Каждый новый ближневосточный кризис совершенно уникален. И каждый новый кризис похож на предыдущие — и в смысле своего воздействия на сам регион, и в смысле своего воздействия на мир за его пределами. В 1956 году президент Египта Абдель Гамаль Насер национализировал принадлежащий тогда британцам Суэцкий канал. В ответ Лондон объединил свои силы с Израилем и Францией и организовал против Египта военную интервенцию. Израиль по итогам этой интервенции выиграл, а вот для Великобритании все закончилось страшным фиаско и фактическим вылетом из рядов самых главных мировых держав. И вот в момент, когда кризис неумолимо двигался к такому финалу, супруга тогдашнего британского премьер-министра сэра Энтони Идена леди Кларисса Иден произнесла фразу, которая прогремела на всю страну: «В последние несколько недель я иногда чувствовала, что Суэцкий канал протекает прямо через мою гостиную». Сегодня, фигурально выражаясь, Суэцкий канал снова протекает через наши гостиные, а также через наши аэропорты, улицы и умы.
Месяц тому назад казалось, что новое воспламенение на Ближнем Востоке не станет для России очередным испытанием на прочность. Но вышло по-иному. «Внутренние беспорядки — замена нынешних российских элит элитами переходного периода. В результате всего этого Россия на определенный период сосредоточится на своих внутренних проблемах и начнет занимать то место в мире, которого она действительно заслуживает (место неглобального игрока)» — так вскоре после беспорядков в Махачкале советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк охарактеризовал стратегические цели и задачи официального Киева. Совершенно очевидно, что в рамках реализации этих целей и задач режим Зеленского делает ставку на раскручивание в России антисемитских настроений, вплоть до организации кровавых погромов.
Одновременно политическая атака на Россию идет и с другой стороны. Официальное заявление МИД Израиля по поводу недавнего визита делегации движения ХАМАС в столицу РФ: «Израиль рассматривает приглашение главарей ХАМАС в Москву как недостойный шаг, который дает попутный ветер террору и легитимацию зверствам террористов ХАМАС. Мы призываем российское правительство немедленно изгнать террористов ХАМАС».
В момент, когда на тебя давят со всех сторон, может возникнуть искушение поменять или хотя бы скорректировать свой внешнеполитический курс. Но в данном случае этому искушению нельзя поддаваться ни в коем случае. Интересам Москвы отвечает проведение сбалансированной, можно сказать, срединной линии на Ближнем Востоке. Любой крен в ту или иную сторону нанесет ощутимый вред российским национальным интересам.
Чему нас учит история
В 1991 году, в период, когда между СССР и Израилем еще не существовало дипломатических отношений, советский министр иностранных дел Александр Бессмертных нанес визит в Тель-Авив и был радушно принят премьер-министром этой страны Ицхаком Шамиром. Шамир был очень жестким человеком, который, согласно его более позднему собственному конфиденциальному признанию российским представителям, так и не раскаялся в таких своих «грехах молодости», как организация террористических актов, включая убийство в 1944 году британского министра-резидента на Ближнем Востоке лорда Мойна. Но одновременно родившийся в 1915 году в Гродненской губернии Российской империи и вполне владевший русским языком Ицхак Езерницкий (такую фамилию Шамир носил в первые годы своей жизни) был еще и обладателем хорошо развитого чувства юмора. Советскую делегацию он порадовал следующим рассказом.
В начале 80-х годов Шамир занимал пост министра иностранных дел Израиля и, посетив в этом качестве Генеральную ассамблею ООН в Нью-Йорке, увидел там другого уроженца Белоруссии — главу МИД СССР Андрея Громыко. Шамир тут же подошел к коллеге и спросил с непередаваемым акцентом выходца из еврейского местечка: «Г-н Громыко, почему вы нас не любите?» — «Как я могу вас не любить? — ответил ему шеф советской дипломатии с не менее непередаваемым белорусским акцентом. — Я ведь голосовал в 1948 году в ООН за создание государства Израиль!»
