Известный драматург, автор "Пяти вечеров" и "Осеннего марафона". Он "никогда не толпился в толпе", оставаясь "несвободным только от самого себя". И ощущал себя человеком вне времени и вне планеты.
"У каждого есть право на собственное несчастье", – писал Александр Володин. Исполнилось 105 лет со дня рождения автора "Пяти вечеров" и "Осеннего марафона". О "человеке вне планеты" – Алия Шарифуллина.
Его однажды спросили: "Что это у вас пьесы какие-то сиротские? И почему женщины одиноки?". Одни герои воспитывались в детдоме, другие – в разладе с родителями. Но дело даже не в биографии персонажей Александра Володина, а в той мелодии одиночества, которая звучит почти во всех его пьесах. Велика страна, а прислониться не к кому.
Он сотворил своего героя, как явление новое, неведомое – рядовой, незаметный, почти всегда и всюду неуместный, и всё время в чем-то виноватый. Вместо поэтизации силы Александр Володин предложил нежность к человеку – существу уязвимому, и в сущности слабому. В его драмах сполна присутствовало то, о чём критик Гаевский говорил: "...Души человеческие, полузамерзшие в долгой и холодной ночи, все еще живы".
Возможно, он единственный в мире драматург, который уговаривал режиссеров не ставить свои пьесы, и раздавая знакомым контрамарки, приговаривал: "Не стоит смотреть, это случайная, маленькая пьеса, не получилось…". Володин всю жизнь терзался "стыдами" – именно так, во множественном числе. Что был сиротой, что не погиб в войну, что занимается литературным трудом, и что известен. "Я не хочу быть человеком из лимузина. Я хочу быть – как будто меня из трамвая только что выкинули".
Не только в пьесах Володина, но и в нём самом, было "поразительное ощущение боли жизни и света жизни" – точное определение Генриетты Яновской. Он остро переживал любую фальшь и бестактность. И даже в семье чувствовал себя чужим среди своих.
Он "никогда не толпился в толпе", оставаясь "несвободным только от самого себя". И ощущал себя человеком вне времени и вне планеты.