12 января 2024 г. МИД Омана выступил с заявлением, в котором осудил бомбардировку контролируемых хуситами территорий Йемена со стороны «дружественных стран» в лице США и Великобритании. Внешнеполитическое ведомство не только призвало к скорейшему прекращению военных операций, но и косвенно уличило своих западных партнеров в бездействии в отношении жестких мер, принимаемых Израилем в секторе Газа. Некоторые СМИ также сообщали, что Оман закрыл свое воздушное пространство для американской и британской авиации, однако официальное подтверждение данной информации не последовало. Таким образом, Султанат стал единственной монархией Персидского залива, открыто отвергшей выбранную Вашингтоном и Лондоном политику в отношении йеменских хуситов, и тем самым подтвердил свою приверженность дипломатическому решению конфликтов в регионе; он также сохранил за собой роль возможного медиатора споров между враждующими сторонами в будущем. Оман обладает богатым опытом посредничества, и этот опыт стал одним из основных инструментов его внешней политики наряду с сохранением прочных связей с соседями по региону и мировыми державами.
Страна войн и конфликтов
Впрочем, далеко не всегда Оман представлял собой исключительно миролюбивое и дружелюбное государство — ему приходилось в разное время воевать с омейядами, аббасидами, португальцами, персами и даже защищать свои торговые судна в сражениях с пиратами в Индийском океане. Внутриполитическая ситуация в Омане также не отличалась стабильностью — страна на протяжении многих лет была условно разделена на консервативный и закрытый от внешнего мира внутренний Оман (также вовсе не единый и переживавший множество конфликтов) и относительно светский прибрежный Оман (города Сохар, Кальхат, Маскат), соперничавшие между собой. Экономика прибрежного Омана развивалась успешнее, благодаря его активной морской торговле с другими государствами через Индийский океан. Этот фактор повлиял и на то, что прибрежный Оман со временем стал преобладать над Оманом внутренним в политической и экономической сферах и в целом определял вектор развития этих территорий.
Нередко жившие на оманских территориях племена воевали между собой по политическим (распространение власти), экономическим (контроль над ресурсами) и религиозным причинам (противостояние ибадитских и суннитских племен). Споры различных представителей оманского общества о «правильной» форме правления в Омане негативно влияли на внутреннюю сплоченность. Консервативные племена и улемы, проживавшие в основном на территории внутреннего Омана, еще с VIII в. придерживались традиции избирать своего главу — имама, на которого возлагались как религиозные, так и политические обязанности, в то время как избранные имамы нередко прибегали к практике передачи своей власти по наследству.
Разнообразные конфликты и борьба за власть в Омане не раз становились причиной значимых изменений на этих землях. Достаточно вспомнить гражданскую войну в первой половине XVIII в., в ходе которой Оман пережил не только многолетнюю междоусобицу, но и персидскую оккупацию Маската и Сохара, раздел в 1856 г. Омана на два султаната (с центрами в Маскате и на Занзибаре), междоусобные войны между представителями династии аль-Саид и нападение ибадитских сил внутреннего Омана на прибрежные оманские территории во второй половине XIX в., а также войну 1913–1920 гг. между Султанатом, с одной стороны, и вновь образованным Имаматом, с другой, закончившуюся подписанием Сибского договора. Этот документ закрепил совмещение власти имама и султана, а также ненападение племен внутренних районов на прибрежные. Однако в 1954–1959 гг. прошла еще одна война межу Имаматом и Султанатом (война Джебель-Ахдар), начавшаяся в основном из-за споров о начале добычи нефти в спорном регионе оазиса Бурайми; победу тогда одержал султанат при значительной поддержке британских войск. Последим внутренним военным конфликтом в Омане стала война в Дофаре 1965–1976 гг. (еще одна территория, периодически конфликтовавшая с прибрежным Оманом на протяжении всей истории страны) между Султанатом и марксистскими дофарскими повстанцами на западе Омана, победа в которой вновь досталась Султанату.
«Война и мир» во внешней политике суверенного Омана
С восходом на оманский престол в качестве единого правителя Омана султана Кабуса и начавшейся постепенной либерализацией страны наступила новая эпоха в истории Султаната Оман, ознаменовавшая собой отсутствие некогда традиционного внутреннего противостояния между различными сторонами и относительную внутреннюю стабильность.
