Подполковник Анатолий Половинко - ветеран Горно-Алтайского ОМОНа, участник трагических событий в Грозном 6 марта 1996 года. Но ещё до войны в Чечне у него за плечами был опыт срочной службы в Военно-морском флоте, сверхсрочной - в авиационном полку, затем - в отделе внутренних дел Семипалатинска Казахской СССР и в Афганистане.
15 февраля 2024 года исполняется 35 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Анатолий Половинко рассказал, как он служил в этой стране, которая, как он считает, могла бы стать цветующим краем, если бы ей посчастливилось пожить в мире.
Требуются переводчики
О направлении в горную страну он задумался практически сразу после введения туда ограниченного контингента советских войск. Но надо было решить вопросы с дальнейшим местом службы (оставаться в Казахстане или ехать в Забайкалье), затем, уже в милиции, он занимался кадрами в УВД Семипалатинского облисполкома и налаживал работу пожарных частей в должности старшего инспектора ОПО УВД.
«Как-то смотрю по телевизору сюжет оттуда, и вдруг мысль: «Пора!», - вспоминает Анатолий Васильевич. - К тому времени троих из нашего УВД забрали советниками в Представительство МВД СССР при МВД ДРА. Рапорты я и раньше писал, меня даже «афганцем» в управлении прозвали. Вновь обратился с просьбой, мне ответили: «Молодой ещё. Видишь, с каких должностей посылают - майоров, подполковников». Я был тогда лейтенантом на капитанской должности.
И тут мне шепнули, что пришла шифрованная телеграмма: требуются переводчики. Я снова к руководству - к своему непосредственному начальнику, затем к замначальника УВД. На следующий день документы отправили в Москву. Это была середина сентября, а 1 октября мы, группа из 120 человек, сели в Ташкенте за парты. Перед этим в управление вызвали жену, спросили её согласие. Она заплакала, но кивнула.
Учились мы на территории Высшей школы МВД. Ограда, КПП, пятиэтажное здание. Курс длился 10 месяцев и включал помимо теории (языки дари и пушту, страноведение, основы ислама, молитвы и др.) три практики. В ЦК КП Узбекистана мы по легенде были студентам восточного факультета Ташкентского университета, практиковались на представителях компартий южных стран (иранский и персидский языки очень схожи с афганскими диалектами, им преподавали предметы по-русски, мы переводили). В Дарбазе - уже в солдатской форме - переводили военным. Даже философию, которую я ранее не изучал, объяснял своими словами, производя в уме сложные комбинации. А в Красногорске, что тоже под Ташкентом, продолжая учить язык, отрабатывали полигон: учились стрелять, минировать, искать душманов, определять, откуда звук и т.д. Привыкали к обстановке».
И днём, и ночью
«Нас разделили на интернациональные группы по шесть человек (русских, впрочем, было всего пятеро, больше всего - представителей южных республик). Смотрели, как мы адаптируемся с психологической точки зрения (пока притирались, в некоторых группах были стычки). Требовали и между собой разговаривать на изучаемых языках.
Язык у нас вели капитан из Узбекистана - он в своё время был переводчиком у министра геологии СССР Евгения Козловского и девушка, тоже узбечка - выпускница ташкентского восточного факультета. Она любила занятия в лингафонном кабинете (у многих голова начинала болеть от длительных языковых тренировок), он водил нас на базар, давал задания поторговаться, пообщаться в реальной обстановке. А ещё давали учить наизусть длиннющие тексты. Благо у меня хорошая зрительная память, довольно легко это давалось. Ночью, когда спадала жара, спускался в класс (мы жили на четвёртом этаже, классы располагались на третьем), учил их и тренировался в письме вязью справа налево.
Русские в нашем наборе были в качестве экспериментальных учеников - руководство хотело посмотреть, будет ли толк. Считалось, что на роль переводчиков больше подходят таджики, узбеки - представители народов, схожих с жителями Афганистана по языкам и менталитету. А получилось, что именно мы лучше всех сдали экзамены. Просто нам надо было научиться понимать с нуля, в то время как многие из них считали, что и так знают.
Во время учёбы нас проверяли на надёжность, психологическую устойчивость и ещё Бог весть на что. Из Москвы приезжали сотрудники лаборатории, устраивали нам громадные тесты, составляли диаграммы, всё подшивали в личное дело. Мы, взрослые люди, сидели перед ними как воробышки.
Со мной произошла такая ситуация. В одном из первых тестов на вопрос о воровстве я вспомнил, как лет в пять залез в чей-то сад за яблоками, а потом про этот случай промолчал. Пришлось объясняться, что не хотелось из-за такой глупости вылетать с курсов. Всё обошлось».
«Уроженец Джамбула»
«Вместе учились совершенно разные люди. Александр Геннадьевич из Москвы - полковник МУРа, Сан Саныч из Ленинска-Кузнецка - бывший шахтёр. После очередного обвала мама ему сказала: «Иди-ка ты в милицию, там безопасней».
Нас готовил отдел внешних сношений. Когда по окончании курсов вернулись по домам, тут же получили вызовы в Москву на Огарёва, 6. Нам раздали журналы, стали задавать вопросы, мы отвечали. К тому времени из 120 человек нас осталось 96 - психологи отсеяли 12 в начале, ещё 12 - в конце обучения.
После вызвали на собеседование в ЦК КПСС. Забрали партбилеты, выдали зелёные дипломатические паспорта. Я по легенде стал уроженцем Джамбула, учителем русского языка и литературы. Прибыв в Афганистан, я и вправду учил царандойцев (царандой - афганская милиция) нашему языку. Они звали меня «мухалем», соответствующе относились, что не раз спасало. На Востоке после родителей два важных человека - мулла и учитель.
