Женщина-ветеран Афгана - о самом страшном на войне

Светлана Лазебная

Примерное время чтения: 12 минут

15 февраля отмечается День вывода советских войск из Афганистана. Марина Красина-Земляная – женщина, служившая на той войне. Награждена орденом «Звезда», медалью «За боевые заслуги», которые вручал ей Наджибулла, в то время глава республики. «АиФ-Юг» она рассказала о самом страшном, что может случиться на войне и в мирное время.

Досье

Марина Красина-Земляная, ветеран войны в Афганистане. Награждена орденом «Звезда», медалью «За боевые заслуги», «За вклад в развитие Кубани» - и еще 13 наградами СССР, РФ и Афганистана. После вывода войск, чтобы справиться с «афганским синдромом», поступила в университет, закончила психологический факультет. Президент ККООЖВЧСМВ «Боевые подруги» (1998-2002 гг.). Депутат ЗСК третьего созыва. Лауреат общекраевого референдума «Человек года» в номинации авторитетные политики и общественные деятели. Мама двух приёмных девочек.

Грузовик с ампутированными конечностями

Светлана Лазебная, «АиФ-Юг»: Марина Викторовна, расскажите, как в армию попали?

Марина Красина-Земляная: Быть может, потому что долго правильной и примерной была... Из хорошей семьи, воспитание. Окончила педучилище, в детском саду работала. В ближайшей перспективе маячили замужество, дети. А я юная, не жила толком ещё! Мне хотелось романтики, испытаний, чтобы как в кино, как в книгах, понимаете? Пресной казалась жизнь, бессмысленной. Ну и удрала по-тихому. Сбежала, оставив записку. Почему-то в Вильнюс. Прибалтика манила, почти заграница. Всякое было там, но в 23 года я уже - помощник начальника первого отдела военкомата Литовской ССР. Чуть позже надела погоны - стала профессиональной военной, служила в мотострелковой дивизии. Потом был Афган. Заявление написала добровольно. Оказалась единственной женщиной-военнослужащей в Советническом аппарате.

- Война есть война. Вы стреляли в людей?

- Убивать не пришлось, слава Богу. Но «лимонка» всегда при мне была. Нас учили: в плен не сдаваться. Рассказывали о пытках. О том, что человек не выдерживает, мучается страшно, что никакой герой не вытерпит. Гранату носила, да. Но чётко знала, что себя не взорву. Не смогу совершить самоубийство. Если будут мучить, ну значит замучают. Так я решила. Для себя. Верю, что судьба даёт шанс, лазейку. Вот не верила, что убьют – и всё!

- Вы смотрите кино про Афган? Насколько близко к правде?

- Нет, не смотрю. Война – это само по себе страшно. Была, видела. Зачем мне ещё смотреть и анализировать? Чтобы не спать опять? Нет… Повторюсь. Это страшно. Стреляют, пытают, убивают. Кровь настоящая, не кетчуп. Но самые ужасные воспоминания к боевым действиям относятся косвенно. Заехала я как-то по делам службы в госпиталь. Медики обрадовались: «О! У вас машина, да ещё микроавтобус, какая удача! А подбросьте-ка материал для исследований в лабораторию инфекционки?» Отчего же не подбросить? Молоденький солдатик загружает в салон три ящика, накрытых марлей, усаживается рядом, едем. А афганские улицы нашим водителям и в страшном сне не привидятся. На первой же яме ящики подпрыгивают, и на коленку мне шлепается… человеческая рука. Оказывается, что для исследований мы везем ампутированные конечности наших ребят. Руки и ноги. Место среза забинтовано, бирочка… чья именно конечность. Солдатик все бледнее и бледнее, руки-ноги летают по салону. Я в диком ужасе и изо всех сил стараюсь не закричать, но вижу, что солдатику ещё хуже. Говорю: «Успокойся, братишка! Мы военные, тут не курорт!» Он слушает, кивает и заваливается в обморок. Ночами мне часто снилась эта ситуация.

- Ветераны Афгана упоминают, что уход (вывод войск) был внезапным и спешным.

- Точно так. Чем дальше, тем чётче это ощущение. Что-то «намудрили» тогда политики. Мы внезапно пришли и неожиданно ушли. Самолет, которым Советнический аппарат отправляли домой, был последним. Он прилетел за нами, привез гуманитарную помощь. Возможно, последний подарок от СССР. И опять мне вспоминается история. У местных другая культура, ментальность. Там забивали собак ногами. Просто за то, что они животные. И очень скоро в каждом гарнизоне появились свои четвероногие. Звери на войне – совсем другое. Это не питомец в квартире. А полноправные члены коллектива на довольствии. Когда мы уходили, то сажали их в БТРы и вывозили в Союз. Наша группа советников, уходила последней. Уже все городки стояли пустые, местная милиция должна была их принять.

