Афганистан, кишлак Чамкани. Передышка. Колонна доставила груз в Алихейль. Анатолий Воронов – второй справа (в тёмных очках) в первом ряду. / Анатолий Воронов / Из личного архивa
«Шурави аскери мушавер» в переводе с афганского – советский военный советник. Так уважительно в 1986–1988 годах называли Анатолия Воронова афганские военные. Они знали, что русский «мушавер» понимает их речь. Он участвовал в боевых действиях и чудом остался жив.
35 лет назад, 15 февраля 1989 года, завершился вывод советских войск из Афганистана. Накануне памятной даты полковник в отставке Анатолий Воронов, ныне живущий в Железногорске, поделился воспоминаниями о пережитом.
Страна с жарким климатом
В 1986 году майору Анатолию Воронову было 35 лет. Служил он в штабе 17-го армейского корпуса в городе Фрунзе (ныне Бишкек). Командование предложило ему поехать советником в «страну с жарким климатом» – вместе с женой. Что за страна, сначала не говорили, но Анатолий Михайлович почему-то сразу догадался, что речь идёт об Афганистане. После прохождения медкомиссии Анатолия Воронова отправили в Москву на недельную подготовку.
«На занятиях нас учили тому, чего мы не должны делать в Афганистане, – вспоминает Анатолий Михайлович. – Не принимать пищу во время праздника Рамадан – от восхода до заката, особенно на глазах у местных жителей. Приводили пример, что однажды женщина в этот месяц ела на улице мороженое, и афганский часовой её застрелил. Не должны раздеваться при афганцах. У местных жителей о жене спрашивать нельзя, можно только о родственниках, детях, родителях. Нельзя материться: местные по отношению к себе мат считают оскорблением, хотя сами по-русски ругаются неплохо».
24 марта 1986 года Воронов из Москвы улетел в Кабул и попал в другой мир. По афганскому летоисчислению, здесь шёл 1366 год. В Кабуле Воронова назначили советником начальника оперативного отделения 8-й пехотной дивизии. Его задачей был контроль деятельности афганских правительственных войск, причём непосредственно в боевой обстановке. Что такое изнуряющая жара, узнал на собственном опыте.
«На бронетранспортёр не сядешь без подушки или без бушлата: броня раскалялась, как сковорода. Механик-водитель внутри просто плавился от жары, обливался потом. Сидел за рулём в тапочках, майке и трусах. Мы посматривали, чтобы он в обморок не упал. А когда поднимался ветер – «афганец», пыль такая, что света белого не видно. На броне, на лице, на одежде – всюду песок, словно на тебя ведро этой пыли высыпали. Нос обгорал, губы трескались. А с водой проблемы – «лунный» ландшафт кругом. Жажда постоянная. Чем больше пьёшь, тем больше хочешь пить. Проблема побриться. Все бороду отпускали. У меня самые короткие боевые были 4 дня, а самый долгий поход – 45 суток».
Первый бой
Анатолий Воронов сразу оказался в районе боевых действий.
«3 апреля мы самолётом вылетели в Хост, где уже находилась 8-я пехотная дивизия. В тот момент наши войска брали Джавару. Там были укрепрайон и база, туда шли все караваны с оружием, боеприпасами и продовольствием, а груз распределялся по бандам душманов. «Душман» в переводе означает враг, бандит. А мы их называли «духами».
Первый бой – 11 апреля 1986 года, который чуть не стал последним, Анатолий Михайлович запомнил на всю жизнь.
«Мы провели рекогносцировку с командирами полков, всё уточнили. Афганские военные ушли. И в этот момент прилетел наш истребитель бомбить душманов. Я говорю своим: «Ребята, спуститесь вокруг скалы». А они говорят: «Давайте посмотрим на бомбёжку». Уселись на скале. Калугин сидел прямо надо мной, его ноги были на уровне моих плеч. Я прикурил от его сигареты, а потом наклонился, сделав затяжку. В эту секунду прилетел снаряд – прямо над моей головой! Я получил тяжелейшую контузию, меня отшвырнуло метров на семь. Калугина разнесло в клочья, Хачатуряна посекло осколками. Опомнился минут через двадцать. Как оказалось, по нам выстрелил душманский танк Т-34, спрятанный в укрытии.
38 лет с того дня прошло, а мне до сих пор не даёт покоя мысль: как «духи» этот танк без двигателя и гусениц затащили в горы? Танк скрывался в пещере, которая закрывалась железной задвижкой, замаскированной камнями и ветками. Его выкатывали, делали 2–3 выстрела и прятали обратно. Всё это мы узнали, когда наши взяли Джавару и нашли этот танк».