А вот другой эпизод, характеризующий всю сложность, неоднозначность и многогранность истории отношений Москвы и Израиля. Принимая в период правления Ельцина одного из российских послов в Тель-Авиве, тогдашний президент Израиля Эзер Вейцман вдруг ударился в воспоминания и рассказал, как, будучи молодым пилотом, он в преддверии первой арабо-израильской войны в 1948 году посетил обильно украшенную портретами Сталина Прагу и активно участвовал в секретных поставках военной техники, включая самолеты, из Чехословакии в Израиль. Официально эти поставки были результатом суверенного решения властей Чехословакии. Но, естественно, в реальности решение было принято лично Сталиным. Не желавшие создания государства Израиль арабские государства находились тогда под очень плотным западным влиянием. И в какой-то момент «отец всех народов» думал о превращении Израиля в советский форпост на Ближнем Востоке.
Как известно, эти расчеты не оправдались. К моменту начала следующей арабо-израильской войны летом 1967 года Израиль превратился в «непотопляемый авианосец» США на Ближнем Востоке, а СССР стал союзником самой влиятельной страны арабского мира — Египта. Утром 5 июня Израиль неожиданно начал войну и уже через несколько дней установил контроль над территорией, которая больше чем в три раза превышала его собственный размер. Возможно, масштаб израильской победы был бы еще более впечатляющим. Но 10 июня председатель совета министров СССР Алексей Косыгин отправил президенту США Линдону Джонсону срочную телеграмму: «Мы предлагаем, чтобы вы потребовали от Израиля безоговорочного прекращения боевых действий в течение нескольких ближайших часов... Мы хотим предупредить Израиль, что если это не будет выполнено, то мы предпримем необходимые шаги, включая и военные».
Угроза сработала. Москва наглядно продемонстрировала размер своего влияния на международной арене. Но, к сожалению, одновременно брежневское политбюро продемонстрировало и то, как не надо вести внешнюю политику. В тот же самый день 10 июня 1967 года посол Израиля в Москве Катриэль Кац был вызван в МИД на Смоленскую площадь и получил на руки ноту следующего содержания: «Советское правительство заявляет, что ввиду продолжения агрессии со стороны Израиля против арабских государств и грубого нарушения им решений Совета Безопасности правительство Союза ССР приняло решение о разрыве дипломатических отношений Советского Союза с Израилем».
Вот как известный российский историк Геннадий Костырченко описал в своей книге «Тайная политика: от Брежнева до Горбачева» долгосрочные последствия этого решения: «Разорвав дипломатические отношения с еврейским государством и переведя его в разряд непримиримых врагов, советское руководство обрекло себя на однобокую ориентацию, отягощенную к тому же обременительным обязательством по поддержке хронически слабой арабской стороны. Проигрышность и уязвимость такой позиции особенно стала очевидной после того, как 14 марта 1976 года Египет расторгнул в одностороннем порядке Договор о дружбе и сотрудничестве с СССР и, переориентировавшись полностью на США и Израиль, серьезно подорвал политический авторитет Советского Союза на Ближнем Востоке».
Подобным двурушническим образом себя вел не только Египет президента Анвара Садата. Вот как, например, Евгений Примаков описал в своей книге «Ближний Восток на сцене и за кулисами» поведение такого «большого друга Советского Союза», как президент Менгисту Хайле Мариам: «Несмотря на занимаемую на словах антиизраильскую позицию эфиопское руководство во главе с Менгисту регулярно получает оружие из Израиля, поставляемое морем в порт Момбасу. Эфиопия в то время вела войну против Сомали, а Менгисту клялся в верности Москве, но тщательно скрывал факт секретных договоренностей с Израилем».
Самое смешное, что подтверждение факта наличия таких договоренностей Евгений Примаков сумел получить от самого Израиля. Занимая в начале 70-х годов пост заместителя директора Института мировой экономики и международных отношений, Евгений Максимович по заданию советского руководства осуществлял конфиденциальные контакты с израильским начальством: «В ожидании приема у премьер-министра мы задали этот вопрос Бен Элиссару (начальнику его канцелярии. — «МК»), который подтвердил факт поставок этого оружия. «Естественно, — сказал он, — сделка строго конфиденциальная... В качестве компенсации за поставленное оружие эфиопское руководство обязалось отпустить в Израиль 20 тысяч фалашей — граждан Эфиопии, исповедующих иудаизм».
