«Больно слышать, что мы раскручиваем на деньги». Главврач частной клиники в Иркутске объяснила, почему лечиться так дорого

А еще Юлия Краснова рассказала о нехватке сервиса в государственных больницах и кадровом голоде

Не всегда удается попасть к нужному врачу в государственной больнице. Часто, чтобы сократить время ожидания приема или просто прийти на консультацию к узкому специалисту, приходится обращаться в частную клинику. А некоторые пациенты и вовсе уверены, что квалифицированную медицинскую помощь можно получить только за деньги. Но, глядя на некоторые ценники, понимаешь, что болеть — это слишком дорогое «удовольствие». Почему консультации и лечение в частных медцентрах так сильно бьют по карману и по какой причине некоторые россияне уезжают лечиться за границу? Эти и другие вопросы мы задали главврачу одной из крупнейших в Иркутске клиник Юлии Красновой.

Юлия Краснова — главный врач клиники «Эксперт», доктор медицинских наук, врач-пульмонолог, профессор Иркутской государственной медицинской академии последипломного образования, глава комитета по предпринимательству в сфере здравоохранения и медицинской промышленности Торгово-промышленной палаты Восточной Сибири, член Иркутского регионального отделения «Союза женщин России».
Федеральная сеть клиник «Эксперт» открыла филиал в Иркутске в августе 2019 года, тогда это был первый в сети многопрофильный медцентр площадью 6 тысяч квадратных метров, который имеет в своем составе поликлинику и стационар на 36 коек. По данным портала «Про Докторов», в клинике работает 119 врачей — это больше, чем в остальных частных медцентрах.

«Москвичам порой дешевле слетать на операцию в Иркутск»

— Как вы относитесь к негативу, который высказывают в адрес частных клиник?

— Очень многие говорят, что, так как мы коммерческая медицина, то «здесь всё поставлено на деньги», на раскрутку пациентов. Мне это немного больно слышать, потому что в нашей клинике совершенно другая история. Самое главное для нас — это медицина. Это позиция и одного из наших собственников, основателя группы компаний «Эксперт» — Елены Латышевой. Я прочитала ее интервью еще до того, как начала здесь работать, она не медик по образованию, но очень хотела создавать клиники, где в первую очередь будет медицина, которая позволит развиваться бизнесу.

Надо понимать, что без денег развитие невозможно. Они нужны для того, чтобы покупать хорошее оборудование, привлекать хороших специалистов, вкладываться в их образование. Поэтому это должен быть бизнес, который нацелен на качественную медицину. А качественная медицина за собой принесет и хорошие финансовые результаты.

И мы работаем в такой позиции: у врачей нет планов, что они должны принести какую-то сумму. Нет. Они должны назначить то, что необходимо пациенту, они должны работать в соответствии с клиническими рекомендациями, стандартами оказания медицинской помощи. И если они всё будут делать правильно и хорошо, то хватит средств, чтобы дальше развиваться.

Мы не платим за перенаправления врачей. Потому что я не понимаю, как можно заплатить доктору за то, что он направил на КТ, МРТ или на какое-то другое исследование.

Это у нас очень жестко. У нас регулярные планерки, на которых мы говорим, что очень важно не подорвать доверие пациентов.

Иногда пациент удивляется, что назначено много исследований. Но, к сожалению, для того, чтобы правильно поставить диагноз, назначить лечение, мониторировать эффективность этого лечения, иногда приходится назначать довольно большой перечень лабораторных и инструментальных исследований. Но, повторю, всё в рамках предусмотренных клинических рекомендаций, которые любой врач обязан соблюдать. Нас точно так же, как и государственные больницы, проверяют надзорные органы на соблюдение этих стандартов и клинических рекомендаций.

Когда мы строили клинику «Эксперт», у нас был собственный опыт работы в медицине, кроме того, мы посещали разные частные и государственные клиники и в России, и за рубежом. Мы хотели создать такую клинику, в которую бы мы могли привести самых близких людей. Чтобы не в Корею и не в Германию ездить лечиться и оперироваться, а чтобы такая клиника была бы здесь. И у нас получилось.

— А вы лечитесь в России?