Несмотря на тяжёлую контузию, Воронов организовал взаимодействие и рекогносцировку войск, а ночью корректировал огонь советской артиллерии, благодаря чему полки успешно выполнили боевую задачу. За тот бой Анатолию Воронову в Афганистане вручили орден Красной Звезды и назначили на должность советника заместителя командира дивизии.
Пациент «333-й»
После контузии Анатолий Михайлович проходил лечение в центральном военном госпитале сил ДРА в Кабуле.
«От удара по затылку у меня глаза вылетели, – вспоминает он. – Окулист, когда меня привезли в госпиталь, веки раздвинул и пальцем глаза затолкнул! Я заорал от боли, а врач меня обматерил и уехал. Больше мои глаза никто не смотрел. Впоследствии правый глаз я потерял…
Были проблемы с речью. Врачи спрашивали меня: «Как дела?» Я чётко отвечал: «Нормально». «Фамилия?» «Воронов». «Имя?» И тут я начинал заикаться. Не мог выговорить, только мычал: «А-а-а…» Невропатолог, приоткрыв дверь палаты, обращался ко мне: «Анатолий Михалыч, скажи: триста тридцать три. Я опять начинал «тыркать». Меня даже в отделении прозвали «333-й». Постепенно речь восстановилась.
Потом дали мне месяц отпуска. Но в это время погиб подполковник, командир полка. Мне поручили сопровождать «груз 200» в Караганду. Погибший был из Читы, а родители его жили в Караганде. Долго решали, куда отправлять «двухсотого». Пять суток я ждал, когда «Чёрный тюльпан» отправится в рейс. Это был транспортный самолёт Ан-76. На борту было десятка полтора «двухсотых». Прибыли в аэропорт Ташкента, оттуда отправился сопровождать «груз 200» в Караганду. Самое тяжёлое – слёзы родственников… И такая фраза: «А ты-то живой…»
Ушли с гордо поднятой головой
Анатолий Воронов и сейчас помнит названия населённых пунктов, где шли сражения с душманами, и слова на афганском языке.
«Вокруг говорят на афганском. Некоторые слова повторяются. Стал понимать отдельные фразы: «Здоров ли ты? Как дела?» Помню, в первую же ночь только заснул, бах – разрыв. Раздаётся вопль часового: «Дриш!» Так узнал, что по-афгански это значит «Стой!». Научился узнавать по звуку, когда бьёт наша артиллерия. В общем, выучил язык в боях. И в конце второго года афганцы при мне боялись ругать Советский Союз».
Службу в Афганистане полковник Анатолий Воронов вспоминает с уважением. Говорит, что в боевых условиях сразу становилось ясно, кто на что способен: кто трусоват и лжив, а кто отважен и смел.
«В Афгане нас было 29 человек в коллективе. Девять за два года погибли, в том числе три командира полка, начальник политотдела… Напомню, что 40-я армия вошла в Афганистан по просьбе афганского правительства. Мы помогали законному правительству совместно с Вооружёнными силами Афганистана в борьбе с вооружённой афганской оппозицией.
Воевали, а в Советском Союзе никто ничего не знал. По телевидению о боевых действиях ни слова. А ведь многие наши военные там проявляли мужество и героизм, гибли. Только из Железногорска не вернулись домой пятеро ребят… Поэтому особенно задевало, когда воины-интернационалисты, обращаясь к чиновникам с какой-то просьбой, натыкались на равнодушие и даже откровенное хамство. Скажешь, что я, мол, прошёл Афган, а в ответ: «Мы вас туда не отправляли». Я такое слышал лично сам.
Моя служба закончилась за год до вывода наших войск, в феврале 1988-го. 15 февраля 1989 года мы ушли из Афганистана – не победившие и не побеждённые. Под аплодисменты и цветы, слёзы местных жителей. Мы не позорно бежали, как американцы из Вьетнама и Афганистана, а ушли с гордо поднятой головой».
Досье
Анатолий ВОРОНОВ. Родился в 1951 году в с. Высокое Тындинского района Амурской области. Окончил Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное дважды Краснознамённое училище имени маршала Советского Союза А. И. Ерёменко, Военную академию имени М. В. Фрунзе (г. Москва). Был военным советником в Афганистане. Затем служил в составе миротворческих сил в Таджикистане, в штабе по координации военного сотрудничества в Москве. С апреля 1996 года живёт в Железногорске. Служил в бригаде МЧС, затем в региональном центре МЧС начальником отдела экстренного реагирования. Работал старшим воспитателем – командиром роты в железногорском кадетском корпусе. Ныне в отставке. Награждён орденом Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени, орденом «Слава» (Афганистан) и другими наградами.