Фото: Людмила Коневцева
Парадоксальная комедия по Гоголевским заветам.
В «Мастерской Петра Фоменко» случилось «Совершенно невероятное событие» – премьера постановки Евгения Каменьковича по пьесе Гоголя «Женитьба». Спектакль вышел легким и грустным одновременно. В нем есть и над чем посмеяться, и над чем задуматься.
Сюжет пьесы крутится вокруг свадьбы, вот только самой свадьбы нет – она маячит где-то в перспективе. Агафья Тихоновна (Ольга Бодрова) выбирает себе будущего мужа сразу среди четырех претендентов: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще и дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас решилась!»
Пьесу Гоголя часто называют абсурдистской. Евгений Каменькович ее абсурдность поднял еще на несколько градусов, подчеркнув и подсветив ее парадоксы. И самый главный заключается в том, что все герои жаждут свадьбы, грезят о ней, размышляют, но любви-то нет. Женитьба здесь, скорее, коммерчески важный ход, деловое взаимовыгодное предложение. Каждый из участников хочет, чтобы партия, именно партия, а не невеста или жених, отвечала их конкретным требованиям.
Экзекутор Яичница (Василий Фирсов) сверяет приданное по предоставленному свахой (Мадлен Джабраилова) списку, отставной пехотный офицер Анучкин (Томас Моцкус) грезит французским языком, а бывший моряк Жевакин (Степан Пьянков) – красотками. Невесте же непременно подавай хоть какого, но дворянина с приятным лицом и хорошими манерами. И только один надворный советник Подколесин (Иван Вакуленко) не понимает, зачем ему вообще жениться. В результате у каждого из героев какого-нибудь пунктика, да не хватает.
В современном контексте «Женитьба» не кажется актуальной. Сегодня большинство молодых людей о свадьбе не задумывается вовсе: просто съезжаются да живут вместе. Но тут вступает старшее поколение, воспитанное совсем по-другому – один раз и навсегда. И на вопрос: «Зачем?» ответ чаще всего звучит как: «Ну как зачем? Надо!» А кому надо-то? В этом контексте Подколесин – как его друг Кочкарев (Юрий Буторин) – как бы воплощает современную молодежь и родителей, которые вечно бодаются за «хочу» и «надо». Как, впрочем, и невеста, которая явно также не доросла до семейной жизни.
Драматичность линии Агафьи режиссер усилил тем, что перенес место действия из купеческого дома в фотоателье и магазинчик по пошиву венчальных платьев, которыми по Каменьковичу владеет семейство Купердягиных. Всю жизнь девушка прожила в свадебной суматохе, готовилась к этому, а оказалась единственной как бы не при делах. И вроде бы все уже есть – и платье, и деньги, и даже фотограф, что по тем временам было редкостью, и ресторан заказан, а свадьбы все нет. Как и любви.
Чего не скажешь о химии между героями Бориса Яновского и Екатерины Новокрещеновой, которые сыграли Степана и Дуняшку, слуг Подколесина и Купердягиных. Их переглядывания и милые ужимки на фоне подчеркнутой искусственности Агафьи и женихов, выглядят особенно искренне.
Забавно реализованы образы женихов: каждый из них отдаленного напоминает какого-нибудь литературного персонажа. Высокий и лысый Яичница с суровым взглядом и в наглухо застегнутом мундире внезапно навевает мысли о Носферату, хихикающий жеманный Анучкин воскрешает в памяти Дуремара, восторженный с роскошной шевелюрой Жевакин – инфантильного и романтичного барона Мюнхгаузена, а сам Подколесин со своей треуголкой – комичного Наполеона. Особенно, в сцене с конем и дагерротипными снимками.
Запоминается интересная сценография (Ирина Корина), которая воссоздает два мира – мужской и женский, как бы подчеркивая характеры главных героев. В пространстве Подколесина в центре пустоты возвышается статуя бронзового льва, который для него все – и кровать, и стул, и тот, с кем можно поговорить в одиночестве и пожаловаться на свою никчемную жизнь. Чисто холостяцкое жилище. Мир Агафьи же – полная противоположность. В ее пространстве много всего: платья, манекены, вывески, цветы, ридикюли, светильники. И все это шелестит, двигается, светится.
Придумывать свой финал режиссер не стал, завершив спектакль по-гоголевски – прыжком Подколесина в окно. Это лишь подчеркнуло то, что со времен Гоголя осталось неизменным, несмотря на огромный технологический прорыв, – сами люди. Да и любви как не было, так и нет, а без этого чувства пропадает сама идея института брака – создание семьи, где главное не деньги, а счастье и взаимное уважение.