Большая политика на Ближнем Востоке как состояла, так по-прежнему и состоит из таких скрытых от посторонних глазах нюансов, из секретных слоев, под каждым из которых скрывается еще более секретный. Игнорирование этого факта, попытка проводить политику в регионе, основываясь на бинарной логике (есть те, кто за нас, и те, кто против нас), обрекает даже великую державу на роль объекта, которым манипулируют все подряд. Принятие этого факта дает великой державе шанс на успех даже в таком сложном регионе, каким являлся, является и всегда будет являться Ближний Восток. В период путинского правления Россия сумела воспользоваться этим шансом на все 100%. И объясняется это, в первую очередь, тем, что современная линия Кремля прямо противоположна линии брежневского политбюро.
Москва не загоняет себя в угол, не лишает себя свободы маневра, не превращает себя в добровольного заложника кого бы то ни было. Такая линия вызывает уважение в регионе. Но это уважение у некоторых региональных игроков смешано с недовольством, с желанием вернуть «старые добрые советские времена», когда Москву можно было с помощью риторики о «братстве, дружбе и социализме» заставить таскать каштаны из огня для чужого дяди. С одной стороны на Россию давит Тель-Авив, требуя от Москвы порвать все контакты с ХАМАС и занять однозначную произраильскую позицию в духе 1948 года. С другой стороны на Кремль давят носители противоположных взглядов и позиций (выражаюсь столь округло потому, что среди этих носителей движение ХАМАС занимает не первое и даже не второе место). За этим давлением явно скрывается желание вернуть ситуацию 1967 года или даже кое-что похуже.
Ясно, что ни то, ни другое не соответствует российским национальным интересам. Выбирая между сторонами конфликта на Ближнем Востоке, Москва неизменно должна выбирать себя, как бы это не было обидно ее партнерам в регионе и за его пределами.
Что происходит на наших глазах
«Израильский Перл-Харбор», «израильское девятое сентября» — тезис о том, что то, что произошло 7 октября, стало грандиозным провалом спецслужб еврейского государства, давно превратился в банальность. Но, как следует из описанного выше многослойного характера политической игры на Ближнем Востоке, за этим провалом агентурной работы скрывается еще более масштабная катастрофа — провал политической стратегии, ошибочные долгосрочные расчеты высшего израильского руководства. Несколько лет тому назад у видного российского политика состоялся «разговор по душам» с его не менее видным и влиятельным израильским коллегой. Человек из Москвы спросил своего гостя из Тель-Авива (или, вернее, из Иерусалима, где сейчас размещаются израильские правительственные ведомства): «Вас не устраивает концепция двух государств — еврейского и палестинского. Вас не устраивает концепция единого государства. Что же тогда вас устраивает? Чего же вы хотите?» На этот очень откровенный вопрос последовал не менее откровенный ответ: «Мы ничего не хотим. Нас вполне устраивает нынешняя ситуация».
За формулировкой «нынешняя ситуация» скрывалась главным образом маргинализация политической роли палестинцев на Ближнем Востоке. Ведущие арабские страны региона начали потихоньку «забывать» об их существовании и налаживать свои официальные отношения с Израилем. Такое положение дел отвечало интересам всех — кроме, естественно, самих палестинцев. Но в руководстве Израиля, видимо, сочли этот факт несущественным. Мол, кто их спрашивает? Опасная, можно сказать, даже роковая ошибка, прямым результатом которой и стал нынешний кризис.
Когда великий древнекитайский стратег Сунь Цзы сформулировал свой знаменитый принцип «держи друзей близко, а врагов еще ближе», он вовсе не имел в виду то, что врагов надо возлюбить или превратить в своих друзей. Смысл мудрых слов Сунь Цзы лучше всего можно расшифровать с помощью другой цитаты — из книги «33 стратегии войны» американца Роберта Грина: «Правило ведения войны заключается в том, чтобы не полагаться на то, что противник не придет, а полагаться на то, с чем ты его можешь встретить». Израиль строил свою политику на стратегическом допущении: ХАМАС будет сидеть сложа руки и молча наблюдать за тем, как его изолируют и превращают в малозначимого игрока.
Учитывая то, что мы знаем сегодня, такая позиция выглядит безнадежной, почти карикатурно наивной. Но, как известно, все мы крепки задним умом. То, что представляется совершенно очевидным сейчас, совсем не казалось таковым до 7 октября. Руководство ХАМАС делится на два крыла. Политическое руководство движения (глава политбюро Исмаил Хания, Халед Машааль, недавно посетивший Москву член политбюро и глава отдела внешней политики Муса Абу Марзук) квартирует на территории союзного США эмирата Катар и, как предполагается знатоками, плотно окружено израильской агентурой.
