«Однажды мужик 5 тыщ дал». Иркутские стритовщики рассказали, сколько зарабатывают уличные музыканты и на что живут в несезон

Чтобы поиграть в топовых местах, ребята занимают очередь через Telegram-канал, а еще ездят «на гастроли» по городам России

Этих ребят на улицах Иркутска наверняка видел каждый, кто хоть раз гулял теплым летним вечером по набережной или в 130-м квартале. Они поют до боли знакомые песни, каждая строчка которых хранится где-то в закромах памяти и любой куплет ты можешь допеть после первых же аккордов. Музыканты Тимофей Черепанов и Владимир Кожевников стритуют в городе уже несколько лет и это — основной источник их дохода. О том, какие песни чаще всего «заказывают» горожане, сколько может заработать стрит-музыкант в самых удачный день и на что ребята живут в несезон, они рассказали в интервью журналисту «ИрСити».

— Сколько песен у вас в активном репертуаре? Какую чаще всего исполняете, а какая больше всего бесит?

— О, это сложный вопрос. Мы какие-то композиции забываем, потом берем новые, их разучиваем и играем. Сет-лист постоянно обновляется. Но песен 100, наверное, в запасе есть всегда, а то и больше.

Молодежь часто просит сыграть что-то из классики русского рока, какой-нибудь «Наутилус Помпилиус» или «Гражданку». Люди постарше заказывают «Катюшу». Но чаще всего нам приходится играть «Батарейку», она реально бесит, но, раз уж народ просит, ничего не поделаешь. Еще «Все идет по плану» «Гражданской обороны». Мы «Гражданку» любим, но что-нибудь другое, менее заезженное. Например, «Зоопарк», — рассказывает Тимофей.

Его тут же подхватывает Вова:

— Мне очень нравится, как Тимофей к «Зоопарку» аранжировку сделал. Вроде на ходу придумал, а звучит круто.

— На улице вас не гоняют? Бывают случаи, когда подходят полицейские и требуют уйти? Или, может, сами прохожие возмущаются?

— За эти годы мы уже просто четко поняли, где можно играть, а где — нет. Возле разных торговых центров, например, ничего такого делать нельзя, поэтому мы туда даже не суемся. Иногда, конечно, сталкиваемся с тем, что нас с улиц прогоняют, но это бывает, если в город какая-нибудь шишка приехала. А так в целом на нас спокойно реагирует и полиция, и горожане. На набережной можно хоть до утра играть, а вот в 130-м квартале — только до 11 вечера. Мы правила знаем и не нарушаем их, — делится Владимир.

Сезон стрит-музыки начинается у ребят обычно в марте и длится до первых серьезных морозов, то есть где-то до середины ноября. Это очень условные рамки и сроки, которые сдвигаются в зависимости от погоды. Кроме того, иногда музыканты выходят постритовать в новогодние праздники, если на улице не стоит слишком жесткий минус. В холода не спасут даже перчатки.

— Раньше мы вообще играли без них, думали, что будет неудобно. Потом попробовали перчатки без пальцев, и оказалось, что это прекрасная вещь. Потому что если руки замерзнут, считай, все, играть не сможешь, — говорит Тимофей.

У него нет специального музыкального образования — научился всему сам. По профессии Тимофей историк и социальный педагог: окончил университет и еще — аспирантуру. Одно время серьезно увлекался политикой, но потом во всем этом разочаровался и решил полностью посвятить себя творчеству. Музыкой он плотно занимается около 20 лет.

— Впервые гитару взял в руки, когда еще в школе учился, классе в 11-м. Осваивал всё сам: по книжкам, самоучителям, сейчас в интернете смотрю разные уроки, видео, постоянно работаю над техникой. Если не брать в расчет то время, когда я сосредоточился на учебе, а музыку пришлось забросить, то уже где-то лет 20 я играю и пою, — продолжает Тимофей.

Музыкант признается, что стритовать ему нравится куда больше, чем сидеть в душном офисе или преподавать в школе историю.

— Мне нравилось заниматься наукой, копаться в архивах, что-то узнавать, исследовать. Но когда ты получаешь образование историка, у тебя не так много вариантов трудоустройства. Можно преподавать в университете, но туда очень нелегко попасть. Можно вести уроки для школьников, но им в основном еще ничего не надо, поэтому мне быстро стало неинтересно. А сейчас я занимаюсь музыкой, пишу свои песни и имею возможность на каком-то эстетическом уровне выражать свои идеалы, доносить до слушателей идеи, которые мне близки, — обращает внимание Тимофей.