Тем не менее в 1980–1990-е гг. Маскат еще не исключал возможности принятия им участия в боевых действиях в целях обеспечения собственной и региональной безопасности. Так, в 1980 г. Оман, опасаясь распространения иранской исламской революции на Аравийский полуостров и свою территорию, мог вмешаться в начавшуюся ирано-иракскую войну на стороне Ирака, предоставив Багдаду свою территорию для атаки на иранский флот в Персидском заливе, однако из-за промедления иракских военных и давления на Маскат со стороны США этого не произошло. Возможное союзничество Ирака и Омана превратилось в их противостояние в рамках войны в Персидском заливе 1990–1991 гг. Тогда Маскат решительно осудил иракскую оккупацию Кувейта и после неудачной попытки дипломатического разрешения кризиса присоединился к военным действиям международных коалиционных сил в Ираке, задействовав более 6 тыс. своих военнослужащих. Это была последняя война, в которой Оман принимал непосредственное участие.
В то же время в политике Маската также имели место миротворческие и посреднические тенденции — они начали проявляться еще во второй половине XX в. Например, Оман стал одним из трех арабских государств (вместе с Марокко и Суданом), не осудившим Египет за заключение им Кэмп-Дэвидских соглашений с Израилем в 1978 г. и мирного договора с ним в 1979 г., а также сохранившим с Каиром дипломатические отношения и всячески способствовавшим его возвращению в Лигу арабских государств (ЛАГ). Оманом в целом двигало желание сохранять отношения с братскими арабскими государствами — он также не разорвал дипотношения с Ираком во время войны в Персидском заливе и даже развивал контакты с Багдадом, встречаясь с чиновниками страны, находившейся под жесткими международными санкциями, и принимая активное участие в разработке программы «Нефть в обмен на продовольствие». Впрочем, во время вторжения США и их союзников в Ирак в 2003 г. Оман, хотя официально и не поддержал Вашингтон, все же оказывал ему некоторую помощь —например, предоставляя свою территорию для размещения американских военнослужащих, направлявшихся затем в Ирак. Позднее Маскат выражал свою поддержку политическому развитию постсаддамовского Ирака, не желая, как позже признался бывший министр иностранных дел Омана Юусф бин Алави, возможного возвращения Саддама Хусейна к власти.
Александр Аксенёнок:
Ближневосточная государственность: в поисках новых моделей
Оман также предпочел военному вмешательству в ирано-иракскую войну, чреватому губительными последствиями для безопасности Султаната, предоставление Маскатом площадки для тайных переговоров Багдада и Тегерана, что в определенной степени снизило уровень недоверия между воевавшими странами. Более того, в 1980-х гг. Оман предлагал свои услуги посредника в конфликте между Индией и Пакистаном и территориальном споре Катара и Бахрейна. Позднее он способствовал восстановлению отношений между Саудовской Аравией и Ираном в 1991 г., разорванных в 1987 г. из-за инцидента в Мекке во время хаджа. До начала 2010-х гг. активная посредническая деятельность Омана была менее интенсивной, однако стоит упомянуть приложенные Султанатом в 2007 г. усилия для освобождения 15 британских моряков, которые были задержаны Ираном в водах реки Шатт-эль-Араб.
Почему Оман не воюет?
Сегодня оманским властям необходимо защищать и поддерживать единство государства. Как известно, история Омана полна споров, противоречий и войн — в том числе внутренних, затрагивавших политические, экономические, культурные и иные аспекты. Несмотря на то, что сегодня эта страна, согласно Global Peace Index, является одной из самых безопасных в Персидском заливе и на Ближнем Востоке, лишь незначительно уступая Катару и Кувейту, риски и вызовы здесь все равно существуют. 95% населения Омана — мусульмане (45% — ибадиты, 45% — сунниты, 5% — шииты), остальные 5% — христиане, индуисты и буддисты. При этом земли Омана населены разнообразными племенами, воевавшими друг с другом в прошлом, что не позволяет исключить возможность возникновения новых столкновений. И они имели место, например, в 1994 г. — тогда произошла попытка государственного переворота, пресеченная властями.