А вот военное руководство ХАМАС (Яхья Синвар, Салех аль-Арури, Мухаммад Дейф) располагается непосредственно на палестинских территориях. Внедрять здесь своих агентов Израилю гораздо сложнее, если вообще возможно. В Москве считают, что решение об атаках 7 октября было принято и осуществлено военным руководством ХАМАС без консультации со своим политическим «начальством». С помощью подобного нехитрого трюка Израиль сумели убаюкать и застать врасплох. Но это, конечно, не больше чем предположение. А вот что предположением точно не является. В результате действий ХАМАС месячной давности стратегический план А израильского руководства рассыпался на мелкие осколки. А плана Б у правительства Израиля не было и нет.
Израиль не знает, как ему в стратегическом плане решать проблему сектора Газа. Те военные действия, которые начались, это со стороны Израиля всего лишь стратегическая импровизация, основанная на принципе «если не знаешь, что надо делать, делай хотя бы что-то — неважно что именно». Согласно политической легенде, в октябре 1951-го Сталин заявил новому министру государственной безопасности СССР Семену Игнатьеву: «У чекиста есть только два пути: на выдвижение или в тюрьму». Равным образом у нынешнего премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху тоже есть только два пути. Либо он как можно дольше цепляется за пост руководителя правительства. Либо из премьера он превращается в обвиняемого. Даже до событий 7 октября особняк «Бейт Агион» (официальная резиденция премьер-министра Израиля) был для Нетаньяху не в последнюю очередь способом избежать уголовного преследования по различным коррупционным обвинениям. После атаки ХАМАС ставки для Нетаньяху выросли еще больше.
Вот краткий список премьер-министров Израиля начиная с 2009 года: Биньямин Нетаньяху (март 2009 года — июнь 2021 года); Нафтали Беннет (июнь 2021 года — июнь 2022 года); Яир Лапид (июль–декабрь 2022 года); с декабря прошлого года — снова Нетаньяху. Нетрудно заметить: та стратегия, которая приказала долго жить 7 октября, это детище нынешнего руководителя правительства. Два остальных премьера Израиля успели только освоиться в своей новой должности. «Авторство» самой страшной катастрофы в истории страны начиная с 1973 года однозначно принадлежит Биньямину Нетаньяху. Кстати, эту дату я употребил вовсе не случайно.
6 октября 1973 года неожиданно для Израиля Сирия и Египет начали против него военные действия. После завершения войны в Израиле под руководством председателя верховного суда Шимона Аграната была создана специальная следственная комиссия, призванная дать ответ на вопрос: почему власти страны проспали атаку? По результатам деятельности этой комиссии свои должности потеряли и премьер-министр Голда Меир, и куча чинов из высшего армейского руководства. Но вот вам важный нюанс: даже будучи застигнутым врасплох, Израиль сумел в 1973 году выиграть войну меньше чем за три недели.
В 2023 году положение Израиля является гораздо более тяжелым. Соответственно, вердикт новой «комиссии Аграната» тоже может оказаться гораздо более жестким для тех, кто проспал атаку ХАМАС. Понимая уязвимость своей позиции, Нетаньяху пытается компенсировать эту уязвимость показной жесткостью в отношении палестинцев и всех тех, кто критикует действия Израиля. Тем более что технологии ответа тем, кто критикует те или иные действия властей Израиля, в этой стране не просто отработаны, а доведены до автоматизма. Вот как эти технологии описал в своей опубликованной в мае этого года статье в журнале «Россия в глобальной политике» Якоб Рабкин, заслуженный профессор истории Монреальского университета, который свыше 50 лет тому назад эмигрировал из СССР по «еврейской линии».
«В начале 1970-х годов южноафриканец по происхождению Абба Эбан, чье красноречие в качестве представителя Израиля в ООН, а позже министра иностранных дел вошло в легенду, разработал долгосрочную стратегию. Ее целью было предотвращение критики в адрес своей страны путем обвинения таких критиков в антисемитизме. Его усилия продолжают приносить плоды: обвинения Израиля в апартеиде по отношению к палестинцам и даже бойкот израильских продуктов в супермаркетах официально запрещены во многих западных странах как проявления антисемитизма. Таким образом политика Израиля в отношении палестинцев вынесена за пределы свободной дискуссии».
