ДОРОГАМИ ДЕТСТВА

О лаборатории Большого Детского фестиваля «Эхо БДФ — Верхневолжье» в Твери

На карте лабораторий Большого Детского фестиваля появилась еще одна точка — Тверской ТЮЗ. Два режиссера, оба недавние выпускники театрального института на Моховой, предложили эскизы для разных сценических пространств и аудитории.

Ясения Громова, выпускница факультета театра кукол (мастерская П. Н. Наумова), работала с рассказом Эрленда Лу «Курт и рыба». Это норвежское роуд-муви, пропитанное идеей семьи, поддержки, взаимопонимания, что вообще свойственно скандинавской литературе. В маленьком пространстве на чердаке театра расположилась огромная картонная рыба, украшенная, как новогодняя ель, конфетами в блестящей обертке и золотистой мишурой (художник Кристина Вербицкая). На эту рыбу и натыкается главный герой — Курт (Андрей М. Иванов), обожавший всю жизнь машинки, выросший и ставший водителем настоящего трака. Режиссер нас немного обманывает: в начале мы не понимаем, Курт — ребенок или взрослый? Короткие штанишки, пульт от радиоуправляемой машинки в руках, наивно-восторженные интонации в голосе. Но вдруг на сцену выходит огромное семейство Курта. Его жена Анна-Лизонька (Татьяна Романова) — обаятельная и смешливая матушка, от которой веет одновременно и домашним теплом, и девичьим задором. Она такая же выросшая девчушка, затянутая в повседневные хлопоты, но все еще способная на азартные приключения. И трое их детей: Курт-младший (Артем Лапардин), Лена (Василиса Жигунова) и малыш Бад (Сергей Зюзин). Последний — самый яркий в этой троице. Зюзин очень точно снимает детскую манеру: быстрые перемены настроения, перепады от радости к плачу, обидчивость. Он трогательно надувает губы, лицо его медленно вытягивается, стоит только ему хоть на секунду усомниться, что кто-то другой здесь самый-самый.

Выловив огромную рыбу, Курт-старший отправляется со своей семьей в кругосветное путешествие, решенное как красочный карнавал с музыкой, танцами и разнообразными куклами. Рыба служит тут и средством передвижения — актеры прячутся за нее и подражают звукам разнообразного транспорта, — и ширмой. На пути герои встречают бразильский карнавал — пальчиковых кукол, лыжников в заснеженной Антарктиде — кукол-перчаток, индусов-петрушек. Перед ними вырастают огромные многоэтажки — нарисованные на крафтовой бумаге и сложенные гармошкой в чемодан. Все пространство, практически пустое изначально, оживает — мир полон чудес и открытий.

У Громовой и Вербицкой получается вдохнуть свежесть в распространенные средства художественной выразительности театра кукол: и бумажный снег, и нарисованные на крафте домики — все тут превращается в милые трюки, работая на создание волшебной атмосферы для маленьких зрителей.

Второй эскиз, поставленный выпускником мастерской Андрея Могучего Фамилом Джавадовым на Большой сцене Тверского ТЮЗа по пьесе Влады Ольховской «Лисьи огни», обращался к аудитории постарше — подросткам. Это еще одно роуд-муви, но не по свету, а по закоулкам собственной души, часто открывающим самую мрачную тьму. Эскиз поднимает тему буллинга, выводя на сцену героев-агрессоров. Джавадов ставит лишь часть пьесы, погружая зрителей в мрачную тягучую атмосферу, напоминающую скандинавские триллеры. Эскиз начинается с вполне бытовой и подробной сцены: бездомная старушка (Галина Лебедева) ест краюшку хлеба и устраивается на ночлег на картонке, когда рядом появляется группа подростков, несущих с собой витальную агрессивную энергию. Дальше действие разворачивается в сторону мистического триллера, затягивая зрителей в тревожное ожидание чего-то непоправимо страшного.

Психолог (Иван Жамойтин) — такой мягкотелый заикающийся тюфяк — везет в лагерь группу трудных подростков. Ребята — галерея масочных персонажей: девочка-гик, герой-красавчик и самая популярная девчонка. Выделяется из них, пожалуй, только Антон (Алексей Измайлов) — эдакий безумный Шелдон с леденящим взглядом маньяка. Актер существует предельно сосредоточенно. Не пропуская малейших изменений в психологическом состоянии своего героя, Измайлов не только выстраивает рисунок роли, но и работает на создание общего напряжения. Этому же способствует и появление инфернального персонажа, исполненного Галиной Лебедевой, старушкой из первой сцены, — потустороннего существа, несущего возмездие за все совершенные детьми злодеяния. Средства художественной выразительности, используемые Джавадовым, — гнетущая музыка, мерцающий свет — все работает на нарастание атмосферы саспенса. Но кажется, что по-настоящему страшно может стать, когда все актеры приобретут такую исполнительскую точность, как Измайлов и Лебедева.

Оба режиссера предложили театру перспективные работы, способные обогатить его репертуар спектаклями, актуальными для своей возрастной аудитории. Эскизы, каждый по-своему, раскрывают тему дороги, которой, по сути, и является взросление — индивидуальный путь каждого сидящего в зале.