В последние десятилетия особенно проявилась тенденция на ухудшение геополитической обстановки на Ближнем Востоке и в Персидском заливе — заметно возросло количество крупномасштабных региональных конфликтов и межгосударственных противоречий (ирано-иракская война, война в Персидском заливе, напряженность в отношениях между Саудовской Аравией и Ираном, краткосрочная гражданская война в Йемене в 1994 г., угроза военной интервенции Саудовской Аравии в Катар после государственного переворота в эмирате, вторжение в Ирак и пр.). Любое прямое вмешательство Маската в какой-либо военный конфликт на любой стороне могло бы дестабилизировать государство изнутри. Это могло быть связано с ростом военных затрат и недовольства общества социально-экономической ситуацией.
Оман обладает стратегически важным географическим положением не только для Персидского залива, но и для всего мира, поскольку он частично контролирует Ормузский пролив, через который проходит треть поставок СПГ и почти четверть поставок нефти. Так, потенциальное вовлечение Маската в региональную войну может превратить этот пролив в одну из самых активных зон боевых действий, что, разумеется, больно ударит не только по обороноспособности Омана, но и по его экономике.
Спорные пограничные территории всегда являются потенциальным поводом если не для начала войны между странами, то как минимум для возникновения серьезных межгосударственных кризисов. Пример тому — кризис в отношениях между Саудовской Аравией и ОАЭ в 2000-е гг. Во избежание подобных инцидентов Оман еще в 1990-х гг. разрешил все территориальные споры со всеми своими соседями, отдав предпочтение сохранению региональной стабильности, являющейся, пословам султана Кабуса бин Саида, одним из приоритетов оманской внешней политики.
Определенное влияние на внешнеполитическую деятельность Омана оказывают особенности ислама ибадитского толка, который исповедует не только значительная часть населения, но и принимающая ключевые решения во всех сферах страны правящая династия аль-Саид. Ибадизм отличается от других ветвей ислама главным образом тем, что в нем особое внимание уделяется решению какого-либо вопроса путем консультаций, совета и консенсуса. Достаточно вспомнить, что оманские имамы избирались ибадитскими улемами, а передача власти по наследству порой и вовсе приводила к военным конфликтам. Конечно, оманские султаны более не являются выборными лицами, как, собственно, и муфтии, однако, судя по внешнеполитическим действиям Омана, ибадитские принципы, проявляющиеся в посреднической деятельности, актуальны до сих пор.
Интересно и то, что ибадиты как представители отдельной ветви ислама часто удачно подходят на роль медиатора в конфликтах между суннитами и шиитами. При этом оманские ибадиты не только достаточно толерантны к последователям иных ответвлений ислама и прочих религий, но и не занимаются миссионерством; они также едва ли могут влиять на какие-либо исламские страны, поскольку составляют менее одного процента от общего числа всех мусульман и проживают практически исключительно в Омане.
Военная составляющая внутренней и внешней политики Омана
Свою приверженность мирному разрешению споров Оман дополняет стремлением укреплять собственную обороноспособность. Случай с Кувейтом в 1990 г. показал, что даже государству, имеющему оборонные договоры с иными крупными странами и не стремящемуся к активной территориальной экспансии, жизненно необходимо иметь возможность защитить себя. По этой причине Оман выделял около 12% ВВП на оборону, однако в 2021–2022 гг. показатель снизился почти вдвое — до 5,9%, что можно объяснить выделением властями Омана больших средств на социальный сектор экономики, в значительной степени пострадавший от последствий пандемии коронавируса, хотя аналитики ожидают заметный рост оборонного бюджета страны к 2028 г. Впрочем, даже в такой ситуации Султанат занимает первое место в мире по расходам на оборону в процентах от ВВП. Оманская армия также насчитывает 42 тыс. военнослужащих, что делает ее третьей по численности среди стран ССАГПЗ, уступая лишь Саудовской Аравии (257 тыс.) и ОАЭ (63 тыс.), хотя по числу морских (4,2 тыс.) и воздушных (5 тыс.) войск Султанат занимает уже второе место, несколько обгоняя Эмираты. В 2022 г. Оман также начал проводить модернизацию оборонной инфраструктуры. Вероятно, разворачивающиеся сегодня на Ближнем Востоке события могут побудить Султанат уделить вопросу военной защиты государства большее внимание.