— Конечно, в клинике «Эксперт». Я доверяю своим специалистам. У нас работают звездочки. Но я всегда своим врачам говорю: «Когда ты заходишь в клинику, ты снимаешь корону». Корона в медицине неприемлема даже у самых именитых врачей. Потому что если ты надеваешь корону, то ты обосабливаешься от команды, а в медицине команда имеет колоссальное значение.

Организм человека — это очень сложная система. Мы встречаемся с ситуацией, когда вроде всё понятно, но иногда что-то идет не так, потому что есть индивидуальные особенности. Поэтому мы широко используем систему консилиумов, когда сложные клинические случаи обсуждаются коллегиально. Это приводит к выработке наиболее оптимального решения как по диагностике, так и по лечению.

— А так разве не везде?

— По-разному бывает. Я не хочу говорить за другие медицинские учреждения, но мы у себя очень активно это используем.

Между прочим, в государственных лечебных учреждениях система консилиумов давно существовала и продолжает существовать. А вот в частной медицине они не так часто используются.

— С чем это связано?

— Не так много крупных частных клиник. Большинство — маленькие центры, где может быть всего один специалист по данному направлению и отсутствуют доктора другой специальности, необходимой в данной клинической ситуации. И в результате собрать консилиум невозможно.

Я считаю, что будущее за крупными центрами, потому что именно в них возможно делать хорошую, качественную медицину и соблюдать требования, которые к нам предъявляются. А соблюдать эти требования — по эпидемиологической безопасности, лекарственной безопасности, хирургической безопасности, охране труда, пожарной безопасности и так далее — довольно дорого. Затраты большие и, конечно, маленьким центрам очень сложно с этим справиться.

— Вы сказали, что к вам отправляют пациентов из других лечебных учреждений. Из каких? Государственных?

— Из разных. И из государственных в том числе.

— А из других регионов?

— На операции много пациентов приезжает из Бурятии, Забайкальского края, Якутии. И даже москвичи приезжают, потому что дешевле взять билет на самолет и приехать к нам оперироваться, нежели оперироваться, например, в столице. Я не скажу, что у нас большой поток пациентов из западных регионов России, но они бывают.

— Бывает ли так, что пациенты приносят вам результаты исследований, сделанных в других странах?

— Да. Особенно часто я это видела в доковидную эру. Пациенты приносили на консультацию документы, например, из Кореи. Они ездили, обследовались и считали, что это круто. Но те исследования, которые они проходили в другой стране, не были эксклюзивными, и их можно сделать у нас.

— А почему не делают?

— Наверно, потому что психологически пациентам кажется, что за границей обследование может быть лучше.

— Интересно, с чем связано такое недоверие к российской медицине?

— Возможно, это связано с определенной сервисной составляющей, с полученным ранее негативным опытом диагностики и лечения в России. Такие моменты и создают общее впечатление.

Частная клиника лучше государственной больницы?

— Ваши пациенты — это состоятельные люди? Можно ли составить портрет среднего пациента?

— Каждый день у нас проходит около 800 человек. Это очень разные люди. И обеспеченные, и средний класс, в том числе много пенсионеров.

У наших врачей больше времени, чем в бюджетных больницах, чтобы выслушать пациента, поставить правильный диагноз и обсудить особенности лечения. А это очень важно для получения необходимого результата.

Плюс я работаю в академии постдипломного образования врачей, я обучаю врачей и хорошо знаю, как устроена государственная система здравоохранения.

Я не хочу ни в коем случае сказать, что мы лучше, а они хуже, или наоборот. Я считаю, что мы составляющие единой системы здравоохранения, каждая из которых имеет свои преимущества, и мы можем отлично дополнять друг друга. Мы работаем по единым нормативным документам, проходим единую процедуру лицензирования. Мы должны иметь один и тот же перечень оборудования в соответствии со стандартами оснащения, закрепленными в порядках оказания медицинской помощи по тем или иным профилям. Но я считаю, что составляющая сервиса в частной медицине выше.

— Почему?

— Потому что в государственной медицине поток пациентов предопределен изначально. Медицинские учреждения работают в системе ОМС и имеют прикрепленное население.

А нам нужно сформировать поток пациентов.

