Игрушки из лагеря

Борис Крейцер — художник-график, чьё имя, быть может, и не на слуху, но работы узнаёшь сразу: книги с его иллюстрациями выходили в крупных советских издательствах и хранились на полках многих домашних и городских библиотек. В его официальных биографиях всегда была строчка: «Вернулся к творческой деятельности после долгого отсутствия». «Перерыв» длился около семнадцати лет, которые он провёл в тюрьмах, лагере и ссылке…

С пометкой «СЖДС НКВД»

Но, как ни парадоксально, именно это время забвения сейчас вновь возвращает имя Бориса Крейцера широкой аудитории. В Тульском историко-архитектурном музее открылась выставка «Вещдок: папка с эскизами», смысловым центром которой стали созданные художником по заказу НКВД эскизы детских игрушек.

Находка этой папки руководителем образовательного центра Музея истории ГУЛАГа Константином Андреевым и изучение истории её появления — настоящая детективная история.

— Как коллекционер я слежу за различными аукционами, и однажды мне попалась папка с эскизами игрушек, выполненных художником в Севжелдорлаге (или Севжелдорстрое) — подразделении ГУЛАГа, где заключенные преимущественно занимались строительством железных дорог,— рассказал К. Андреев.— О Борисе Крейцере я в тот момент ничего не знал и поэтому начал искать информацию в открытых источниках.

Оказалось, что рисунки выполнены талантливым советским иллюстратором, биография которого была неплохо изучена, в частности Анатолием Яковлевичем Разумовым — историком и автором «Ленинградского мартиролога» (серия книг памяти о репрессированных жителях Петрограда-Ленинграда.— прим. ред. ).

— Прекрасно то, что какие-то вещи продаются на аукционах — рано или поздно они оказываются там, где им место. Я приобрел папку, и мы начали расследование в попытке понять, при каких обстоятельствах она создавалась и как рисунки оказались в Петербурге. Искали людей, знавших Крейцера,— ленинградских графиков, друзей семьи. Их рассказы и воспоминания легли в основу представленных в Туле выставки и книги «Художник Борис Крейцер. Папка с эскизами».

Это за мной…

Выставку в ТИАМе открывают детские фотографии Крейцера. Улыбающийся малыш в соломенной шляпе позирует фотографу, прижимая в себе игрушку… Этот тёплый образ счастливого и беззаботного детства художник, по-видимому, всегда будет носить в сердце, даже в самые мрачные годы жизни. Не оттого ли так трогательно и наивно милы окажутся и придуманные им самим игрушки?

Он родился в 1905 году в семье инженера-химика и ученого Генриха Давидовича Крейцера. Уже после революции учился в петроградских Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС) и на архитектурном факультете Академии художеств. Работал архитектором в Ленинграде и ещё в 1920-е годы начал заниматься книжной иллюстрацией и плакатами.

По рабочим вопросам Борис Крейцер неоднократно общался с иностранными специалистами, помогал принимать архитекторов из европейских стран. Кроме того, поддерживал общение с родственниками, жившими за границей, и вдобавок соседствовал в коммунальной квартире с японским преподавателем Института живых восточных языков… Он неизбежно попадал в зону пристального внимания НКВД. В феврале 1938-го художника арестовали — против него было выдвинуто обвинение в шпионаже в пользу Японии.

От тысяч подобных историй эпохи Большого террора дело Бориса Крейцера отличается тем, что приговор о расстреле так и не был приведен в исполнение. От верной гибели спасла то ли бюрократическая ошибка, то ли чье-то желание выслужиться — как бы то ни было, в документах появились нестыковки, которые обнаружились на последнем допросе перед казнью. Материалы отправились на пересмотр, а тем временем политический ветер сменился и сотрудникам НКВД стало не до того.

В итоге Борис Крейцер был отправлен на 8 лет в Севжелдорлаг на территории Республики Коми.