Маскат также проявлял заинтересованность в увеличении обороноспособности на региональном уровне. Так, султан Кабус бин Саид еще в 1976 г. на фоне событий в Дофаре предложил создать единую армию стран Персидского залива, включая также Ирак и Иран, хотя после свержения монархии в Иране и начала ирано-иракской войны султан ограничился формированием армии в рамках аравийских монархий. В 1981 г., через некоторое время после создания ССАГПЗ Оман представил странам-членам организации документ по региональной безопасности, в котором описал собственное ее видение; он, однако, так и не был принят. Война в Персидском заливе в 1991 г. побудила Маскат выступить с инициативой увеличения регулярной армии ССАГПЗ («Щит полуострова», созданный в 1982 г.) до 100 тыс. военнослужащих, что, впрочем, не было поддержано монархиями Залива из-за потенциально больших затрат. Тем не менее уже в 2000-х гг. начался активный процесс углубления военных отношений между аравийскими монархиями внутри ССАГПЗ. Например, в 2000 г. было подписано «Соглашение о совместной обороне ССАГПЗ», которое предусматривало модернизацию военных институтов (в частности, создание Совета обороны и Высшего военного комитета), а также переход от военного сотрудничества между государствами-членами к совместной обороне (отныне они обязывались защищать друг друга в случае проявления военной агрессии в отношении кого-либо из членов ССАГПЗ). События арабской весны могли претворить в жизнь давнее предложение Омана касательно увеличения армии ССАГПЗ до 100 тыс. военнослужащих (в 2011 г. их насчитывалось около 40 тыс.). О подобных планах в 2013 г. заявил министр национальной гвардии Саудовской Аравии Мутаиб бин Абдалла, однако на сей раз Оман высказался против расширения — причиной тому, вероятно, послужило использование войск ССАГПЗ для подавления протестов в Бахрейне в 2011 г. и опасение обострения возможной конфронтации с Ираном. Впрочем, с тех пор новой информации по этому поводу не появлялось.
Отношения Омана с региональными и основными внерегиональными игроками
Оманская стратегия миролюбия зиждется не только на сохранении национального единства и обороноспособности государства, но и на поддержании хороших отношениях с соседями и внерегиональными игроками (в первую очередь, с США и Великобританией).
Оман — страны ССАГПЗ
Оман крайне тесно связан с монархиями Персидского залива: он является одним из основателей ССАГПЗ, принимая активное участие в деятельности организации. ОАЭ, Саудовская Аравия и Катар — основные экономические партнеры Омана не только на региональном, но и на мировом уровне, при этом ОАЭ — крупнейший из них. Они опережают таких экономических гигантов, как Китай и Индия (на долю ОАЭ приходится около 35% всех привозимых в страну товаров, в то время как у Китая этот показатель составляет 7%, а у Индии — 6,6%).
Однако внешняя политика Маската далеко не всегда совпадает с политикой других членов ССАГПЗ. Например, Оман отказался от участия в проектах создания единой валюты ССАГПЗ в 2006 г. и преобразования ССАГПЗ в «Союз Персидского залива» в 2013 г. Более того, в 2011 г. он не стал разрывать дипотношения с Сирией и принимать участие в подавлении протестов в Бахрейне, ровно как и в саудовской интервенции в Йемен в 2015 г., а также в политической и экономической блокаде Катара в 2017 г. Изначально Оман воздержался от участия в существующей с декабря 2015 г. и возглавляемой Эр-Риядом «Исламской военной коалиции по борьбе с терроризмом», хотя спустя почти год после ее основания все же вошел в нее из-за, как считают аналитики, нежелания портить отношения с членами ССАГПЗ на фоне внешнеполитических расхождений. Впрочем, существующие разногласия не становятся причиной враждебного отношения монархий Залива к Оману.
Оман — Иран
Фундамент доброжелательных отношений между Оманом и Ираном был заложен еще в 1970-е гг., когда Тегеран оказал Маскату военную поддержку в подавлении восстания в Дофаре, участие в котором принимали не менее 3,5 тыс. иранских военнослужащих. Исламская революция в Иране 1979 г., а также последующие события в Персидском заливе не нанесли серьезного ущерба ирано-оманским отношениям, а в 1990-е – 2000-е гг. Маскат и Тегеран заключили ряд соглашений экономического характера, однако новый импульс развития они получили лишь в 2010-х гг.