На фоне того, что происходит сейчас в Газе, стратегия Эбана трещит по швам. Но Израиль, видимо (впрочем, нет, без «видимо»), считает, что у него нет другого выхода, кроме как по-прежнему действовать в ее логике. Отсюда агрессивные обвинения России в том, что она якобы поддерживает исламских религиозных экстремистов и террористов. Забавное обвинение в адрес страны, чьими усилиями в соседней с Израилем Сирии был сохранен светский политический режим. А вот что делает это обвинение еще более забавным (хотя, наверное, это не то прилагательное, которое уместно в данном контексте)… Статья в ведущей газете страны The Times of Israel от 12 сентября 2016 года.
«Депутат парламента от правящей коалиции в воскресенье обвинил министра обороны Авигдора Либермана в поддержке филиала «Аль-Каиды» (запрещена и объявлена в России террористической организацией. — «МК») в Сирии во время недавнего «беспощадного» нападения на друзов на сирийской стороне Голанских высот. Депутат кнессета от друзов Акрам Хассон из Кулану заявил, что Либерман обеспечил «Фронту Фатех аш-Шам» (бывшему «Фронту ан-Нусра», запрещен и объявлен в России террористической организацией. — «МК») защиту, материально-техническую поддержку и, возможно, «передовые технологии» во время его нападений на контролируемый режимом город Хадер. «Фронт ан-Нусра» атакует друзский город Хадер под прикрытием и защитой министра обороны Либермана. Мы не успокоимся до тех пор, пока… Либерман не прекратит свою поддержку «ан-Нусры» против друзов», — написал Хассон... Хассон заявил, что группировка боевиков начала «беспощадный» и «неизбирательный» обстрел Хадера, в результате чего погибли десятки людей».
Другой пример. Материал, опубликованный на официальном сайте Сил обороны (армии) Израиля 19 июля 2017 года. Заголовок — «Добрый сосед». Текст: «Раненый сириец прибыл на границу и обратился к Силам обороны Израиля с просьбой об оказании ему медицинской помощи. Тогда на этот счет не было никакой утвержденной политики, но командир на месте принял решение оказать помощь раненому гражданскому лицу. С тех пор помощь продолжала оказываться почти ежедневно. В июне 2016 года, в рамках решения о расширении усилий по оказанию гуманитарной помощи, Северное командование Сил обороны создало штаб операции «Добрый сосед».
Целью операции «Добрый сосед» было оказание гуманитарной помощи как можно большему числу людей при сохранении политики невмешательства Израиля в конфликт. Первые мероприятия, координируемые штаб-квартирой, состоялись в августе 2016 года. С тех пор было проведено более 110 операций по оказанию помощи различного рода. «Основываясь на моей 20-летней медицинской карьере, я могу с уверенностью сказать, что медицинская помощь, которую мы оказываем нашим соседям здесь, на севере Израиля, является одной из самых значительных мер по лечению нуждающихся, которые я когда-либо видел, — заявил полковник доктор Ноам Финк, главный врач Северного командования. — Я очень надеюсь, что наш вклад окажет непосредственное влияние на жизнь наших сирийских соседей».
Очень трогательный текст, сопровождаемый еще более трогательным иллюстративным рядом. Чего, например, стоит фото израильского военного с сирийским младенцем на руках. Одна «маленькая деталь», которую не посчитали необходимым упомянуть пиарщики Сил обороны Израиля: упомянутые районы Сирии в данный период контролировались боевиками-экстремистами. И рассказ о «гуманитарной помощи мирным гражданским» это лишь прикрытие того, что на самом деле помощь — отнюдь не только «гуманитарная» — оказывалась этим самым боевикам.
Страна, которую больше всего на свете ненавидят исламские радикалы, играет с этими радикалами в какие-то странные игры. Как это можно объяснить? Такое объяснение может быть очень долгим, сложным и запутанным. Но вот что точно будет его составной частью: дело в геополитике.