— В общем-то ему дважды повезло — он обладал теми компетенциями, которые в северном лагере оказались востребованы,— говорит Константин Андреев.— Борис Крейцер практически не привлекался к общим работам, связанным с тяжелым физическим трудом, он проектировал и строил мосты. Неслучайно секции железнодорожных мостов стали основной архитектурной доминантой нашей выставки. И сами сооружения на ветке Котлас — Воркута сохранились до наших дней…

Крейцер был освобожден из заключения в 1946 году, но в 1949-м, когда прокатилась волна массовых арестов так называемых «повторников», его арестовали вновь и осудили на вечную ссылку в Красноярский край.

В Ленинград художник с женой Тамарой — девушкой с придуманного им самим портрета и встреченной в годы скитаний — возвратился в 1955 году.

— В Ленинграде Борис Генрихович быстро вошел в творческую жизнь города. Он брал заказы на книги, театральные программки, иллюстрации в газетах и журналах — работал очень много,— продолжает руководитель образовательного центра Музея истории ГУЛАГа.— И параллельно занимался тем, чтобы его признали реабилитированным.

К этому периоду относится уникальный документ — заявление о реабилитации, которое нашел Анатолий Разумов. В нем Крейцер подробнейше описал историю своего ареста, следствия и несостоявшегося расстрела. В процессе реабилитации Борису Генриховичу организовали очную ставку со следователем, который вел его дело в 1938-м. Следователь его совершенно не помнил, а Крейцер запомнил всё до мельчайших деталей, до номера кабинета и царапин на столе, за которым шел допрос…

Последние двадцать лет жизни были временем творчества и профессионального успеха. С 1960 года он работал художником на Дулёвском фарфоровом заводе. Книжная графика Бориса Крейцера хранится сегодня в Третьяковской галерее и в Русском музее, а иллюстрации к сказке Карло Гоцци «Король-олень» признаны шедевром Ленинградской школы графики. Он жил полной жизнью, окруженный друзьями и коллегами по творческому цеху. Из воспоминаний о нём известно, что вхожие в семью художника дети (своих у супругов не было) называли его «дядя Боря Крейсер» — крошечная деталь, свидетельствующая о нём как о веселом и добром человеке. Да и его книжные иллюстрации неизменно вызывают улыбку.

Однако пережитое наложило на Бориса Генриховича неизгладимый отпечаток. Как-то он сказал директору издательства: «Вы разговариваете со мной, как начальник лагеря». А при неожиданных телефонных звонках повторял: «Это за мной»…

Руками трогать можно

Центральное пространство выставки в ТИАМе занимают игрушки, сделанные по эскизам Бориса Крейцера из той самой лагерной папки.

— Полагая, что игрушки по эскизам могли быть изготовлены, мы пытались их разыскать, делали запросы в разные музеи,— рассказал Константин Андреев.— Однако в конце концов пришли к выводу, что скорее всего они не пошли в производство. Об этом косвенно свидетельствует и то, что папка с рисунками осталась у художника. И мы их изготовили сами. Они абсолютно простые, я бы сказал, что они были выполнены в традиции токарной игрушки…

Разноцветная пирамидка, пузатый красный самолет, смешной пингвин, розовощекий Буратино, на нос которому нужно изловчиться накинуть висящее на веревочке кольцо… Их хочется взять в руки — и это можно сделать! В разных городах игрушки рассматривают и фотографируют взрослые, с ними играют дети, бывает, что они падают и пачкаются — и тем самым они словно перестают быть музейными экспонатами, живут собственную, когда-то задуманную художником жизнь, обретают следы времени. И через это время сохраняют имя создателя.

— Память хрупкая. Иногда всё, что мы знаем о человеке,— только строчка в мемориальной книге,— замечает научный сотрудник Музея истории ГУЛАГа.— С Борисом Генриховичем Крейцером нам повезло. Но говоря о нем, мы держим в голове тех людей, о которых так рассказать не можем…

Выставка «Вещдок: Папка с эскизами» будет работать в Тульском историко-архитектурном музее до 31 марта. Возрастное ограничение: 6+