Так, в 2009 г. султан Кабус бин Саид впервые за 30 лет посетил Исламскую Республику, и через несколько месяцев страны подписали «Cоглашение о координации сотрудничества и безопасности». С этого момента лидеры Омана и Ирана стали периодически проводить совместные встречи, а их страны — организовывать регулярные военно-морские учения, последние из которых состоялись в ноябре 2023 г. В последующие годы Оман и Иран подписали соглашения в военной, энергетической, финансовой и иных сферах. Примечательно, что в 2016 г. Султанат не стал понижать уровень диппредставительства в Иране, как иные монархии Персидского залива в знак солидарности с Саудовской Аравией, разорвавшей отношения с Исламской Республикой. Это продемонстрировало нежелание Маската терять высокий уровень кооперации с Тегераном и тем самым еще больше накалять военно-политическую обстановку в регионе.
Оман — Великобритания
Руслан Мамедов:
«Нет миру, нет признанию, нет переговорам»? Арабское общество на пути к радикализации
Лондон — старейший военный партнер Омана, первые контакты с которым были установлены еще в XVII в. Впрочем, дальнейшее развитие взаимоотношений нельзя назвать безоблачным: оманские правители, конечно, нередко обращались за помощью к англичанам для достижения своих внешнеполитических целей, но Великобритания далеко не всегда оказывался поддержку. Британское влияния на Оман со временем лишь возрастало, что в конечном итоге привело к заключению британо-оманского договора 1891 г., фактически превращавшего Оман в британский протекторат, хотя юридически он оставался независимым. Став независимым в 1970 г., Султанат не отказался от своих тесных военных связей с Британией. Так, до 1977 г. в распоряжении Лондона находилась военная база на оманском острове Масира, британские войска активно участвовали в подавлении восстания в Дофаре, а военнослужащие Британии занимали ключевые места в оманской армии. Сегодня Лондон является крупнейшим поставщиком вооружений и военной техники в Султанат, использует совместную британо-оманскую тренировочную площадку в Дукме c 2019 г. для проведения военных учений совместно с армией Омана. Более того, правящая династия аль-Саид до сих пор поддерживает дружеские отношения с Виндзорами, а правители Омана, получившие, к слову, образование в Британии (Кабус бин Саид учился в Королевской военной академии в Сандхерсте, а нынешний султан Хейсам бин Тарик — в Оксфорде), периодически посещают Соединенное Королевство.
Оман — США
Не менее прочные отношения у Омана сложились с США. В XVIII в. страны установили первые связи, формализовав их в XIX в. подписанием «Договора о дружбе и торговле», однако подлинное сотрудничество между сторонами началось лишь с момента обретения Оманом независимости. С тех пор Вашингтон является важным военно-политическим и экономическим партнером Маската. США имеют ряд военных соглашений с Оманом (от 1980 г. и 2019 г.), позволяющих американской армии использовать оманские военные объекты (например, в 2001 и 2003 гг. в связи с началом американских военных вторжений в Афганистан и Ирак), а также являются одним из основных поставщиков вооружения в Султанат. Страны периодически проводят совместные военные учения. Развитию благополучных американо-оманских экономических отношений способствует действующее с 2009 г. соглашение о зоне свободной торговли. Оман является одним из немногих государств, с кем США заключили подобные соглашения, что подчеркивает особый статус Султаната в региональной политике Вашингтона.
Оман — мост между Ираном и США
В период с начала 2010-х гг. по 2015 г. Оман всячески способствовал налаживанию контактов между Тегераном и Вашингтоном, например, предоставляя площадку для секретных переговоров, проводя встречи как с иранскими, так и с американскими коллегами, а также способствуя освобождению иранских и американских граждан (в 2010 г., 2011 г. и 2013 г.). Здесь стоит отметить, что Оман участвует в организации освобождения не только заключенных в Иране американцев, но и европейцев. Заключение «ядерной сделки» (СВПД) с Ираном в июле 2015 г. эксперты называли главным внешнеполитическим успехом Омана, поскольку он смог таким образом гарантировать себе безопасный проход торговых и иных суден через Ормузский пролив. Интересно, что Оман не разделял опасений монархий Персидского залива (в частности, Саудовской Аравии и ОАЭ) касательно возможного несоблюдения условий СВПД, демонстрируя тем самым отличное от соседского видение региональной безопасности. Тем не менее с момента выхода в 2018 г. США из СВПД, в годы президентства Дональда Трампа и ввиду отсутствия в этот период открытого ирано-американского диалога Оман не был значительно вовлечен в разрешение противоречий между двумя странами.