Как-то во время операции ночью заблудились. У советника, к которому я был прикомандирован, забрали рюкзак, другие вещи. Идём, темно, а он даже сказать мне ничего не может. Позже выяснилось: местные сделали это на случай встречи с бандитами, чтобы откупиться. Меня не тронули. Утром и ему всё отдали.
Наши аппараты в составе 15 человек каждый (семь советников, семь переводчиков и старший советник) располагались во всех 28 провинциях ДРА. Мы были в Кабуле. Штаб командования в городе, вокруг - 14 постов безопасности.
Запомнилась история с дехканами уезда Шакардара, это чуть севернее столицы. Их обстреливали из ракетной установки. Ситуация заключалась в том, что на горе, откуда шла вода на их огороды, был шлюз, и его, запросив дань, перекрыл бандит Ибрагим. Крестьяне платить отказались…»
Яблоки, гранаты, апельсины…
«У многих Афганистан ассоциируется только с голыми горами, танками, взрывами. На самом деле это прекрасная страна, где растут яблони, гранатовые и апельсиновые деревья, виноград, бананы, да много чего ещё. На огородах выращивают овощи. А какая там фауна! Обезьяны, попугаи, другие экзотические для нас представители животного мира. Даже домой хотел привезти большого красивого попугая, но отсоветовали - в дороге он мог простудиться и погибнуть. Оставил эту затею.
Так вот, к операции. Крестьяне обратились к своему руководству, Бабрак Кармаль (глава государства) - к нашему. Нужно оказать помощь. Вызвали своих додиков (информаторов), те за 20 тысяч афганей рассказали: в таком-то кишлаке в таком-то доме эта установка. Доложили командованию. Связались с десантниками 101-й и 103-й дивизий, те проверили через свою разведку и ГРУ. Всё сошлось. Объявили общевойсковую операцию. Этот кишлак вместе с двумя другими находился в ущелье - пять км от города, два - от главной дороги (по ней автобусы пассажирские ходят, а мы рядом воюем). Перед артиллерийско-ракетным ударом оттуда несколько женщин в белых одеяниях выбежали. С детьми. Никогда эту картинку не забуду. Пропустили. Бабахнули. Пошла техника - танки, БМП, БТРы, затем личный состав. Нашли 12-ствольную ракетную установку, загрузили её, аккумуляторы, ещё что-то в подоспевшие вертолёты. Посчитались - все живы. Техника ушла назад к дороге, выстроилась в колонну. Получили команду «личному составу покинуть район» и тут увидели бегающих по крышам людей. Они прятались под землёй (в каждом доме есть спуск, развиты позёмные ходы с запасами воды, еды, оружия) и, поняв, что мы завершаем операцию, стали стрелять. Подорвали головной танк».
Видел только в кино
«Потом началось такое, что только в кино видел. Отовсюду стрельба, всё горит - высоченные пирамидальные тополя, трава, дома. А у меня только пистолет, автомат остался в БРДМ. Машины эти почему-то оказались неукомплектованными, только водители были. Афганские офицеры кинулись к пулемётам, а 120 царандойцев остались без руководства. Взял их на себя, дал приказ: окружить дом, откуда ведётся стрельба. Уже на самом подходе нас заметили, весь огонь направили в нашу сторону. Не помню, как бежал, прыгнул в огромную авиационную воронку, человек 15 в ней уместились. Пули свистят, гранаты летают, я, как и все, кто был рядом, оглох. Это наши вертушки «крокодилы» (Ми-24) отсекали духов, давая нам возможность выйти. И вдруг слышу: «Где Толия?» (так афганцы произносили моё имя). В общем, выбрались. И колонна потихонечку пошла».
За тот бой Анатолий Васильевич получил первую медаль «За отвагу». В Афганистане он пробыл ровно два года. Даже съездил в отпуск в Союз. По возвращении домой милиционер-воин-переводчик продолжил службу в правоохранительных органах.
Афганистан он вспоминает не только как арену боевых действий, но и как страну чудес, которая, если бы ей довелось пожить подольше в мире и согласии, могла бы стать настоящим цветущим краем.
Досье
Анатолий Васильевич Половинко родился в многодетной семье фронтовика 5 июля 1953 года селе Кокпекты Семипалатинской (ныне Абайской) области. С раннего детства мечтал стать моряком и защищать Родину, поэтому после четвёртого класса отправился за 25 километров в районный военкомат, чтобы поступить в Нахимовское училище (Ленинград). Тогда его мечте было сбыться не суждено - в училище принимали в основном сирот.
По окончании школы, продолжая грезить о море, поступил в Семипалатинское речное училище с прицелом на то, чтобы быть призванным на флот. Три года служил на боевом противолодочном корабле «Жгучий» Северного флота, а, вернувшись, пошёл на сверхсрочную в авиацию. Его отправили в Красноярск, где он экстерном за два месяца окончил Военное училище радиоэлектроники ПВО СССР. По окончании подписки пришёл инспектором в ОВД Семипалатинского Облисполкома инспектором отдела кадров УВД.
После службы в Афганистане окончил Карагандинскую высшую школу милиции. В 1995-м перевёз семью в Республику Алтай. Служил в ОМОН (был прикомандированным от МВД замполитом), а в его составе попал в Чечню. На его счету - две командировки в беспокойную республику, затем госпитали и длительная реабилитация, снова служба. В ноябре 1997-го ушёл на заслуженный отдых. Связи с отрядом не теряет, состоит в Совете ветеранов.