верховный лидер аятолла Хаменеи это прекрасно понимает и делает всё возможное, чтобы подготовить себе достойного наследника. Он через Наблюдательный совет не допустил к участию в выборах известных политических деятелей, предоставив возможность баллотироваться молодым и преданным ему кандидатам. Здесь наблюдается та же картина, что и в новом составе меджлиса — омоложение и устранение «политических монстров», способных принимать решение без его советов или без его указаний, отраженных в завещании.
Сегодня чаще всего упоминаются две возможных кандидатуры на место верховного лидера — действующий президент Эбрахим Раиси и сын Хаменеи — 55-летний Моджтаба. Вопрос сложный. В конституции страны указано, что страной может управлять только духовное лицо, обличенное высоким титулом аятолла. Здесь проблемы есть у обоих кандидатов — как с духовным образованием, так и с титулом.
До исламской революции 1979 г. эти титулы присваивались на основе трех факторов: религиозных знаний и образования, социального положения священнослужителя (подразумевается наличие религиозных трудов, учеников, последователей), а также его возраста. Однако после революции к этому добавился четвертый фактор — политика. Поэтому сегодня трудно утверждать, как будут развиваться события в связи с определением нового лидера.
Напомним, когда в 1989 г. скончался первый лидер ИРИ аятолла Хомейни, действующий руководитель аятолла Хаменеи занимал лишь 14-е место в рейтинге наиболее авторитетных священнослужителей. Выбор членами СЭ был сделан в результате долгих дискуссий, согласований, компромиссных сделок и с учетом политической целесообразности, как это понимали в руководстве ИРИ.
Однако понятно, что итоги выборов в Совет экспертов готовят почву для наиболее выгодного для действующего политического истеблишмента решения. Причём не исключено, что основная работа по определению следующего верховного лидера ИРИ будет выполнена другими центрами власти за кулисами, а СЭ согласится и утвердит высокое решение для легитимации нового рахбара.
***
Результаты мартовских парламентских выборов и выборов в Совет экспертов не стали сенсацией. Победу одержали представители фундаменталистских и радикально консервативных фракций политического поля ИРИ. Эти силы укрепили свои позиции — они доминируют во всех ветвях власти: в парламенте, в правительстве, в судебной системе, а также во всех исламских советах (важнейших структурах государственного устройства Ирана).
Делать прогнозы, касающиеся Исламской Республики Иран, всегда непросто. Но в том, что внешняя политика Тегерана не изменится, а внутренняя ожесточится, сомнений мало.
1. Конституция Исламской Республики Иран // Весна свободы, Посольство ИРИ в РФ. М., 1994 -144 C.
2. Сажин В.И. Корпус стражей исламской революции Ирана – государство в государстве // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. – 2017 – № 10 (3). – С. 83–109.
3. В связи с перманентным процессом девальвации национальной валюты власти Ирана поддерживают функционирование четырёх валютных курсов по отношению к доллару США (и соответственно других иностранных валют): официальный, NIMA (внутренняя интегрированная система управления валютами), биржевой, свободный рыночный (черный рынок). Официальный курс субсидируется государством, и его имеют право использовать иранские компании, которые импортируют жизненно важные товары — лекарства, пшеницу, мясо, под жестким контролем государства. Курс NIMA используют иранские экспортеры. NIMA — это система, обеспечивающая продажу валюты для возвращения в экономический оборот страны определенной части валюты, которую экспортеры получают от внешнеторговых операций. Биржевой курс обеспечивает обмен валюты в обменниках. Свободный рыночный курс иранского риала находится под воздействием множества факторов внешней и внутренней жизни Ирана. Он наиболее высокий, и его изменения влияют на курсы NIMA и биржи. Например, на 06.03.2024 г. официальный курс — 1 долл. = 42 тыс. риалов, рыночный курс — 1 долл. = 606 тыс. риалов. Биржевой — чуть ниже рыночного, а NIMA — немного ниже биржевого. В повседневной жизни иранцы ориентируются на рыночный курс риала. Для справки: в течение последних лет шахского режима в Иране (до 1978 г.) курс доллара держался на уровне 70 риалов за доллар.
4. Эктесад-24. 12 месяца Эсфанда 1402 г. (02.03.2024.) Амаре текан даhандейе афзайеше фекр дар иран. (Шокирующая статистика о росте бедности в Иране).
5. Вся фактура, касающаяся выборов в ИРИ, получена из официальных иранских источников (СМИ).
6. Иранский календарь или календарь солнечной хиджры — астрономический солнечный календарь, который используется в качестве официального календаря в Иране и Афганистане. Календарь был разработан группой астрономов под руководством Омара Хайяма (XI век н.э.). Он ведёт летосчисление от хиджры (переселение пророка Мохаммада из Мекки в Медину в 622 г.), но основывается на солнечном годе в отличие от классического исламского лунного календаря, поэтому его месяцы постоянны и всегда приходятся на одни и те же времена года. Начало года — день весеннего равноденствия 21 марта (Ноуруз, праздник весны). Иранский календарь отличается от григорианского на 621 год до 1 января и на 622 год с 1 января по 21 марта.
7. Kian Sharifi. Growing "Despondency" And Hard-Liners" Dominance: Key Takeaways From Iran"s Elections.