Некоторые перемены на этом направлении стали происходить с приходом к власти в США администрации Джо Байдена, заявившего еще в декабре 2020 г. о намерении вернуть США в СВПД, на что крайне положительно отреагировали в Маскате. Власти Омана обозначили готовность к активному содействию этому процессу, а уже в следующем году помогли в организации выезда из Ирана американского гражданина. О посреднической деятельности Маската вновь заговорили уже в 2023 г., когда Иран подтвердил проведение непрямых переговоров в Султанате, а позже заявил о представлении Оманом своего предложения о восстановлении «ядерной сделки», не раскрывая подробностей. В сентябре того же года, после возвращения в США при посредничестве Омана удерживавшихся в Иране американцев [1] Тегеран и Вашингтон проявили заинтересованность в продолжении разговора о возобновлении СВПД и даже условились провести встречу высокопоставленных лиц в Омане, однако события после 7 октября, вероятно, свели на нет возможность возобновления диалога по «ядерной сделке».
Стоит отметить, что в целом именно Маскат помогает Ирану не только поддерживать его ограниченные связи с Вашингтоном, но и восстанавливать их с арабским миром. Так, Оман участвовал в нормализации отношений между Ираном и Саудовской Аравией, за что Эр-Рияд поблагодарил Маскат, а сегодня Султанат задействован в налаживании контактов межу Ираном и Египтом, а также Ираном и Бахрейном. На данный момент сложно прогнозировать, когда и как закончатся переговоры, однако роль Омана в восстановлении диалога трудно переоценить.
Роль Омана в йеменском конфликте
Активная роль Маската в разрешении конфликта в Йемене не вызывает удивлений — страны объединяют почти 300 км общей границы, а на приграничной территории проживают несколько племен, имеющих общее прошлое (например, племя Махри). К слову, ранее Оман уже проявлял интерес к событиям в Йемене — в 1994 г. в период краткосрочной гражданской войны Маскат выступал в роли посредника между конфликтующими сторонами и даже предоставил им столицу провинции Дофар в качестве площадки для проведения переговоров, а после завершения конфликта Оман предложил убежище лидеру проигравшей стороны.
Разразившаяся же в 2014 г. более крупная гражданская война в Йемене, разумеется, поставила под угрозу безопасность не только Султаната, но и других стран Аравийского полуострова. Впрочем, если Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и другие посчитали вооруженную борьбу с хуситами и просалеховскими силами лучшим решением конфликта, то Оман вновь выбрал путь переговоров. Так, Маскат не поддержал военную интервенцию арабских стран в Йемен, а также спустя почти месяц после ее начала представил противоборствующим сторонам собственный план урегулирования конфликта, который, однако, так и не был реализован. Интересно, что одним из пунктов плана стало вступление Йемена в ССАГПЗ, что говорит о намерении Омана пересмотреть архитектуру региональной безопасности в сторону большей интеграции, даже несмотря на возможные экономические издержки.
Эксперты отмечают, после арабской интервенции в Йемен Оман стал «вторым домом» для переговорщиков-хуситов, поскольку Султанат не только поддерживает постоянные прямые контакты с членами «Ансар Аллах», но и якобы способствует переправке хуситам оружия из Ирана. Это, впрочем, отвергается самим Маскатом и кажется неправдоподобным некоторым аналитикам из-за неудобств в транспортировке подобным путем. Тем не менее Оман превратился в важный центр переговоров враждующих сторон. Действительно, в Маскате не раз проходили переговоры между хуситами и США, а также хуситами и Саудовской Аравией. Более того, сами оманцы нередко приезжают в подконтрольную хуситам Сану.
Оманцам удалось добиться определенных успехов в процессе урегулирования йеменского вопроса. Конечно, как и в случае с Ираном и США, Оман играет ключевую роль в успешном освобождении задержанных лиц со стороны хуситов и иных акторов. Более того, при посредничестве Омана в апреле 2022 г. было заключено перемирие, которое хотя и прекратило действовать в октябре того же года, но неформально соблюдается участниками конфликта до сих пор, а в 2023 г. оманские посредники непосредственно участвовали в саудовско-хуситских встречах в Сане и Эр-Рияде.