Ему вторит Володя, который подчеркивает — стрит-музыка дает больше свободы, причем не только в плане самовыражения, но и в режиме работы, условий труда.

— Тебе не нужно ни под кого подстраиваться, не нужно кому-то что-то доказывать или переживать, что тебе урежут зарплату, что ты сделаешь что-то не так. Тут всё зависит только от тебя самого: как поработаешь, столько и получишь. Есть, конечно, и минусы: у тебя нет оплачиваемых кем-то больничных или отпусков, ты сам себе платишь это все, но если все грамотно планировать, то это не создает проблем, — комментирует Владимир.

Он после школы отучился в Иркутском авиационном техникуме и даже успел немного поработать на авиазаводе, но быстро понял, что это — не его. Получил еще одно образование в педколледже по классу баяна, а потом постепенно освоил барабаны и гитару. Музыка всегда была ему ближе, поэтому ей он и зарабатывает на жизнь.

— Еще, кстати, во многих организациях платят серую зарплату, поэтому отпускные там копеечные. А мы платим себе сами, поэтому и отпускные у нас достойные, — улыбается Тимофей.

Правда, для этого нужно хорошенько поработать в сезон, добавляют парни. Они говорят, что среди всех стрит-музыкантов у них получается больше всего трудовых часов. Бывает так, что они выходят играть с утра, а домой уезжают в районе двух часов ночи.

— А как вы это всё вывозите? Это ж вот такой режим у вас, грубо говоря, с марта по ноябрь, каждый день, без выходных и праздников?

— В целом да. Праздников для нас вообще не существует, потому что в такие дни самые хорошие заработки. Ну и так, когда на улице тепло, мы стараемся подольше играть, чтобы побольше получить денег. Чтобы заниматься стритом, нужно очень хорошее здоровье. Курение и алкоголь сильно бьют по организму в сочетании с тем, какие нагрузки мы испытываем, поэтому многих наших коллег по цеху уже нет в живых. Мы стараемся ничем таким не злоупотреблять, — говорит Тимофей.

Также музыканты признаются, что стараются беречь голос и пальцы. Голос особенно, потому как его можно лишиться насовсем, если петь, например, простуженным.

— А бывает так, что весь предыдущий день пел, прямо с утра и до поздней ночи, а утром просыпаешься и понимаешь — голос нормально так посадил. Но идти стритовать надо, поэтому идешь, но стараешься начинать с песен пониже. Так постепенно распеваешься и дальше идет нормально. Ну и дома я перед выходом стараюсь успеть помычать, поделать распевки, чтобы было проще, — поясняет Тимофей.

— Насколько это сложно — выйти на улицу в людное место и начать петь? И проходит ли чувство стеснения, эти зажимы со временем?

— Начинать всегда сложно, даже сейчас, когда мы поем на улицах несколько лет. Приходишь, достаешь гитару и очень долго себя настраиваешь, чтобы запеть, потому что от всего этого есть некая психологическая усталость. Кроме того, тебе всегда кажется, что мир настроен против тебя, он враждебный, а прохожим часто ничего не надо. И вот ты встаешь, уговариваешь себя, а потом становится все проще и проще, — признается Тимофей.

— Ой, это еще что, мы вот как-то зимой в электричках играли, вот это была настоящая жесть, — добавляет Владимир.

Музыкант поясняет: как только в вагон заходят они, с гитарами наперевес, всё внимание пассажиров сразу же обращается к ним. Все поворачивают головы и сверлят взглядами, часто недобрыми.

— У некоторых читается такой типа вызов: «Ну, давай, начинай». А ты же уже пришел, уйти, убежать нет вариантов. И вот ты делаешь «трунь» и как бы влезаешь в личное пространство людей, которые едут по своим делам, — подмечает Володя.

Он говорит, что особенно тяжело было в утренней восьмичасовой электричке. В ней пассажиры пытаются доспать то, что не успели за ночь, да и сами ребята тоже недавно проснулись, гитара звучит вкрадчиво и робко, а голос чуть хрипит. Но музыканты все равно стараются выкладываться даже при таких условиях.

— Иногда за день, бывает, 30 вагонов пройдешь. Каждый вагон — это сцена. Получается, у тебя за день 30 выступлений. И на каждый надо заново настраиваться. Чем дальше — тем проще, но вот самые первые вагоны — самые тяжелые, — делится мыслями Тимофей.

