Экс первая ракетка мира Евгений Кафельников
об общении с первым президентом России Борисом Ельциным.
— Любой рассказ о моей карьере и вообще о теннисе 1990-х не может быть полон без слов о Борисе Ельцине. Первом президенте России, который благодаря Тарпищеву полюбил этот вид спорта и развивал его. Без него не было бы той теннисной инфраструктуры, которая у нас есть на данный момент. Благодаря ему и теннисные клубы появились, и кортов стало огромное количество.
Мы с ним много общались, и вот что интересно: я воспринимал Бориса Николаевича не как президента самой большой страны мира, не думал о том, что общаться с таким человеком очень престижно. Для меня Ельцин всегда был прежде всего человеком — абсолютно простым и искренним, открытым, незвездным, без всякого пафоса. Общение с ним не было для меня чем-то заоблачным, сверхординарным, он и сам так себя вел. У меня у самого такое нутро, что я ни на кого не смотрю ни сверху вниз, ни снизу вверх и не люблю, когда на меня смотрят ни снисходительно, ни подобострастно. Поэтому, наверное, мы с Борисом Николаевичем и нашли общий язык — просто разговаривали, не пытаясь кого-то из себя изображать. Это был естественный, нормальный процесс.
Первый раз Ельцин пришел на наш финал Кубка Дэвиса со Швецией в 1994 году в «Олимпийский», и его все освистали. Это был маленький косяк, когда он вошел при счете 6:6 в пятой решающей партии Саши Волкова со Стефаном Эдбергом. Он тогда первый раз пришел на теннис и больше таких оплошностей не совершал. И, что делает ему честь, его совершенно не разозлил свист, и он продолжил ходить на теннис и еще десятки раз был в том же «Олимпийском».
Наша первая личная встреча была в 1995 году в Сочи в санатории. Борис Николаевич тогда отдыхал у себя в резиденции Бочаров Ручей, Шамиль Анвярович был министром спорта. Нам как раз предстоял знаменитый полуфинальный матч Кубка Дэвиса с Германией, когда Андрей Чесноков отыграл девять матчболов и победил Михаэля Штиха. А тогда мы в сентябре находились в Сочи на сборах — и вот так с ним познакомились. Чеснокову за тот матч вручили орден, и те эмоции невозможно было передать словами.
Сыграть с ним в паре в теннис Ельцин мне никогда не предлагал. Он же взрослый человек, с головой, и понимал, что это будет выглядеть нелепо. С Шамилем Анвяровичем — да, с ним он играл с удовольствием. А с действующим профессиональным теннисистом — зачем? Ему не нужны были все эти камеры, фотографии, и за это его, наверное, стоило уважать. Он никогда показухой не занимался.
Помню, как Ельцин поздравил меня телеграммой со званием первой ракетки мира в 1999 году. А единственный раз вдруг позвонил, чтобы поздравить с наступающим Новым годом и со всеми успехами. Он тогда еще был президентом. Я, конечно, опешил. А та телеграмма есть дома у родителей в Сочи. Как и часы с личной гравировкой, которые Борис Николаевич мне подарил.
Мы с ним довольно часто встречались, уже когда он вышел на пенсию. Четыре-пять раз в год. Были хорошие поводы — например, традиционное награждение стипендиатов фонда Ельцина. Мы с Тарпищевым приезжали к нему в феврале в его день рождения. Естественно, когда в Москве проводились Кубок Дэвиса, «Кубок Кремля» — он всегда приезжал на стадион. Расспрашивал меня, ему все было интересно.
Согласен с Шамилем Анвяровичем, рассказывавшим в интервью, что никогда не видел Ельцина, ругающегося матом, — тоже ни одного такого слова от него никогда не слышал. А пили мы с ним только красное вино. Ни разу не видел, чтобы он пил водку или какие-то другие крепкие напитки.
На какие-то откровения о его президентской деятельности я Бориса Николаевича не провоцировал, дискомфортных вопросов не задавал — хотя он наверняка бы ответил. Но мне было неудобно нарушать субординацию. Какие-то истории, которые хотел, он нам сам рассказывал. Молчуном он точно не был.
На самолете с Ельциным — президентском или еще каком-то — я ни разу не летал. А вот на футболе мы с ним были. Смотрели отборочный матч чемпионата Европы 2004 года Россия — Швейцария, когда наши выиграли 4:0 и Дмитрий Булыкин сделал хет-трик. Ельцин уже находился на пенсии, но вел активный образ жизни и радовался голам, результату. Это уже был Борис Николаевич, который просто получал удовольствие от жизни.
Не наблюдал у него ни капли тоски по прежней деятельности. Наоборот, абсолютно видно было, что он очень-очень доволен психологическим комфортом, который у него был на тот момент. Что нет у него вот этого постоянного стресса, а, наоборот, есть спокойствие и хорошее самочувствие. Ельцин был посвежевший и отдохнувший.
У него всегда работал теннисный канал «НТВ-Плюс», на котором освещались все турниры. Когда мужская сборная играла Кубок Дэвиса, а женская — Кубок Федерации, он звонил Тарпищеву на регулярной основе, интересовался всеми деталями, если побеждали — поздравлял. Он жил этим! Я-то в это время уже не играл, а Света Кузнецова, Настя Мыскина, Лена Дементьева вели с ним задушевные беседы о том, кто как сыграл при каком счете во втором сете. Все нюансы помнил.
В 2002-м он, уже не будучи президентом, прилетал на наш победный финал Кубка Дэвиса в Париж. Есть архивные видео, на них можно увидеть его реакцию, и это нам было очень приятно. На завершающем банкете ITF после турнира его не было. Он начинался, кажется, в час ночи, и это, видимо, для Ельцина было уже слишком...
Когда его не стало, я ходил на прощание. И мы по сей день общаемся с Наиной Иосифовной. Она очень сильно поддерживает фонд Бориса Николаевича и на награждение его стипендиатов всегда тоже приглашает. Раз в год к ней обязательно ездим. Она очень доброжелательный и комфортный человек и с каждым — что с Кафельниковым, что со стипендиатом фонда — общается тепло и на равных.