В декабре 2023 г. хуситы заявили, что они вовлечены в переговоры с различными акторами при медиации Омана по поводу своих антиизраильских морских операций в регионе. Уже в феврале 2024 г. на фоне продолжающихся американских бомбардировок подконтрольной хуситам части Йемена член Высшего политического совета Мухаммад Али аль-Хуси отметил, что если «Ансар Аллах» и будет вести диалог с США, то только через переговорную группу в Омане. И это заявление вновь делает Султанат незаменимым участником переговорного процесса, который, вероятно, может способствовать разрешению кризиса.
Позиция Омана в отношении войны в Сирии
Александр Аксененок:
Палестинская государственность после 7 октября: шансы на успех?
Не менее заметен Оман и на сирийском направлении. Маскат, как и большинство арабских государств, выступил за приостановку членства Сирии в ЛАГ в 2011 г., однако не стал разрывать дипломатические отношения с Дамаском, ограничившись отзывом своего посла, тем самым сохранив возможность ведения диалога с официальными властями. Султанат фактически стоял у истоков нормализации отношений арабских стран с Сирийской Арабской Республикой. Например, министр иностранных дел Омана посещал Сирию в период одной из самых активных фаз гражданской войны в 2015 г. (аналогичный визит в Маскат в 2018 г. совершил глава МИД Сирии), в то время как ОАЭ — также один из главных инициаторов возвращения Сирии в «арабскую семью» — стал придерживаться подобной политики лишь с 2017–2018 гг. Более того, в 2020 г. Оман стал первой аравийской монархией, восстановившей в должности своего посла в Сирии (год спустя его примеру последовал Бахрейн, ОАЭ же сделали это лишь в январе 2024 г.), а в 2021 г. султан Хейсам бин Тарик стал первым лидером монархий Залива, поздравившим президента САР Башара Асада с переизбранием на пост главы государства. Кроме того, Оман практикует свою традиционную дипломатическую стратегию в отношении Сирии: посредничество. Так, одной из целей поездки главы МИД Омана в 2015 и 2019 гг. в Дамаск заключалась в передаче определенных посланий Сирии от американской стороны, а в 2023 г. в СМИ появилась информация, что официальные лица США и САР проводят секретные переговоры на территории Омана. Впрочем, до сих пор Оману не удалось выступить в качестве посредника в вопросе об освобождении заложников, однако эта тема так или иначе периодически поднимается в переговорах оманских дипломатов с их коллегами из Дамаска и Вашингтона.
Палестино-израильский конфликт во внешней политике Омана
Официальная позиция Омана в отношении палестино-израильского конфликта мало чем отличается от позиций большинства арабских стран: он выступает за создание полноценного и международно признанного Палестинского государства в границах 1967 г. (в 1988 г. Оман признал государство Палестина, хотя до начала первой интифады палестино-оманские отношения носили неоднозначный характер в основном из-за поддержки ООП восстания в Дофаре), в то время как государственность Израиля он не признает. Тем не менее Маскат не стал в конце 1980-х гг. следовать общеарабской политике осуждения Египта в связи с нормализацией его отношений с Израилем и выступал за его полноценное возвращение в ЛАГ. Некоторые эксперты считают, что Оман приветствовал египетско-израильскую нормализацию, поскольку видел в ней шаг в сторону установления мира на Ближнем Востоке. Маскат проявлял заинтересованность в разрешении палестино-израильского конфликта уже в 1990-х гг., став участником мирного процесса и развивая отношения с Израилем. В 1994 г. Оман посетил премьер-министр Израиля Ицках Рабин, а Шимон Перес сделал это два года спустя. В 1990-е гг. странам даже удалось открыть свои торговые представительства на территории друг друга, однако с начала второй интифады связи ослабли, а представительства были закрыты.
Впрочем, в последующие годы Оман, хотя и не принимал активного участия в разрешении палестино-израильского конфликта, уступив место Катару, все же старался искать баланс в своей политике на этом направлении. Так, в 2008 г. оманский министр иностранных дел встретился с главой МИД Израиля на поляк Дохийского форума, а в 2018 г. Оман посетили как президент Палестины Махмуд Аббас, так и премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху. Через два года Султанат положительно оценил нормализацию отношений ОАЭ, Бахрейна и Марокко с Израилем. Подобные шаги Омана позволяли предполагать, что он станет следующим членом «Соглашений Авраама», однако этого так и не произошло. Наоборот, Маскат намеревался открыть свое представительство в Рамалле и заверял палестинскую сторону, что не будет нормализовать отношения с Израилем до тех пор, пока не будет создано Палестинское государство.