— Есть ли какие-то способы, которые помогают вам в эти минуты расслабиться? Ну, знаете, всякие советы вроде «Представьте, что все в зале голые». Есть у вас свои такие фишки?

— Мне помогают темные очки. Я с их помощью немного как бы отгораживаюсь, и никто не пытается вглядеться тебе в душу. Еще кепка тоже помогает, — рассуждает Тимофей.

Парни рассказывают, что иногда в электричках или на улице у них случаются конфликты. Чаще всего их провоцируют не слишком адекватные люди, которые просто ищут повода поругаться или даже подраться. Но ребята миролюбивые и добрые, поэтому такие ситуации стараются решать мирно, на словах. Кулаки (и тем более гитары) идут в ход в самых крайних случаях.

— Вообще с каждым годом таких историй все меньше. 90% людей, которые к нам подходят, говорят какие-то добрые, хорошие вещи. Иркутск вообще в плане культуры стрит-арта вырос сильно. То ли мы стали лучше играть, то ли горожане изменились. Хотя, думаю, дело всё же в людях. Потому что мы играли и в Питере, и в Москве, там все гораздо хуже, — рассуждает Тимофей.

— А кажется, что это столичные города, которые видели уже все, и люди там более толерантные…

— В том и дело, что там много суеты, люди тебя просто не замечают, ты для них как пустое место. Кроме того, там очень мерзкая полиция, администрация. У нас в Иркутске, кстати, полиция самая лучшая, вот честно, — говорит Тимофей.

— Да, у нас тут полицейские прекрасные. Ото всех городов, где я бывал, Иркутск в этом плане выгодно отличается. У меня однажды прикол был, я шел по Глазковскому мосту домой, остановилась полицейская машина. Сотрудники спрашивают: «Ты куда идешь?» Я испугался поначалу, говорю, мол, в район «Чайки». А они мне: «Давай подвезем, у нас там вызов недалеко». Я начинаю в машину залезать, естественно, открываю заднюю дверь, а они говорят: «Ты давай к нам вперед садись, мы сзади преступников возим». Классные ребята, — добавляет Володя.

Музыканты говорят, что в Иркутске, в отличие от других городов, полицейские очень вежливо общаются со стритовщиками и никогда не прогоняют их с улиц. Если поступают жалобы, а такое иногда случается в 130-м квартале, полицейские просто подходят и без грубости или агрессии просят уйти.

— Еще говорят, мол, мы сами не против, но вызов поступил, так что мы должны отреагировать. И просят либо тише играть, либо вообще куда-нибудь переместиться. В Москве же у полиции разговор короткий. Нас там штрафанули по десятке (10 тысяч рублей.—Прим. ред.) на каждого. Просто за то, что мы играли на улице. Причем в документах было написано, что моя гитара — это орудие преступления, прикинь? — удивляется Владимир.

Ребята уверены: чтобы быть уличным музыкантом в Москве, требуются связи. Иначе все заработки будут уходить на оплату таких вот штрафов.

— А в Иркутске у вас большая конкуренция? Есть ли какая-то своя внутрянка, свои законы, по которым живут стритовщики? Может, у вас как-то заранее поделены места, где кто играет?

— Конкуренты есть, но мы друг другу не мешаем. Мы просто заранее между собой договариваемся, кто куда идет. Но это касается хлебных мест вроде 130-го квартала. В других точках просто кто раньше пришел, тот и играет. Кстати, место рядом с Александром III мы открыли. Не возле него самого, а там, где пандус начинается. Место удобное и проходное. Раньше там никого, кроме нас, не было, а теперь там кроме нас еще и уличная торговля постоянно разворачивается, — говорит Володя.

— А со 130-м кварталом что? Как вы между собой решаете, кто играет там сегодня, кто завтра?

— У нас есть чат в Telegram, в нем сидят все местные стритовщики. И вот мы в нем записываемся, кто куда пойдет. Это актуально для 130-го квартала и всех подземных переходов.

— Да ладно? И вы там прямо очередь занимаете?

— Ну да. Это удобно. Бывает, например, приезжаешь ты на Синюшку в переходе поиграть, а там уже занято. Ты, получается, кучу времени потратил, чтобы туда добраться, еще столько же потратишь, чтобы доехать до другой точки. А так в чате все всё забили и едут каждый по своим местам, — объясняет Володя.