Почему пациент отказывается от бесплатной медицинской помощи? Ему важно, чтобы помощь была оказана на высоком профессиональном уровне, в комфортных условиях, в удобное для него время, без ожиданий, ведь время сегодня чрезвычайно ценно. Именно это и готова предоставить коммерческая медицина. И если клиника полностью удовлетворяет запросы пациента, то он становится постоянным клиентом этой клиники, приводит своих родственников и знакомых.

— Может ли частная клиника работать по ОМС?

— Да, может. Для этого клиника подает уведомление о включении в реестр медицинских организаций, работающих в сфере обязательного медицинского страхования, и заявляет те виды деятельности и объемы медпомощи, которые она готова оказывать в рамках ОМС.

К сожалению, тарифы ОМС на амбулаторную помощь, в частности, на консультации специалистов, в несколько раз ниже, чем затраты на нее. Поэтому в большинстве своем коммерческие клиники не готовы заявлять амбулаторную помощь, чтобы не уйти в убытки.

Иная ситуация со стационарной помощью, а также с некоторыми диагностическими исследованиями, которые выполняются в амбулаторных условиях. Речь об МСКТ и МРТ. Тарифы на них позволяют коммерческим клиникам уложиться в расходы. И частные клиники, как и наша, регулярно уведомляют о том, какие объемы медпомощи планируют выполнять. Но эти объемы не выделяются. Мы сейчас активно работаем в этом направлении.

«Во время ковида МСКТ делали по ночам»

— Как вы узнали о ковиде?

— Лично я о коронавирусе узнала немного раньше, чем были введены какие-либо нормативные документы в России. В международных изданиях, на профессиональных площадках начали обсуждать новую пневмонию, появились снимки МСКТ органов грудной клетки пациентов с характерными рентгенологическими изменениями. В России тогда мы еще не видели таких пациентов и никто не предполагал, что это примет масштаб пандемии.

— Частная клиника тоже меняла работу во время ковида?

— Конечно! Нашей клинике было сложно. Мы только в августе 2019 года запустили клинику, только настроили все процессы. И через полгода столкнулись с тем, что из-за ковида пришлось очень многое кардинально изменить. Так, мы очень быстро изменили логистику пациентов, создали «красную» и «зеленую» зоны. Работали в постоянном контакте с Роспотребнадзором, внедряя все необходимые требования нормативных актов.

Я считаю, что это наше достижение, что Роспотребнадзор ни разу не закрыл на карантин нашу клинику, как это происходило с некоторыми другими медучреждениями из-за вспышек коронавируса. В результате у нас получилось сохранить плановую помощь пациентам, которую сильно сократили в государственных учреждениях, а также в «красной зоне» проводить МСКТ органов грудной клетки.

В начале 2020 года губернатор Иркутской области Игорь Кобзев собрал руководителей коммерческих клиник и лабораторий, чтобы обсудить, как коммерческая медицина может помочь государственной. Наша клиника помогала с КТ-диагностикой. Это сейчас достаточное количество аппаратов КТ, а тогда их было меньше, а потребность была огромная.

К нам привозили тяжелых пациентов из медицинских учреждений, где не было компьютерных томографов.

Я думаю, что многие жители Иркутска помнят, что именно мы первые запустили компьютерную томографию в круглосуточном режиме для амбулаторных пациентов. Многие нам были очень благодарны, говорили, что мы спасли их. Кстати, в тот период, несмотря на повышенный спрос, мы не повышали цены на исследование.

— А панику почувствовали?

— В основном была паника среди населения, когда не могли дождаться приезда скорой помощи, при исчезновении определенных лекарственных препаратов в аптеках. Для медицинского сообщества — это было серьезное испытание. Большое количество пациентов, порой непредсказуемое течение заболевания, изменчивость вируса, меняющая и клинику заболевания, и ответ на проводимую терапию.

Клинические рекомендации по ковиду менялись с огромной скоростью: те лекарственные препараты, которыми начинали лечить ковид, потом показали свою неэффективность и были исключены из этих рекомендаций. Врачам приходилось очень быстро перестраиваться и в отношении подходов диагностики, и в отношении лечения пациентов. К нам приходило очень много пациентов, которые были выписаны из стационара, но им требовалось дальнейшее амбулаторное лечение, потому что ковид — это коварное заболевание, которое, к сожалению, дает серьезные последствия.