Едем мы через какой-то населенный пункт. Наш главный Юрий Иванович Рязанцев выскочил из автобуса. Возвращается с обезьяной. Ручная, «наша». Может, не смогли достать разрешение на вывоз? Мы вернулись в посольство, там экстренно сделали какую-то бумажку со штампами... Обезьяну мне на руки усадили. Она ко мне прижалась, за шею обняла. А потом на стоянке какой-то увидела бравого офицера. Удрала к нему. Он испугался, но что делать? Улетела та обезьяна в СССР с нами. Офицер взял домой её к себе, но жена со зверушкой не поладила. Боевую обезьяну взяли в уголок Дурова.

«Мы не вписались в реалии России»

- Мы с вами разговаривали о той войне пять лет назад. Вы не изменили мнение: присутствие наших войск там было необходимо? И вдогонку: зачем России война в Сирии?

- Я не изменила своё мнение, в Афгане мы были не зря. Мы должны были дать стране шанс подняться. У меня до сих пор перед глазами афганские дети, которые бегут за армейским грузовиком-мусорщиком, подбирают просыпавшиеся обрезки, картофельную кожуру, тут же на бегу глотают. Афганцы при виде мешков с мукой танцевали, я не преувеличиваю. Там уже был голод. Города превращались в пустыни. Мы нужны были там и в Сирии тоже. Я служила, я убеждена: наши войска - защитники. Мы не приходим завоёвывать. Мы за мир.

- «Афганский синдром» вошёл в медицинские справочники. Известно, что в СССР возвращались люди с искалеченной психикой.

- У меня тоже была ломка. Совсем перестала спать. Все прислушивалась – не стреляют ли? В личной жизни тоже был переломный, сложный момент, пришлось перебираться в Москву. И главный шок: я родилась и жила в одной стране, а вернулась в совершенно другую! За несколько лет СССР превратился в рынок с торгашами без совести и чести. Все ребята, вернувшись из Афгана, это почувствовали. Мы просто не вписывались в эту новую реальность, часто враждебную, агрессивную. Многие стали пить. Я спать не могла ночами. Поехала в Тимашевск к родне и поняла, что в моём случае всё настолько запущено, что даже стены не вылечат. Тем более в столице меня ждал жених. Вернулась в Москву, поступила в институт, получила диплом психолога. Я сумела сама разобраться со своими фобиями. Учёба и профессиональная литература помогли.

- И в наше время совесть и честь в дефиците. Какое «лекарство» вы, ветеран войны, психолог, могли бы «выписать» нашему обществу?

- Имею ли я право давать советы? Могу лишь поделиться ощущением. Наверное, был бы смысл в том, чтобы относиться к своей стране бережнее, как к больному ребенку. Мы обозлились на неё, мы часто её не любим. Замкнулись на собственных потребностях и ощущениях. Перестали видеть живущих рядом. Недавно вот. Иду я из магазина с пакетом продуктов, а навстречу бабуля незнакомая. Говорит: «Деточка, прости меня, старую, но так кушать хочется… нет ли у тебя хлебушка, мне бы кусочек?» И улыбается виновато. Домой я пришла без продуктов. Рассказываю не для того, чтобы мною восторгались. Помочь ближнему - нормально. Ненормально, что бабушка вынуждена просить хлеба корочку, потому что пенсию у нее отбирает внук-алкаш, а родному сыну до неё нет дела. Как нет дела соседям, прохожим.

Мы не сможем построить государство, в котором будем жить счастливо. Мы слишком разобщены.

Сколько еще таких старушек, бездомных детей, брошенных инвалидов. Мы не видим их, потому что у нас другие «настройки зрения». А если видим – проходим мимо. Без знания чужих проблем живется гораздо комфортнее. Но так у нас ничего не получится! Мы не сможем построить государство, в котором будем жить счастливо. Мы слишком разобщены, а сила, как известно, в единении.

Ощущение локтя

- Вы «звезда», эффектная женщина. Почему исчезли? «Боевые подруги» - вами созданная общественная организация, в которой было 2000 добровольных участников – куда пропала?

- Последние восемь лет я постоянно живу в Москве. Не считала нужным рассказывать, но долго жила на три дома: Краснодар, Тимашевск, Москва. Муж – учёный, о нём статьи в энциклопедиях, в Википедиях, по его учебникам студенты до сих пор учатся. Жила на разрыв. Оттуда и выросла общественная организация. Вначале местечковая. Потом краевая. Затем межрегиональная.

- А зачем это нужно людям? Организации какие-то.

- Как ни пафосно, смысл жизни искали. Вспомните конец 90-х, именно тогда всё завертелось. Трудно жили. Привыкли выживать по одиночке. Но сообща-то легче. Вот у вас есть мессенджеры? Подозреваю, что не один. А тогда? Только живое общение. Встречались мы вначале тремя подругами, потом впятером, потом 50… После нас никакая квартира уже не вмещала. В парке собирались. Просто поговорить, представляете? Ну и поняли: настала пора организовываться. А кто мы, если не боевые подруги, так и назвали свою организацию. Вдруг у людей появилось ощущение локтя. Вера в значимость коллектива. Наши первые победы в глобальном смысле ничтожны, но.