— Какие у нас в Иркутске есть места для стрита кроме набережной, 130-го квартала и переходов?

— На Урицкого есть пара точек, хотя, скорее, даже одна, ближе к Карла Маркса. Можно там еще у Сбербанка играть, но только в выходные, когда прокуратура не работает, от греха подальше. Раньше еще у «Торгового комплекса» место было, но там продавцы и местный бизнес оттуда выгоняют. Еще есть на Цирке место, на «Сезоне». На набережной можно, где угодно, но лучше либо у царя, либо у «Иргиредмета». Плюс, конечно, остров Юность. Мы обычно в течение дня несколько точек проходим, чтобы декорации как-то менялись, — говорит Тимофей.

Ребята рассказывают, что перерывов на обед у них не бывает: уж если вышли стритовать, то играют до победного. С собой берут только какой-нибудь сладкий напиток, чтобы не падал уровень глюкозы и была энергия.

— Просто с утра стараемся хорошо, плотно поесть, чтобы продержаться до вечера. Следующий прием пищи только вечером дома. В холодное время года в этом плане удобнее: на улицу ты выходишь на пару-тройку часов, не успеваешь проголодаться. А вот летом посложнее. Но организм — штука такая, ко всему привыкает. Стоишь, играешь увлеченно, и даже жрать не хочется, не вспоминаешь об этом, — отвечают музыканты.

На вопрос о том, сколько музыкантам удается заработать за день, Володя и Тимофей ответить с ходу затрудняются. Говорят, что раз на раз не приходится, очень много дополнительных факторов.

— Однажды, помню, подошел какой-то мужик, он явно куда-то торопился, но заслушался. Взял и положил 5 тысяч рублей. В другой раз к нам подошла компания мужчин. Рассказали, что приехали откуда-то из другой части страны и что у них есть традиция — купаться в тех городах, куда они заезжают. Вот и в Иркутске они решили искупаться прямо на набережной, взяли пивка и попросили нас им поиграть. В итоге дали пять штук, пива с собой и еще что-то. С ними было прикольно время провести, еще и денег заработали, — говорят музыканты.

А потом, подумав, все-таки говорят, что в самый плохой день удается заработать около тысячи, которую потом надо еще разбить пополам. В лучшие дни бывало по 12 тысяч, причем на каждого. Но такой куш удается сорвать редко.

В итоге за «музыкальный сезон» музыкантам удается зарабатывать и на текущие расходы, и на зимние 2–2,5 месяца, когда работать не получается. На зиму отложить удается по 100–150 тысяч рублей. Ребята говорят, что им этого хватает. Тяжело было только в ковидный 2020 год, когда и на улицах было малолюдно, и финансовые возможности у многих сильно просели. Люди не спешили делиться с уличными музыкантами.

— Помню эти пустые улицы, как будто город вымер. Мы стоим на Урицкого, играем, а нет вообще никого. Потом к нам еще полицейские подошли, сказали, мол, самоизоляция, идите домой. Иногда что-то удавалось в переходах подзаработать и на набережной, но год был тяжелый, — вспоминает Тимофей.

Сейчас, к счастью, все стабилизировалось.

— А вы принимаете только наличку или у вас есть переводы?

— И так, и так. Мы подстраиваемся под всех, — говорит Володя.

— Охотно люди переводят деньги? Кажется, что это слишком сложно: надо остановиться, войти в приложуху, ввести номер, все такое…

— У нас для этого есть QR-код, — улыбается Тимофей. — Кто-то сразу переводит, кто-то фотографирует и перевод позднее. Охотно откликаются на самом деле.

Ребята говорят, что побывали «на гастролях» в Барнауле, Красноярске, Новосибирске, Кемерово, Санкт-Петербурге и Москве, а еще — в Киргизии. В этом году Тимофей и Володя планируют рвануть куда-нибудь на юг, чтобы и денег заработать, и на море побывать.

Окончательно перебираться куда-то из Иркутска пока не планируют. Говорят, что наш город — самый лучший.

— Иркутск на самом деле самый уютный город. Здесь самая чистая и красивая река. Город цивилизованный, но при этом много мест, где можно побыть наедине с природой, посидеть у воды, уйти подальше от людей. Тут есть все, что надо для жизни. В Иркутске есть ощущение дома и какой-то живой души, — говорит Тимофей.