Реальный расклад
В книге Евгения Примакова содержится следующий рассказ о его встрече с премьер-министром Израиля Голдой Меир в 1971 году: «Поприветствовав меня, она начала разговор с того, что восхищена Москвой (какая красавица!), русским языком (какой звучный!), вспомнила нашего посла Бодрова (какой остроумный!), свою дочь и зятя — йеменского еврея (как он свободно говорит по-русски!)… «Ну а теперь, — сказала она, — поближе к делу. Израиль заинтересован в улучшении отношений с Советским Союзом. Мы никогда не присоединимся к каким-то акциям, направленным против СССР. Соединенные Штаты знают хорошо, что они не могут диктовать нам нашу политику». Но мы тоже знали, что Меир в свое время по прямому указанию Бен-Гуриона (первого премьер-министра Израиля. — «МК») вела в Вашингтоне разговоры о возможном присоединении Израиля к НАТО».
Что было верным в 1971 году остается таковым в 2023 году. Израиль по-прежнему кровно заинтересован в хороших отношениях с Москвой. Но внешнеполитический партнер номер один, номер два и номер три — это для Израиля Вашингтон. Из этого факта вытекает и все остальное: заигрывание Израиля с исламскими радикалами в Сирии (и не только в Сирии), а также его позиция по отношению к украинскому кризису. Да, в отличие от других стран коллективного Запада, Израиль не ввел санкции против России. Но, как проговорился 30 января этого года посол Израиля в Германии Рон Прозор, Израиль активно помогает Украине — «пусть и закулисно, но гораздо больше, чем об этом известно».
Особенно сильным антироссийский крен Израиля был в период краткого премьерства Яира Лапида в прошлом году. Но, как я понял из разговоров в московских коридорах власти, надежды на более конструктивный характер отношений двух стран после возвращения к власти Биньямина Нетаньяху так и остались надеждами — даже несмотря на то, что Владимира Путина и нынешнего (оговорюсь: пока еще нынешнего) премьер-министра Израиля связывают долгие годы доверительных отношений. Логика геополитики сильнее любых личностных факторов. Так было, так есть и так будет.
Во время своего последнего на данный момент визита в Израиль в январе 2020 года Путин заявил в ходе встречи с президентом этой страны Реувеном Ривлином: «Вы сейчас сказали, что неизвестно, где заканчивается антисемитизм. К сожалению, мы знаем это. Это заканчивается в Освенциме. Поэтому нужно быть очень внимательными, для того чтобы не пропустить ничего подобного в будущем и противостоять любым проявлениям ксенофобии, антисемитизма, где бы это ни происходило и от кого бы это ни исходило».
Кто бы в те блаженные последние дни привычной жизни (напомню, что пандемия коронавируса в тот момент была уже на пороге) мог подумать, что меньше чем через четыре года кризис на Ближнем Востоке превратит антисемитизм в реальную угрозу внутренней стабильности в России? Никто, наверное. Но сегодня мы там, где мы есть. Ностальгия по минувшему лишена всякого практического смысла. Опираясь на свой статус влиятельного мирового и регионального игрока, Россия должна способствовать установлению мира на Ближнем Востоке, а заодно не допустить превращения в «Ближний Восток» самой себя.
Не знаю, в какой мере и как быстро Россия и другие мировые центры силы смогут решить первую задачу. Опыт многих поколений политиков показывает, что установление мира на Ближнем Востоке — это дело не просто сложное, а архисложное. А вот по поводу сохранения гражданского мира в России уверенность у меня, напротив, есть. Гражданский мир в стране — это самый драгоценный, самый важный ресурс ее развития, гораздо более ценный, чем, например, нефть, газ и золото. Начиная с 2000 года страна упорно работала на укрупнение этого ресурса. Результаты всех трудов ни в коем случае не должны быть обнулены. И, как заверили меня в Кремле, они ни в коем случае не будут обнулены. Согласно моей информации, власть готова принять самые жесткие, самые решительные меры ради сохранения стабильности, межнационального согласия и гражданского мира в государстве.
Но не будем забегать вперед. Обе поставленные выше задачи — способствование установлению мира на Ближнем Востоке и сохранение стабильности в России — связаны между собой. И обе эти задачи подразумевают в данный момент готовность сказать решительное «нет» отдельным планам Израиля. Это, например, относится к идее «решить проблему сектора Газа», депортировав в соседний Египет всех (или многих) его жителей. А если Израиль такая готовность не устраивает, то это главным образом его проблемы, а не проблемы России.