Приход к власти самого правого правительства в истории Израиля в декабре 2022 г. и продолжающаяся война в секторе Газа стали причиной усилившейся оманской критики в отношении Израиля и увеличения дипломатической, экономической и гуманитарной поддержки Палестины. Так, нижняя палата оманского парламента проголосовала за расширение бойкота в отношении Израиля посредством запрета любых спортивных, культурных и экономических контактов между странами, а также на физическое и виртуальное взаимодействие с израильтянами. Летом 2023 г. Маскат напомнил, что основным условием нормализации отношений Омана с Израилем остается создание независимого Палестинского государства.
Примечательно, что Султанат не стал обвинять ХАМАС в совершении теракта на территории Израиля 7 октября, отметив, что эти действия стали результатом израильской политики в отношении палестинцев. С момента начала войны с секторе Газа Оман неоднократно обвинял Израиль в продолжающейся оккупации палестинских земель, совершении военных преступлений и нарушении международных норм, законов и договоров. Некоторые арабские СМИ в свою очередь сообщали, что Оман запретил израильским самолетам использовать свое воздушное пространство, тем самым аннулировав разрешение на это от февраля 2023 г., хотя официального подтверждения данной информации не последовало.
Кроме того, Оман не ограничивается критикой Израиля, попутно осуждая и США за наложение ими вето на проекты резолюций СБ ООН, призывающие прекратить военные действия в секторе Газа, и за «жертвование жизнями невинных гражданских лиц ради дел сионизма». Маскат вряд ли изменит свою политику в отношении Израиля в ближайшее время, поскольку нормализация отношений с Израилем может привести к репутационным издержкам в исламском мире (особенно это касается Ирана, который уже высказывал свое недовольство посещением Б. Нетаньяху Омана в 2018 г.), а оманское общество настроено в большинстве своем антиизраильски и выступает за поддержку Палестины. Ожидать активизации Оманом посреднической деятельности, вероятно, также не стоит, поскольку Маскат традиционно не является медиатором в данном конфликте.
Ильдар Галеев, Кирилл Семенов:
Разворот на Восток и исламский вектор внешней политики России
***
Возможность возрождения старых внутренних конфликтов, преследовавших Оман на протяжении всей его истории, и не самое благополучное социально-экономическое положение Султаната вынуждают его участвовать в разрешении региональных конфликтов и их предотвращении дипломатическим путем. Исключениями становятся только случаи грубого нарушения территориальной целостности государств Персидского залива, грозящие глубоким региональным кризисом, как было в случае с вторжением Ирака в Кувейт.
Сегодня Оман готов рассмотреть возможность видоизменения архитектуры региональной безопасности, но скорее в сторону равной военно-политической интеграции. Впрочем, «активный нейтралитет» Маската зиждется на развитии собственной обороноспособности и тесном военно-техническом сотрудничестве со странами, вовлеченными в региональные дела, базой для которого является импорт иностранного вооружения (в первую очередь британского и американского) и проведение совместных военных учений.
Для обеспечения своей безопасности Оман разрешил все территориальные споры с соседями, ликвидировав потенциальный источник конфликта. Кроме того, он стремится углублять экономические отношения с ними. Несмотря на то, что внешнеполитические интересы Омана, его соседей и внерегиональных партнеров периодически расходятся, ни монархии Персидского залива, ни Иран, ни США не выступают с открытой критикой в отношении Султаната, прекрасно осознавая важность его особой посреднической роли в решении региональных противоречий. Можно предположить, что со временем у Омана появится возможность вывести свое посредничество за пределы Персидского залива, если враждующие стороны будут заинтересованы в беспристрастном медиаторе. Тем более, что Маскат уже имеет подобный опыт.
1. Это было одним из условий ирано-американской сделки по размораживанию иранских активов в 6 млрд долл. на счетах в Южной Корее, в осуществлении которой также, согласно заявлениям главы МИД Ирана, участвовал Оман, хотя в итоге Иран денег так и не получил.