— Давайте назовем эти последствия.

— Последствия касаются практически каждой системы. Наиболее серьезные со стороны сердечно-сосудистой системы, неврологического статуса. Многие пациенты жалуются на когнитивные нарушения, у них страдает память. Мы видели увеличение количества тромбозов у пациентов после перенесенного ковида, повышается риск инсульта и инфаркта миокарда. И многие другие проблемы, в том числе и с эндокринной системой.

— Наверняка сейчас люди тоже идут с такими же проблемами…

— Да, и сейчас пациенты обращаются. Конечно, вирус постоянно мутирует, меняется и клиническая картина, и подходы к лечению пациентов. Коронавирусная инфекция постепенно становится сезонной, мы научились с ней справляться, и сейчас уже нет той паники, которая была изначально.

«Врача от Бога по объявлению не найти»

— Испытывает ли клиника нехватку медицинских кадров?

— Эта тема, наверно, самая актуальная сейчас. Кадры сегодня становятся самой большой проблемой, особенно высокопрофессиональные кадры. Можно построить красивое здание, оснастить современным оборудованием, но если не будет профессиональной команды — ничего не получится. У меня сейчас работает больше 350 человек. И знаете, мы никогда не давали объявлений на врачей. Врача от Бога по объявлению не найдешь. Нужен профессионал, и поиск таких специалистов — очень кропотливая работа.

— Как находили своих врачей?

— Я сама знаю многих профессионалов, мои коллеги приводили специалистов. С каждым, кого я хотела пригласить на работу, встречались, обсуждали, и я очень благодарна тем, кто согласился и пришел сюда работать. Главное, чем я горжусь, — это своей командой. Для меня есть два критерия. Первое — это профессионализм врача, и второе — это человеческая порядочность. Когда оба критерия сочетаются, значит, это мой человек.

— А много ли из них совмещают работу в государственной больнице?

— Нет. Немного. Я это тоже считаю одним из достоинств нашей клиники. У нас 60% врачей — это штатные сотрудники. Но есть и те, кто совмещает работу в государственной системе.

— Почему такой процент штатных сотрудников — это хорошо?

— Потому что доктор работает в одном медицинском учреждении, ему не надо никуда дальше бежать, он не чувствует себя здесь временщиком, он знает, что это его дом, его профессиональная семья. Он думает о том, как здесь развиваться. Считаю, что любой руководитель мечтает, чтобы как можно больше было штатных сотрудников.

— А почему не сто процентов? Почему вы соглашаетесь на это?

— Сто процентов вряд ли может быть. Есть, например, узкие специалисты, которых мы не сможем загрузить на полную ставку. Кроме того, клиника работает и в выходные дни, и для того, чтобы полноценно сформировать графики, нужны и совместители.

— А вакантные места у вас есть?

— Есть, потому что мы не стоим на месте. В 2023 году мы открыли новые кабинеты, сделали работу МРТ круглосуточной, а если расширяются направления, нужны кадры. В 2023 году к нам пришел еще один пластический хирург, два общих хирурга, невролог, два отоларинголога, новые специалисты ультразвуковой диагностики, потому что мы приобрели еще один УЗИ аппарат экспертного класса.

— Я спрашиваю об этом, потому что представители государственной медицины постоянно говорят о нехватке кадров. Вы, получается, этого дефицита не испытываете?

— Определенный дефицит существует, особенно по среднему медперсоналу, санитаркам. Но меня радует, что, если раньше мы активно сами искали, то теперь к нам приходят и мы выбираем.

Когда люди приходят на начальном этапе, у них, конечно, есть сомнения, например, по уровню зарплаты, насколько он будет соответствовать обещанному. Будут ли пациенты, адекватные ли требования со стороны руководства. Но сейчас, когда клиника проработала четыре года, и они видят возможности клиники, общаются с нашими специалистами, понимают, что мы «слов на ветер не бросаем», к нам стали проситься.

— Как вы думаете, с чем связан дефицит кадров? Со сложностью профессии?

— Несколько причин. Во-первых, конечно, как и во всех отраслях экономики, кадровый дефицит связан с демографической ямой, которая была в 90-х годах. Это отразилось на всех и будет влиять и дальше.