Один мужчина, например, бросил жену с двумя детьми. Женился на другой даме, у которой тоже двое, про родных детей забыл. В очереди на квартиру полжизни стоял с одной женой, а новоселье праздновал с новой, молоденькой. В итоге квартиру получила брошенная жена с детишками, а молодожену пришлось выметаться. По своим каналам мы нашли мальчика, пропавшего в Чечне. Помогли еще многим. Потому что все боевые подруги тут же кидались на решение проблемы – Таня-юристка консультирует дедушку-ветерана, как льготы «выбить», студентка Ира бежит в налоговую что-то уточнить по его вопросу. При этом мы еще и на море ездить умудрялись всей гурьбой, и в горы ходили, и спектакли ставили, и сборник стихов издали, и газету выпускали. Честно рассказывать о том, почему нет больше организации - тяжело. Муж, к которому в Москву металась, тяжело заболел, два последних года Сергей был лежачим, не мог и пошевелиться. Похоронили.

Кстати

В «нулевых» Марина Краина-Земляная была на Кубани знаменитостью. Старожилы наверняка помнят «громкую историю о «собаке в тельняшке». Бездомное животное изувечили: 17 ножевых ранений. Пёс сумел приползли к офису общественной организации «Боевых подруг», чтобы умереть. Но члены общества собрали деньги, вызвали ветеринара. Он хотел пса усыпить. Остальные решили бороться. Прямо на столе в офисе и прооперировали. Филька выжил. Когда лечили, обрить пришлось. Без шерсти мерз. Сшили ему тельняшку. А потом брали в походы и на парады. Сшили костюмчик из камуфляжа».

Лото, бурёнка Маша и чан с вареньем

- Расскажите про своих детей.

- Дочки с непростыми историями. Одна из приюта. У второй мама сильно пила, умерла. Не сразу люди и узнали. Голодный, грязный ребёнок несколько дней был рядом с мамочкой, а она труп холодный. Пришли люди к нам: что делать? Пошли туда. В доме шаром покати. Катя увидела меня и за подол уцепилась, «ехала» за мной по полу. Меня мамой признала, так и кричала: «Мамочка, не оставляй меня!» Как я бросить её могла, как уйти? Так и не расстаёмся с того дня.

До сих пор работаем с психологами, с другими специалистами, учимся. Скажу по секрету и только вам. Я без нескольких месяцев… бабушка! Старшая, Наташа, ребёнка ждёт. Уже и имя подобрали. Верю, всё у нас будет хорошо. И, кстати, я сама и обе девочки мечтают переехать в Тимашевск. Москва много даёт ребенку для его развития. Но душевный комфорт для меня и для них – не в огромном мегаполисе, а в маленьком городке.

- То есть, младшая доучится, и вы возвращаетесь в город Тимашевск Краснодарского края?

- Мы все этого хотим. И на войне, и при других испытаниях, и просто так я всегда вспоминала Тимашевск. А сейчас он мене снится, зовёт. Вспоминаю наш маленький дворик, с ароматом варящегося варенья. Нашу летнюю печь, она стояла посреди двора – одна на всех жителей нашей коммуналки. Всегда кто-то что-то стряпал и у ребенка, чей бы он ни был, не оставалось шансов остаться ненакормленным. Дороже всех яств в моем детстве, конечно, была возможность вылизать чан, в котором мама – своя или чужая – варила варенье. Вечерами, когда уходило солнце, и спадала жара, все садились за общий стол и играли в лото. «Барабанные палочки!» «Дедушка!» «А у меня «квартира»!» Это было так здорово, все так хохотали! Печка, стол, соседи, бабушкины сказки, засохшая корочка варенья, мокрая простыня на веревке, трава у порога и буренка Машка, которая ее щиплет – вот о чём я скучаю. Тоскую об упоительном и беззаботном ощущении счастья, которое я однажды обрела, и которое уже никуда не денется.

Я служила, я убеждена: наши войска - защитники. Мы не приходим завоёвывать. Мы за мир.

Когда у меня появились детки, я их привезла в наш старый двор. Показала дом и комнатку, в которой прошло мое детство – такая крохотная, а мы жили в ней вчетвером. И такое неизъяснимое волнение, такую нежность я ощутила, что сердце сжалось, и брызнули слезы. Сегодня Тимашевск не такой обустроенный и красивый, как тот же Краснодар. Но там всё моё. Дожить годы оставшиеся, умереть я там хочу.

Афганская война: фотографии погибших и выживших солдат

Афганская война: фотографии погибших и выживших солдат