Во-вторых, медицина — крайне сложная отрасль. Она эмоционально сложная, поэтому не каждый выдерживает имеющуюся нагрузку. К врачам обращаются люди с различной патологией, они видят и горе, и обреченность. Многие пропускают через себя и не каждый обладает стрессоустойчивостью. Поэтому происходит эмоциональное выгорание, и люди уходят из профессии.

Кроме того, подготовка медицинского специалиста длительная и на начальном этапе финансово не подкрепленная.

И работать стало сложнее, так как изменилось отношение общества к медицине. Да, я понимаю, что и медицина внесла определенный вклад в то, чтобы это отношение изменилось. Но, к сожалению, и СМИ подливают «масло в огонь».

— Вы про то, что к медицине начали относиться, как к услуге?

— Да. Стало меньше уважения, которое было раньше к врачу. Плюс жизнь стала более напряженной, непредсказуемой, что делает население агрессивнее. С этим тоже сталкиваются врачи. Хотелось бы, чтобы СМИ больше рассказывали об успехах медицины, замечательных врачах, которые реально спасают своих пациентов, об успешных операциях, позволяющих пациенту жить.

«Ждем туристов из Китая на чек-ап»

— В последнее время часто можно услышать такое словосочетание, как «медицинский туризм». Есть ли он у нас, в Иркутской области?

— Есть, но пока в единичных проявлениях.

Раньше медицинский туризм был более активен, когда из Иркутска выезжали для проведения медицинских обследований. Корея была очень популярна, кто-то ездил в Германию, Израиль. Сегодня ситуация изменилась, так как мы стали ограничены в выездах, поэтому сейчас мы говорим о другом туризме — когда к нам приезжают. И это, я считаю, очень хорошая точка роста для многих медицинских организаций, потому что есть интересные программы по обследованию и лечению.

Байкал сейчас очень популярен. И поэтому было бы замечательно совместить посещение Байкала и медицинское обследование. Я считаю, что это направление еще не очень хорошо проработано, хотя перспективно. Въезжать будут не только из других российских регионов, но и из-за рубежа.

— То есть региону есть что предложить?

— Однозначно. Я знаю, что сейчас идет разработка предложений. В частности, мы в нашей клинике разработали несколько программ.

— Например?

— Это прежде всего чек-апы. Мы разработали универсальные диагностические программы для мужчин и женщин разного возраста с включением МРТ, эндоскопии, лабораторной и функциональной диагностики. Кроме того, могут быть индивидуальные чек-апы, разработанные с учетом уже имеющейся патологии. Полноценный чек-ап возможно пройти за два дня.

Мы можем предложить оперативные вмешательства по разным профилям: пластическая хирургия, травматологические операции на костях и суставах, эндоскопические гинекологические и урологические операции, оперативные вмешательства при заболеваниях вен.

— На поток граждан из каких стран ориентируетесь?

— Мы сейчас прорабатываем программу для туристов из Китая и Монголии.

— Оттуда есть запрос?

— Активного запроса нет. Но понимая, что потребность у населения в этом есть, нужно активно предлагать такую возможность. Важно выстроить все логистические цепочки.

По данным Rusprofile.ru, владельцем клиники «Эксперт» в Иркутске является липецкое ООО «Баррель», которое специализируется на общей врачебной деятельности. В свою очередь эта фирма принадлежит еще трем обществам с ограниченной ответственностью, двумя из которых управляет структура Газпромбанка, еще одном — три физлица.
Среди них — Елена Латышева, совладелица агрохолдинга «Трио», который до 2020 года специализировался на производстве сахара. По информации Forbes, бизнесвумен по итогам 2021 года занимала 40-е место в рейтинге госслужащих по доходам. Латышева является депутатом Липецкого совета депутатов от «Единой России», её сестра-близнец — Евгения Уваркина — мэр Липецка. Также Forbes упоминает, что что муж основательницы сети «Эксперт» — Игорь Егармин — также был связан с сахарным бизнесом, владел телеканалом и радиостанцией в Казахстане. Мог иметь бизнес-связи с семьей бывшего президента республики Нурсултана Назарбаева. По информации «Коммерсанта», в 2010 году Егармина объявляли в международный розыск по делу о рейдерстве, а в 2011-м задержали.